Инна Георгиева - Минус на минус
— Ева, тебе всего шестнадцать, матери в городе нет. Твои братья, наверное, с ума от беспокойства сходят. — Она снова опустила глаза на телефон. — Сорок семь звонков — один уж точно сошел.
— Но я никогда ни перед кем не отчитывалась. Маме было наплевать, где я ночую: у нас с нею другая связь.
— Вот только братьям этого не говори. И давай звони домой поскорее, пока они всей толпой сюда не явились.
— Поздно… — прошептала я, четко слыша приближение тяжелых и до ужаса знакомых сапог.
— Елки зеленые… — тихо провыла в ответ подруга. У нее тоже был идеальный ведьминский слух.
В дверь заколотили с такой силой, словно пытались ее вышибить.
— Там звонок есть! — рявкнула Полина.
— Алло, Егор? — послышалось снаружи. — Да, я ее нашел. Скоро будем дома.
— Блин, ну почему именно он?! — в ужасе схватилась за голову я. — На свете двадцать миллионов террористов, а за мной явился именно этот! Подруга, что делать?
— Одеваться быстрее, — грозно ответила она. — Меня сейчас без двери оставят.
Я чертыхнулась, шустрой гусеницей втиснулась в узкое «анимешное» платье, гольфы и парик запихнула в сумку, ленты туфель завязала вокруг щиколоток узлами. Уложилась в рекордные полминуты. Даже пожарные одеваются не так быстро.
— Слушай, совсем забыла. Последнее желание умирающего. Пойдешь со мной в поход на этих выходных?
— Если прямо сейчас уберешь от моего дома своего буйного брата — пойду!
Улыбнувшись, я чмокнула подругу в щеку, вздохнула, как перед прыжком в ледяную воду, и распахнула дверь. Алекс медленно опустил руку, которой только что пытался пробить Полине непредусмотренное архитектурным планом окно. Второй рукой он держал мотоциклетный шлем.
— Ну здравствуй, блудная сестра, — мрачно усмехнулся он, глядя, как я прижимаю к груди сумку и в нерешительности топчусь на пороге. — Добро пожаловать в ад.
Вообще-то было страшно. Кто-то может подумать, что это смешно — когда на тебя с такой откровенной «страстью» смотрит и ухмыляется злобная харя и ты понимаешь, что не трогает она тебя только потому, что не хочет лишать себя удовольствия насладиться твоей медленной агонией где-то в другом месте. Алекс сейчас был так похож на демона, которым пытался выглядеть на сцене, что я невольно присмотрелась: а не проклюнулись ли у него рожки? Потому и пропустила момент, когда он ступил ближе и с размаху надел мне на голову шлем.
— Пошла!
— Сама любезность, — чуть слышно пробурчала я. Вместо ответа Шурик размахнулся и от всей широты своей гадкой душонки влепил мне по заднице.
— Ты! — подпрыгнула я на добрые полметра вверх. — Паразит…
— На правах старшего брата, — осклабился Алекс. — За испорченный вечер. А теперь — домой.
Мы вышли на улицу — я чуть впереди, постоянно оглядываясь и прикрывая сумкой пятую точку, Алекс следом, выразительно скалясь. Но к мотоциклу, припаркованному у подъезда, он подошел первым.
— Это не твой, — покосилась я на черного монстра. По характерной длинной передней вилке узнала «чоппер». Никогда не любила такие мотоциклы — они напоминали больших страшных пауков.
— Мой в ремонте, — помрачнел Алекс. — Это отцовский. Садись.
Я осторожно умостилась сзади и крепко обняла парня за талию. Может, он, конечно, и мой враг номер один, но конкретно в этой ситуации — лучшая опора.
Уже набирая скорость, я крикнула, пытаясь переорать шум двигателя:
— А где твой шлем?
Алекс молчал, наверное, с минуту. Потом, не оборачиваясь, ответил:
— На тебе.
Не будь у меня слуха ведьмы — ни за что бы не расслышала.
А дома меня уже ждали. Егор стоял в дверях, серьезный и мрачный, до ужаса напоминающий Шварценеггера в «Терминаторе». Честное слово, у него даже челюсть так же выпирала!
— Ева, — строго сказала он. — Нам нужно серьезно поговорить.
Я с тоской посмотрела на закрывшиеся ворота. Да уж, серьезного разговора, кажется, можно было избежать, только если бы я прямо сейчас, прямо здесь взяла и умерла. Никакая другая отмазка не потянет…
Меня отвели на кухню, причем под конвоем. Видимо, боялись, что в последний момент я каким-то чудом умудрюсь сбежать. Не скажу, что я об этом не думала. Тем более что сотворить подходящее «чудо» было вполне мне по силам. Но уж больно напряженным выглядел братец. Не хотелось доводить его до белого каления, а то ведь вернуться-то все равно придется. Как бы потом еще и за побег не огрести.
— Садись! — велел Егор, указывая на поставленный в центр комнаты стул. Я сглотнула.
Богдан сидел за столом, бросая на меня гневные взгляды и отстукивая пальцами гимн почившего с миром Советского Союза. Интересно, он на что-то намекал? Алекс поставил мотоцикл в гараж и вошел на кухню через боковую дверь. Уселся напротив, так, чтобы Егор, застывший надо мной карающей Немезидой, оказался к нему спиной, улыбнулся и явно приготовился внимать.
Я вздохнула, втянула голову в плечи и робко спросила:
— А если я попрошу прощения и пообещаю больше никогда так не делать, это поможет?
— Нет! — непреклонно скрестил руки на груди Егор. — Мы искали тебя два с половиной часа. Столько же ты будешь меня слушать!
— Кошмар…
— Ну как ты могла, Ева?! Никому ничего не сказала! Ушла к подруге! О чем ты вообще думала?!
Ух, какой у него был выразительный взгляд! А лицо?! Это же маска невыносимой муки! С таким лицом можно собирать пожертвования у церкви: даже Скрудж МакДак не прошел бы мимо. Может, ему костюм жал в неприличных местах, но я от этих нервных восклицаний уже начинала беспокойно ерзать на стуле. Особенно глядя, как Алекс ржет на галерке. И тут меня осенило! Можно ведь мучиться не в одиночку?
— Ну почему ты не пришла домой?! — в очередной раз патетично взвыл Егор.
— Я от него пряталась, — тихо сдала я Шурика и для пущего эффекта ткнула в него пальцем.
На кухне повисла нездоровая тишина. Даже Богдан перестал колотить по столу. А Егор так вообще повернул к брату пылающий взор и прошипел:
— Ты чего ее пугаешь?!
У Шурика брови поползли вверх, но ответить он не успел. Егор снова сконцентрировался на моей скромной персоне и заявил:
— Алекса бояться не надо! Он никогда тебя не обидит! Правда?!
— О да-а… — выразительно протянул наш самый безобидный.
— Наоборот! Он всегда будет тебе помогать! Он же твой брат!
— Еще-е бы…
— Он же любит тебя!
Вот на этой фразе Алекса, кажется, слегка контузило. Я даже из-под руки Егора выглянула, чтобы полюбоваться картинкой: брат очень хотел что-то сказать, но только открывал и закрывал рот. А старшенький все голосил:
