Марина Милованова - Воровка
– Но я не брошу тебя! – возмутился скелет, яростно блеснув красными огоньками глазниц.
– Если я погибну, должен будешь бросить, кому-то же нужно будет присматривать за моим домом, Каратом и Тимошкой! – улыбнулась я. – Но пока я жива, так что пошли. Даст Бог, все сложится наилучшим образом!
Стараясь не спотыкаться на разбросанных всюду мелких камнях, мы двинулись вперед, направляясь от разрушенной городской стены в не менее разрушенный центр Мертвой пустоши. Гнетущая тишина ощутимой тяжестью давила на плечи. Я старалась идти как можно быстрее и меньше смотреть по сторонам, полагаясь на свой слух.
Не успели мы пройти и десяти метров, как среди безмолвия развалин раздался громкий плач. Робин дернулся на звук.
– Стой! – едва успела я схватить его за плечо. – Не ходи! Вспомни: здесь нет живых, кроме нас. Только мертвые. Все, что мы слышим и даже видим, вполне может оказаться иллюзией.
Скелет послушался и остановился.
– Будь осторожен! – попросила я его. – Нам ни в коем случае нельзя разделяться, движемся только вместе. Пойми: здесь каждый шаг, даже осторожный, может стоить нам жизни.
– Извини. Не волнуйся, мы справимся, – тихо, но твердо сказал Робин, глядя мне в глаза.
Но плач не прекращался. Наоборот, перешел в визг. Он раздавался впереди, а нам все равно было в ту сторону.
– Давай мы осторожно пройдем это место, не трогая ничего и никого, – предложила я.
Робин согласно кивнул. Так, наугад отличая центр улицы от развалин домов, то и дело спотыкаясь о камни, которые были рассыпаны всюду, мы побрели дальше. Несмотря на теплую погоду и плащ, меня слегка знобило.
По мере нашего продвижения плач в воздухе становился более громким и ощутимо резал уши. Наконец мы поравнялись с тем местом, откуда доносились звуки. Справа показались обычные на вид развалины. Оттуда из-за камней доносился порядком надоевший звук. Казалось, плачущий устал, и теперь подвывания слышались вперемешку со всхлипами. Отвернувшись, я пошла дальше.
Глава 17
Здесь прошлое укрыто мраком тлена,
Недвижим воздух и глухая тишина,
И будущее предано забвению,
И вечность в пыль веков погребена.
Но через пару шагов меня обжег жгучий стыд. Что же я за женщина, если бросаю в беде самое драгоценное – ребенка! Ведь это плачет ребенок! Ему нужна моя помощь! Он боится, он устал и наверняка хочет к маме! Не раздумывая и не слыша больше ничего, кроме этого плача, я бросилась на крик, увязая в песке.
«Подожди, маленький, я иду! Я здесь! Я рядом! Я помогу!» – мысленно говорила я слова утешения.
Я не ошиблась, плакал ребенок. На вид ему было года два, не больше. Он сидел в камнях и плакал, размазывая слезы маленькими пыльными кулачками. На заплаканном личике виднелись грязные разводы. Я подошла ближе.
– Иди, маленький, на ручки! – наклонилась я к нему.
В ту же секунду подбежавший Робин встряхнул меня за плечи:
– Лайса, ты меня слышишь? Очнись! Немедленно очнись!
Мой взгляд прояснился, и я моментально накинула на себя и Робина защитный купол. И теперь, пребывая в ясном уме, я стояла и смотрела, как нечто, пару секунд назад имевшее облик ребенка, бросалось на меня, не обращая никакого внимания на мою защиту. К тому же, получается, здесь она не действовала! Поскольку мои добротные и, к счастью, достаточно высокие сапоги превращались в лохмотья с каждым новым прыжком агрессивно настроенного существа.
Атаковавшая меня тварь имела отвратительную красную пасть с острыми зубами и черное, похожее на змеиное, тело с конечностями, заканчивающимися острыми когтями.
«Сейчас она подскочит повыше, и когти располосуют тебе бедро! – предупреждающе заорал внутренний голос. – Просыпайся и шевелись!»
От столь жизнерадостной перспективы мой минутный шок прошел, и я запустила в тварь пульсаром. В разные стороны брызнули мозги, и этот кошмар закончился. Что интересно, останки твари тут же растаяли в воздухе, будто их и не было. Я перевела дух, и мы продолжили путь.
Часа через три бесконечного блуждания по пустоши у меня закружилась голова от однообразной картины перед глазами.
– Интересно, что это за сокровище такое, неужели оно стоит таких бешеных денег! – размышляла я вслух, чтобы хоть как-то разрядить гнетущую обстановку.
– А денег много пообещали, если не секрет? – поинтересовался Робин.
– Мм… много! – мечтательно закатила я глаза. – Я с тобой поделюсь, и все равно останется много!
– Да мне как-то и не надо, – пожал плечами Робин. – Что я с ними делать буду?
Я не ответила, поскольку смотрела в другую сторону. Там, невдалеке, в воздухе, примерно метрах в десяти над развалинами, завис человеческий череп огромных размеров. Я сморщила нос. Подобным зрелищем меня уже не напугаешь.
– Робин, смотри, твой полублизнец! – спокойно указала я на черепушку.
Скелет повернулся и смерил громадину заинтересованным взглядом.
– Действительно! А почему «полу»? – развеселился он.
– А у него деталей не хватает! – улыбнулась я в ответ, с любопытством рассматривая череп в небе.
– Интересно, из чего он? – озадаченно почесал голову Робин. – Вряд ли бывают люди подобных размеров.
В процессе нашей беседы мы не сразу заметили, что череп стал медленно приближаться.
– Вот сейчас и узнаешь! – снизив голос, прошептала я Робину. – Убегаем или стоим? – задала я глупый вопрос с не менее глупой улыбкой на лице.
Тем временем череп приблизился и завис над нами, слегка наклонившись вперед. Забавляясь, Робин помахал ему рукой:
– Привет, большой брат!
Провалы глазниц черепа расширились, видимо, от возмущения нашей бестактностью, и он завыл. Да так оглушительно! Заунывный звук отдавался эхом по пустым развалинам, усиливая и без того нехилую громкость.
– Пожалейте, я же оглохну! – простонала я, закрывая уши. Мало мне какой-то черной мерзости, громко прикидывавшейся ребенком, так теперь и это нечто решило потерзать мои барабанные перепонки!
Но небесная костяшка продолжала громко выть басовитым тоном, совершенно игнорируя мою просьбу. Впрочем, я и не надеялась, что меня послушают. Наконец, спустя некоторое время вой оборвался.
– Не страшно? – громко и удивленно спросил череп.
– Ничуть! Нисколечко! – на два голоса бодро соврали мы. На самом деле было не страшно, а скорее неприятно стоять под громадиной, непонятно как висящей в воздухе. Ну и, разумеется, подвергать такому испытанию свои уши было неприятно вдвойне.
– Надо же, а ты живая! – удивился череп, вдруг резко заинтересовавшись моей персоной. – Я живых тут давно, очень давно не видел! И зачем пожаловала? – проявил он любопытство.
