Царь царей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
Спустя пару мгновений, грифон уже жадно жрал шаурму, словно голодный студент, который еле дожил до стипендии. Вместе с бумажными салфетками. Да уж, кого-то скоро пронесет.
Хуже того, как только Куся расправился со своей частью «пирога», он жадно поглядел на мою шавуху.
— Вот уж хрен тебе! — решительно сказал я. — Мы все разделили поровну, ты свою часть съел.
Отвлекшись, я не заметил кочку и подпрыгнул на ней. И соус у шаурмы, предназначение которого при любом удобном случае вытекать наружу, именно так и поступил.
— Гадство! — отложил я шаурму и принялся торопливо вытирать жирное пятно на футболке салфетками. Стало, конечно, намного хуже, чем было. Уж сколько лет прошло, а все время попадаюсь в эту ловушку!
А Куся, словно того и ожидая, тут же стал торопливо жрать мою еду. В общем, к саунам мы подъехали злые (лично я), в ауре ругани и взаимной неприязни. Грифон не понимал, что такого уж плохого он сделал, я же размышлял — бить дурака по загривку или попробовать объяснить словами?
Правда, Былобыслав отвлек от дурных мыслей. Что интересно, вместе с головой выборгской ячейки меня вышли встречать несколько его сородичей. Весьма серьезных, по силе равных кощеям. Сдается мне, они тут на тот случай, если вдруг я выберу вариант развития силового сценария. Или, как называют это у нас, у рубежников — решительно захочу умереть.
— Приветствую, Матвей, — сказал лобастый чур. — Рад, что ты внял голосу разума.
— Ага. Трудно было выбрать, чего я больше хочу, чтобы мне оторвали голову или приехать на встречу. Решил остановиться на втором варианте.
Былобыслав мягко улыбнулся, после чего указал рукой в сторону сауны. Правда, смотрел не на меня, а на питомца. Который по-прежнему вылизывал уже пустой пакет из-под шавухи. Получалось у него откровенно плохо — язык грифонов не предназначен для подобного, поэтому питомец попросту превращал полиэтилен в лохмотья.
— Куся, — позвал я.
Ноль реакции. Вот ведь, засранец. Решил меня опозорить перед честным собранием.
Я подошел и схватил грифона за загривок, тряхнув и поставив на землю. Как учила российская история, если бунты на корабле не пресекать жестко и своевременно, то все заканчивается довольно плачевно. Куся негромко заклекотал, после чего ссутулился и обиженно посмотрел на меня.
— Нормально себя веди, — ответил я. А Былобыславу добавил, — мы готовы.
Вообще, я ожидал повторения прошлого собрания. Что могучие и старые чуры сейчас будут смущенно сидеть в номере сауны, где им словно бы совсем не место. А я оправдываться. На деле все произошло быстрее, неожиданнее и очень странно.
Едва мы приблизились к входной двери, как Былобыслав обернулся ко мне и попросил коснуться грифона. Я и послушался, лишь запоздало поняв, для чего это все нужно. А Былобыслав уже взялся одной рукой за ручку, а второй торопливо нащупал мою конечность. И мы провалились. Куда?
Вот это был очень хороший вопрос.
Началось все с того, что Куся закричал. Так, что у меня барабанные перепонки чуть не лопнули. Я и не знал, что он так умеет.
Хотел бы посмотреть, что именно случилось, да не смог. Все вокруг было залито… нет, не светом, чистейшей энергией. Она словно проходила насквозь, просачивалась через каждую клеточку тела, будоражила. Казалось, что все мышцы внезапно одеревенели, стали непослушными, чужими. И затем пришла боль.
Такая нестерпимая, словно все мышцы свело судорогой. Я не понял, в какой момент оказался лежащим на каменистой земле, скрипя зубами и конвульсивно дергая конечностями. Благо, эта мука отступила довольно быстро, наверное, минуты не прошло.
— Я же говорил, что справится, — услышал я голос Былобыслава. — Он по силе почти кощей.
Приятно, когда тебя хвалят. Правда, не очень нравится, когда сначала макают головой в дерьмо, а потом с гордостью заявляют: «Так и знали, что ты не утонешь». Я сел на задницу, пытаясь использовать глаза по прямому назначению, что получилось с определенным трудом.
