Дмитрий Емец - Месть валькирий
– Строгий, – подтвердил Меф, который не далее как месяц назад пинками выгнал скулящего Глумовича из резиденции.
– Тут уж ничего не поделаешь. Работа такая. Ему надо быть строгим, – сказала Бабаня.
– Понятно, что надо, – согласился Мефодий.
Глумовича он выгнал после того, как директора гимназии внезапно осенила бредовая идея, с которой он и явился не к кому-нибудь, а к Мефодию. А что – хе-хе! – если он, Глумович, выцыганит эйдосы у своих учеников, которые хотят иметь оценки повыше, и получит за это продление аренды? «Или можно всем классам договоры на подписи раздать! Дети, они не глядя бумажки подписывают!» – предложил он в конце.
Это был перебор. Представив себе целые классы детей, которые по воле трусливого директора подписывают себе смертный приговор, Меф вспыхнул. Получив пинок, усиленный боевой магией, Глумович кубарем вылетел на Большую Дмитровку и до середины дороги летел на бреющем полете.
Глумович после нашел-таки случай наябедничать на Мефа Арею, но и тот не оценил его идеи.
– Слишком наглое мошенничество. Свет опротестует Эйдос мало просто взять. Это должно произойти по доброму согласию, – сказал он. На Мефа же Глумович все равно затаил зло, хотя бессильное. В очередном табеле, присланном Зозо вместо «отличное поведение» значилось просто «хорошее». Похвальные дипломы к табелю тоже не прилагались.
Бабаня задала еще несколько скучных вопросов про учебу, а затем, когда Меф, терпеливо ответив, уже готовился попрощаться, вдруг предложила:
– А к нам не хочешь зайти? Ирка будет рада!
– У меня совсем нет... Хорошо. Конечно, – сказал Меф, заметив, что Бабаня начинает обижаться.
– Правда? Вот и отлично. Тогда прямо сейчас!
Бабаня повернулась и пошла в подъезд. Меф шел за ней, глядя себе под ноги. Он ужасно боялся увидеть Ирку, потому что ощущал себя перед ней виноватым.
«Дурак! Дрянь безвольная! – ругал он себя. – Еще десять минут простоишь сегодня на кулаках! А в три часа ночи встанешь и примешь холодный душ. Понял? Вот тебе!»
Они поднялись на второй этаж. Стараясь не греметь ключами, Бабаня открыла дверь и посторонилась, пропуская Мефа.
– Она у себя в комнате! Только тшшш! Давай сделаем ей сюрприз! – прошептала она.
Меф заглянул в комнату Ирки. Все здесь было по-прежнему. Хаос книг на полу, кровати и на подоконнике. Кресло на тонких шинах с подложенной по спину подушкой... Ирка сидела возле компьютера, по всей видимости, пребывая в своем любимом лайфджорнале. Руки ее привычно бегали по клавиатуре, набирая и отсылая комменты.
К чужим комментариям и записям она относилась с немалой живостью. «Ща дам кому-то в юзерпик!» – сказала она одной картинке. «Ути, мой умница!» – было заявлено другой, после чего экрану был послан воздушный поцелуй.
Услышав за спиной шаги, Ирки обернулась. Меф волновался напрасно. Ирка поговорила с ним вежливо и даже радостно. Сказала, что не обижается что прекрасно все понимает: он учится далеко и не может часто заходить. Вспомнили прошлое, поболтали о том о сем. Все было нормально, но Мефодия не покидало ощущение фальши. Ирка была какая-то не такая. Пару раз Мефодий ловил себя на необъяснимом желании отогнуть ее как картонку и заглянуть ей за спину. Он решил, что все дело в скрытой обиде. Возможно, Ирка изо всех сил делает вид, будто ничего не произошло и ей плевать, что Меф не заходит.
Через какое-то время в комнату заглянула Бабаня. Принесла чай и печенье. Перед Мефом она извинилась, что пришлось налить ему чай в железную кружку с отбитой эмалью.
– Надеюсь, ты не в претензии? Дурдом на выезде! Чашки куда-то пропадают! А иногда бывает – раз! – и нашлись все, – весело сказала Бабаня Мефу.
– Да ну, ерунда! – сказал Меф.
Он выпил чаю, посидел еще с четверть часа и стал прощаться. Ирка его не задерживала. На пороге комнаты, словно вспомнив о чем-то, Меф быстро обернулся и посмотрел на коляску истинным зрением. Тщательно вышитый занавес реальности раздвинулся и открыл истину, обнажив сокрытое. Меф оцепенел.
КОЛЯСКА БЫЛА ПУСТА
Монитор компьютера, только что жизнерадостно мерцающий, был заставлен высокой стопкой книг и тетрадей, что как минимум означало, что им давно не пользовались. Под столом, стульями, у батареи всюду стояли чайные чашки, как целые, так и разбитые. Большинство из них давно опустели. На стенках был заметен сероватый налет. Там же, среди хаоса чашек, лежали несколько свитеров, плед и спортивные штаны.
Мефодий осторожно вернулся в комнату и прикрыл за собой дверь. Подошел к креслу, внимательно оглядел его, провел пальцем по поручню. Сомнений нет, кресло материально. Но что за слабое зеленоватое свечение разливается по спинке и сиденью? Ага! Это и есть магия. Та самая, что делает фантом Ирки таким устойчивым в пространстве.
«Чайные чашки куда-то пропадают!» – вновь услышал он голос Бабани. Бедная смешная Бабаня? Откуда ей было знать, что в этой части квартиры магия перекрывает реальность и чайные чашки, продолжая существовать, замещаются фантомными Двойниками, как и все предметы, которые имеют отношение к призраку? Когда же Бабане нужно забрать чашку, она протягивает руку за иллюзией и извращается на кухню, держа в руках пустоту. Так магия совмещается с реальностью.
«А была ли вообще Ирка? Существовала ли? Возможно, она погибла тогда в детстве, в аварии. Призрак же был сотворен для Бабани каким-нибудь добросердечным магом или светлым стражем. Ну, чтобы она не впала в отчаяние и не наложила на себя руки. И я тоже знаком был с призраком», – прикинул Мефодий.
Версия была вполне правдоподобна, но что-то, какая-то мелкая деталь выпадала из цельной картины, продолжая тревожить Мефа. Он пытался ухватить ее, но она ускользала. «Возможно, меня просто злит, что я одурачен! В гости бегал, через окно залезал – и куда? К пустому креслу!» – подумал он, толкая ногой звякнувший завал посуды. Кресло качнулось. Со стола на пол посыпались учебники.
– Эй, у вас все хорошо? – крикнула из кухни Бабаня.
– Книги упали! Мы уже собираем! – торопливо ответил Меф.
Он закрыл глаза и, открыв их, заставил себя переключиться на обычное зрение. Ирка возникла на кресле, точно включенная голограмма. Мефодий взял кресло за ручку и повернул к себе.
– Кто тебя создал? Свет, мрак? Зеленое свечение – чья это магия? Заклинаю Черной Луной: скажи правду! – спросил Меф у призрака.
Замешательство. Растерянность в глазах. Другого Меф и не ожидал. Магия фантома универсальна. Она готова к ответу на любой вопрос, даже самый нелепый. Только на одно она неспособна: осмыслить себя. Фантом застыл неподвижно, как выключенная кукла или манекен. Лишь рот однообразно вздрагивал. Выждав с минуту, Меф помахал у фантома перед глазами рукой. Фантом оживился. Как реагировать на эту ситуацию, он уже знал.
