Анна Тьма - Крылатый
Длинные желтые когти вошли в мою грудь немного выше сердца, насквозь пробивая не успевшее обрасти чешуей тело. Взвыв от дикой боли, я срочно укрепил ребра, между которыми прошли когти, и снова яростно зарычал.
— Убью! Гр-раах!
Попытки завершить хотя бы начальную стадию трансформации заканчивались вспышками адской боли и нулевым результатом. Я пытался вырвать руку демона из своей плоти, но тот лишь скалился и слегка сжимал когти, наслаждаясь моими мучениями. Кто-то несколько раз безрезультатно выстрелил по демону. Я выхватил из личного пространства свой тяжелый фламберг, но демон поймал волнистое лезвие в полете, а у меня не хватало сил справиться с тварью.
Подавшись вперед, я зарычал в рожу демона и резко отклонился назад, падая на землю, чтобы вырвать из себя мерзость, пробившую мою плоть. Мне это удалось, и я в бешеном темпе, расплачиваясь за это лютой болью, завершил трансформацию. Ударив хвостом по ногам твари, бросился в драку со всей яростью, на какую был способен. Сверхнизкие частоты рыка едва не лишили сознания даже меня, а люди вокруг попадали как подкошенные. Но нельзя останавливаться, нельзя сейчас малодушно упасть в обморок! Пока демон не завершил обращение, он уязвим и его еще можно убить. Он снова зарычал, а я ответил боевым кличем.
Игнорируя удары и раны, наносимые когтями, пробивающими даже мою бронированную чешую и легкий доспех боевой ипостаси, я рвался к горлу демонической твари. А вцепившись, уже не отпустил и раздирал жесткую плоть, пока не отделил полутрансформированную уродливую башку от тела. Оглушенные люди медленно приходили в себя.
Встав на ноги, я отошел от конвульсивно подергивающегося в агонии тела и с криком упал на колени — мое тело слишком резко и без перехода поменяло ипостась. Боль пронизывала каждую клеточку, каждый нерв. О Небо, это невыносимо!.. По лицу текли то ли капли пота, то ли слезы, которые я был уже не в состоянии сдержать.
— Воробей!.. — Сквозь красный туман проступило бледное Юлькино лицо.
Как она здесь оказалась? Добежала, что ли?..
— Любимую рубашку порвал мне, гад, — пробормотал я, слабо осознавая, что происходит вокруг. — Ох, мамочка, как же больно…
— Малыш, тебя в больницу отвезти? — Ко мне склонился капитан Тартынский.
Надо же, как он быстро очнулся.
— Мне домой… — выдавил я. — Там Шон…
Капитан рванул к машине, чтобы попытаться ее завести, одновременно куда-то названивая.
С трудом поднявшись на ноги, я попробовал выпрямиться и зажать рукой сквозные раны. Мне ненадолго полегчало после обращения. Слишком резкая смена ипостаси вызывает болевой шок и смерть, но на такие случаи у любого темного есть свой «предохранитель», выбрасывающий в кровь лошадиную дозу анальгетиков. Но я знал, что облегчение это временное. Более того, с подобными ранами недолго осталось жить. От них начинало расползаться черное пятно, что указывало на иномирное отравление. Ну что же, зато не придется мучиться от другой боли, которая непременно следует за резкой сменой ипостаси и срывом процесса трансформации…
— Ирдес, тебе надо в больницу. — Рысь обняла меня за пояс, поддерживая.
— В больнице мне не помогут, Киса. Здесь нет темных специалистов.
В чудом уцелевшем на изодранной рубашке кармане запел сотовый: «Что ожидает нас, друг, на пороге ада — вечная жизнь или вечный покой?»
— Привет, Ван, — ответил я, кое-как выудив телефон из кармана скользкой от крови рукой. — Прости уж, я не смогу тебя сегодня встретить.
— Что случилось? — сразу насторожился чуткий к моим интонациям друг. — Ирдес, где ты?
— Не знаю, где-то на окраине города. Вполне возможно, что мы с тобой в последний раз говорим, брат.
— Твою мать, дай мне пеленг, быстро! Включи маяк!
— Ван…
— Я сказал, маяк включи!!!
— Сейчас, — нашарив на груди прозрачный медальон в виде слезы, я особым образом сдавил его, активируя. — Все, включил.
— Я сейчас буду. Просто продержись, пока я буду в пути, слышишь?!
— А что это изменит?
— Говори, говори, не замолкай. Я хочу тебя слышать.
— Знаешь, я тут на демона нарвался. На инфернала, кажется. Убить-то убил, только… как всегда дурак, да? Я не хотел жертвовать людьми.
— Еще какой идиот… ты говори, рассказывай что-нибудь!
— Ну так… я не смог завершить обращение до начала боя, и теперь, кажется, осталось мне минут тридцать.
— И не мечтай! Ты еще меня переживешь.
— Обещаешь?
— Клянусь!
— Ха! А знаешь, почти не больно. Раньше умирать было больнее…
В глазах поплыло, и я увидел лазурное небо.
— Он умирает, Ван! — плакала Рысь в динамик моего сотового. — Боюсь, его уже даже в больницу поздно везти!
— Вашу мать, стойте на месте, и зажми ему рану! — Ван всегда, когда психовал, орал как ненормальный.
— С какой стороны?! — всхлипнула Рысь. — У него насквозь!..
Что ответил Ван, я не услышал. Голова закружилась, и веки сами собой сомкнулись. Рысь все-таки попыталась остановить уходящую толчками из ран кровь.
— Не надо, — сказал я. — Больно, Киса.
Она подняла голову, и на ее заплаканном лице отразилась надежда. Я проследил за ее взглядом и начал медленно вставать на ноги, преодолевая бессилие. Вдоль дороги, стремительно снижаясь, стоя на доске для воздушного серфинга, которые использовались только представителями этой расы, на пределе скорости летел… золотоволосый эльф. Вот только одет он был странно — во все черное, что среди эльфов считалось открытым вызовом своим собратьям. Его черты лица и телосложение указывали на явную принадлежность к княжескому роду. Столь совершенны телесно могут быть только родичи пресветлого князя.
Эльф резко затормозил возле меня, убрал свой лейтэр (он же воздушная доска для серфинга) в личное пространство и сказал:
— Живой, слава Небу…
Этот голос был мне знаком до безумия, до боли, отдавшейся дрожью.
— Ван… ха-ха… я не думал, что ты успеешь… но ждал…
Ноги перестали держать, однако эльф не позволил мне упасть. Капитану наконец-то удалось завести машину. Выскочив наружу, он несколько мгновений смотрел на светлого, придержавшего темного, дабы тот не упал, потом открыл заднюю дверцу и помог Вану, тащившему меня, забраться.
— В больницу? — спросил капитан.
— К нему домой, — отрицательно мотнул золотоволосой головой остроухий эльф. — И побыстрее. Малыш, ты сейчас где живешь?
Гад остроухий! Я не малыш! Но, отказавшись от идеи огласить пространство воплями возмущения, я назвал адрес, и машина сорвалась с места. А побратим самым наглым образом оккупировал мой сотовый.
