Константин Храбрых - Маска Смерти. Книга 1. Часть 1. Печать Змеи
Должен признаться, что не будь я занят ритуалом, то я бы долго восхищался красотой эльфийки. Ее темная кожа в лунном свете приятно серебрилась, обрисовывая все черточки ее тела.
— На колени!
Эльфийка медленно, даже очень плавно, опустилась на колени и склонила голову.
— Подними свои руки и сложи их ковшом над головой! И приготовься. Будет ОЧЕНЬ больно!
Я вложил в ее ладони розу…
А в следующее мгновение, показавшееся для молодой эльфийки целой вечностью, шипы пробили ее тонкую кожу на ладонях.
Вот так она и стояла, закусив нижнюю губу до крови, ибо тонкая струйка крови перворожденной стекала с подбородка и капала на магическую печать на полу.
Мгновенье…
А после начались изменения:
Девушку приподняло в воздухе над полом. Я же стоял и наблюдал завершение ритуала.
Сначала ее пепельно-серые глаза сменили свой цвет на бледно-розовый, постепенно набирая цвет, становясь насыщенно- рубинового цвета. Потом волосы на голове стали удлиняться, достигнув бедер девушки, и тоже стали менять свой цвет, став темно- красными, словно лепестки розы. Губы, брови, и хм… тоже изменили колер. Последними сменили свой цвет ногти на ногах.
Потом от ступней стал проявляться темно-серый рисунок лепестков пламени, местами бледно-розового оттенка, образуя настоящий шедевр художества. Достигнув живота, он стал изменяться, образовав легкую сетку на коже, (потом выяснилось что это был еще более тонкий рисунок в виде переплетенных плетей роз), который остановился, достигнув уровня груди эльфийки.
От ключиц вдоль рук, словно образуя замысловатый узор, протянулись по три ветви плюща, остановившись возле кистей девушки. На ее лице появилось несколько волнистых полос на обеих щеках. Когда ее фигура слегка повернулась в воздухе, я увидел, что ее спина также подверглась изменению и теперь на ней красовался распахнувший свои крылья огненный феникс.
«Видимо, сказалось воздействие пера, которым я вчера чертил печать».
Позже рисунок уйдет вглубь кожи, проявляясь только при сильных эмоциях или сильном магическом напряжении.
Сделав полный оборот вокруг своей оси, словно демонстрируя себя во всей красе, она медленно опустилась. В ее рубиновом взгляде полыхал огонь первозданной стихии огня.
— Слушай и запоминай, смертная! Повторять я не буду, да и не смогу. У тебя теперь долгая дорога испытания. Десять лет, которые ничто для вашего рода, покажутся тебе тысячелетием. И все эти десять лет ты не можешь ни потерять, ни избавиться от розы, она теперь часть тебя самой, часть твоей души. Прятать тебе ее запрещается, оставить ты ее не сможешь, передать тоже: любой, коснувшийся ее, станет терять свои силы, сначала магические, а потом и жизненные, пока душа не покинет его тела. Так что не позволяй ее касаться, это один из видов проклятья. Роза будет постоянно впитывать в себя магию, особенно магию тьмы. Проклятия, предназначенные твоему роду, будут переходить в цветок, после чего оно будет им поглощено.
Через десять лет ты сможешь посадить розу возле вашего священного древа, и, когда она прорастет, твое испытание закончится. Ты получишь не только защиту для своего дома и рода, но и силу, которая перейдет к тебе от розы.
У тебя десять лет один день и один час, прежде чем ты сможешь посадить цветок!
Вспыхнувший огонь буквально обуял обнаженную фигуру эльфийки. К ней отовсюду стали стекаться магические потоки, вливаясь в цветок, заставив тело девушки и розу светиться рубиново-красным огнем.
Вскоре все завершилось.
Мановением руки я погасил печать и зажег светильники не с первого раза, ибо они лишились всей энергии.
Отослав косу во тьму, я снял плащ и повесил его на вешалку.
Когда я снова посмотрел на Элласиэль, то черная роза была воткнута в густые волосы эльфийки, а девушка стала с удивлением изучать свое обновленное тело. Она прибавила в росте, хм-м, и не только…
— Поздравляю со вторым рождением. Теперь тебе придется сменить имя, ибо оно уже не является частью обновленной души. Как истинное имя, так и мирское. А теперь тебе стоит поспать, иначе организм не выдержит.
Наполнив полный бокал, я чуть ли не насильно заставил ее выпить его. А вот в следующее мгновение я едва не пожалел, что так быстро перешел в человеческое тело. От эльфийки буквально волнами исходили доселе неизвестные мне чувства.
Я осторожно накинул на нее тонкий шелковый халат, найденный в вещах, которые приготовил отец, я так и не понял, зачем огромный шкаф маскарадных костюмов. То, что они маскарадные, я понял по тому, что ни один в здравом рассудке не наденет, точнее ни одна в здравом рассудке не наденет обтягивающий халат медсестры с неимоверно короткой юбкой и большим вырезов на груди… И такого хлама там целый шкаф! Мир, где бродит отец, еще более странен, чем даже этот…
Пустой бокал полетел в сторону, упав на диван, а эльфийка кошачьей походкой подошла ко мне и впилась в мои губы страстным поцелуем.
На какое-то время я буквально отключился от окружающего, придя в себя буквально в одних семейных трусах, которые медленно сползали вниз.
Осторожно отстранив от себя девушку, я заглянул в ее глаза.
«Так и есть, организм воспринял ликер как сильнейший катализатор, и теперь внутри нее буквально бушует пожар».
— Спи, — послал я мысленный посыл в глаза девушки и еле успел подхватить ее падающее тело. Она практически ничего не весила.
Я, конечно, мог воспользоваться моментом, но все, что я когда — либо читал на эту тематику, — она может потом просто не простить того, что я воспользовался ею, когда она не контролировала себя.
«Так что, пока не время».
Уложив девушку на свою кровать, я накрыл ее простыней. Сам я устроился на диване.
«Интересно, как там Олес?»
Глава 6
Я готовил кофе. Конечно, растворимый — это не то, но без кофеварки, увы и ах.
Эльфийка еще спала.
Дав домовому пару монет, я стал богат свежей выпечкой и салатами. Завтрак должен быть легким и легко усваиваемым, не больше не меньше.
Почувствовав движение за спиной, я обернулся.
Серая эльфийка, пока не выбравшая себе имя, закутавшись в простыню, хмурым взглядом смотрела на меня. Во взгляде была словно затаенная обида.
— Утро доброе. Сейчас будет готов завтрак.
— Почему?
— Почему завтрак? — я непонимающе посмотрел на девушку. — Так еще утро.
— Почему ты отказался?
— В смысле?
Простыня полетела на пол, обнажив девушку.
Эл… безымянная стояла и смотрела мне в глаза.
— Я настолько некрасива, что даже Смерть отказалась разделить со мной ночь?