Нет, не потому что было темно. Скорее даже наоборот, свет наполнял собой все вокруг. Каждую клеточку огромного каньона, окруженного темным камнем. Хотя, погодите-ка, каньона ли? Неба я не видел. И не потому, что мы оказались в Скугге, и наверху висела серая взвесь. Несмотря на обилие света, свод того места, где мы очутились, утопал в темноте.
Быть такого не может. Не существует таких огромных пещер. Это просто невозможно. Окажись подобная полость под землей, ее непременно бы завалило.
«Ага, ведь мир рубежников предельно логичен», — весело заявил внутренний голос.
Но все мое внимание оказалось приковано не к тайнам мироздания этого места, а к главному источнику всего и вся. Это нельзя было назвать гигантским кристаллом правильной формы. Как раз наоборот — верх источника оказался будто не до конца собранным, недостроенным. Ослепительно белый, как чистый снег на вершине гор под лучами яркого солнца, без единого изъяна, трещин, переходов. Но что самое забавное, при взгляде на это великолепие, у меня в голове возникала лишь одна возможная ассоциация. Правда, чуть раньше свою догадку озвучила Лихо.
— Оссс… сь.
Это была действительно она. Подлинная, настоящая, пышущая могуществом. И такое ощущение, что будто бы рукотворная. Потому что вокруг нее оказались построены множество строительных лесов, по которым ползали крошечные муравьишки — чуры. Хотя нет, они больше походили на жителей термитника.
Меня невероятно заинтересовала деятельность, которой занималась нечисть. Сначала показалось, что она лишена всякого смысла. Но после, присмотревшись, я понял — в ней есть определенная логика. Чуры выстроившись цепочкой, передавали друг другу ведра. Но это не походило на тушение пожара, нет. Скорее на поддержание некоего внутреннего огня. Потому что в какой-то момент один из бригадиров махал рукой и деятельность либо замедлялась, либо останавливалась.
Одна часть этой цепи заканчивалась у самого навершия Оси, где была возведена целая смотровая площадка. Другая начиналась возле внушительного котла, под которым плясал огонь.
Стоило присмотреться, как стало понятно, что Ось на самом деле не так уж совершенна. Создавалось ощущение, что ее навершие то ли сломано, то ли недостроено. Именно туда и заливали что-то из ведер чуры, вызывая своими действиями снопы искр, возникновение разноцветных ломаных линий, похожих на рукотворные молнии и чуть слышный треск.
Меня интересовал лишь один вопрос — какого хрена здесь происходит? Правда, прежде, чем я озвучил его, взгляд наконец скользнул по безжизненныму телу грифона, который даже дергаться уже перестал.
Ну да, если меня так колбасило, почти кощея, как выразился Былобыслав, как же досталось Кусе. Он же обычный птенчик. Сколько у него рубцов? Хрен да маленько.
Я, ругаясь, бросился к питомцу, положив руки ему на перья.
— Куся, что болит?
Грифон, понятное дело, не ответил. Правда, что бы он сказал — неясно. Лично меня интересовало не только, что с ним. Но и как он вообще устроен?
По роду своей спонтанной врачебной деятельности я был уверен, что знаю, как созданы рубежники и нечисть. Перефразируя, я мог легко ответить на вопрос детской песенки «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши грифоны?». Все довольно просто — у каждого есть источник с хистом. Если образно, нечто вроде колодца. Именно он питает все тело. Если хиста много, то раны заживают. Если хиста критически мало — тело разрушается. Собственно, даже у обычных чужан все устроено примерно так же.
С грифоном все оказалось решительно по-другому. Нет, тот самый источник был заполнен наполовину, тут все в порядке. Меня удивило иное — во-первых, что Куся оказался нечистью с целыми тремя рубцами. Это как? Это когда? Я даже не стал сетовать на тему: «Как быстро растут дети». Но вот эти три рубца заставили меня довольно сильно задуматься над тем, как впитывают промысел из окружающего мира королевские грифоны.
А во-вторых, помимо основного источника питания у Куси где-то глубоко имелся другой. Напоминающий мощный трансформатор, который обязательно запустят в случае отключения главного рубильника. И именно сейчас этот «трансформатор» работал на полную, объединяя хисты и восстанавливая грифона. Поэтому я был тут совершенно не нужен. Разве чтобы констатировать — пациент точно жив.
