Ульяна Соболева - Легенды о проклятых. Безликий
Тогда я ей не верил, после того как сжег живьем еще долго содрогался от мыслей о сексе…но эта хитрая сука оказалась права. Не ошиблась во мне.
И я, как будто со стороны, наблюдал за собой: вот делаю шаг из своего укрытия, вот второй...Я не хочу идти туда, несмотря на то, что член уже буквально молит о разрядке, но что-то тянет вперёд, помимо моей воли. Гораздо позже я узнаю, что Ирина Нельская превосходно обладала талантом внушения и порабощения воли смертных.
Самуил зарычал диким зверем, почуяв моё приближение. Это потом, выбежав из конюшни и прибежав в свою каморку, я спишу на страх и слабое освещение его разом посеревшее лицо, загоревшиеся красным цветом глаза и огромные клыки, появившиеся в яростном оскале.
На следующее утро Фёдор ввалился в моё жилище и приказал выметаться к чертям собачьим. Заморский барин не желал более лицезреть оборванного цыгана и потребовал выгнать меня. Правда, перед тем, как толкнуть в спину, выпроваживая из поместья, старик шепнул, что через пару недель господин собирался уехать, и если я не найду другого места, то смогу вернуться. К тому времени, мол, и наши хозяева должны остыть.
Однако, мне удалось вернуться к Бельским только через несколько месяцев. Всё это время я скитался по близлежащим городам. До тех пор, пока не свалился от сухотной болезни в одной из деревень. На мою удачу меня приютила одна немолодая вдова, польстившись на мою смазливую морду. Она-то и выходила меня своими травами и настоями. Взамен, я качественно скрашивал её одинокие ночи и помогал по хозяйству, выполняя всю мужскую работу, как только удалось хоть немного встать на ноги.
У Бельских меня приняли как ни в чём не бывало на то же место конюшего. А буквально через три месяца туда снова приехал Самуил Мокану. Вот только встретил я его уже в обличии Зверя, а не человека.
***************************
Меня обратила княжна Ирина Нельская, которой оказалась та самая рыжеволосая сучка, надсадно стонавшая под моим отцом в грязной конюшне. Впрочем, она точно так же громко выла подо мной почти каждую ночь, после того, как впервые пригласила меня в свою спальню для того, чтобы рассказать мне о своём близком друге — Самуиле Мокану. Это была последняя ночь моей человеческой жизни. И провёл я её, как настоящая шлюха и достойный сын шлюхи, трахая очередную барыню, заплатившую за секс с цыганом. Ирина убила меня во время своего бурного оргазма, вгрызшись острыми клыками мне в глотку.
А вот утро своей смерти я встретил в полном одиночестве, умирая от головной боли и слабости, охватившей, казалось всё тело. Я не мог сделать даже глотка воды — так сильно тряслись руки, поднимая стакан с жидкостью. На столике стояло блюдо с фруктами, и я, голодный, жадно набросился на них...чтобы с отвращением выплюнуть, проклиная мерзкий вкус. Голод всё не проходил, и я заставил-таки себя проглотить несколько кусочков яблока. А после блевал прямо на княжескую постель, на которой всё ещё зловеще алели пятна моей крови. Десны жгло с такой силой, что казалось, у меня прорезаются новые зубы, желудок скручивало в тугой узел, и меня постоянно рвало.
Позже появилась княжна и раскрыла мне суть происходивших во мне перемен. Оказалось, что прошлой ночью я просто сдох. Сдох, чтобы воскреснуть утром, но не человеком, не слабым смертным, годным только для употребления. Теперь я сам стал Хищником. Сильным, жестоким, мёртвым зверем, способным получать удовольствие от чужой боли, питаться ею, помимо крови. Не знаю, какой реакции ожидала от меня моя создательница, но вряд ли того, что я буду смеяться, запрокинув голову и опустившись на ковёр не в силах удержаться на всё ещё дрожащих ногах.
Правда, этот триумф бал слишком коротким. Ирина поведала, что мой отец тоже вампир. Более того, он не простой вампир, а сам король, мать его! Подлая тварь победоносно улыбалась, с большой охотой рассказывала всё о вампирах, об их иерархии, дав понять, как далеко она отдалила меня от клана отца, от Чёрного льва, сделав меня Гиеной.
Но тогда мне было плевать на всё это. Я понимал только одно — теперь я был с Мокану практически на одном уровне, и больше ничто не могло помешать мне добраться до его шеи. Однако, Нельская не торопилась рассказывать мне именно о нём. Нет, она охотно делилась всем, что нужно было знать о подобных нам созданиях ночи, но её рассказы о короле были довольно скудными.
Наглая девка давала информацию по крупицам, интуитивно чувствуя, что меня рядом с ней ничего не держит, кроме желания выяснить как можно больше об отце. Можно сказать, я буквально «вытрахал» из неё нужную мне информацию.
И, да, незачем скрывать, что мне безумно нравилось вбиваться в её тело, зная, что когда-то её имел мой отец. Знать, что в те дни, когда она не звала меня в свои покои, она раздвигала ноги перед знатным гостем...а после с не меньшим упоением отдавалась мне. Ирина не была его возлюбленной или женой, но я чувствовал странное, больное удовлетворение, пользуя ту же сучку, что и он.
А она с каждым днём всё больше начинала доверять мне. Самая распространённая ошибка всех женщин. Полностью довериться тому мужчине, которому отдаёшь своё тело. Не душу — души у этой твари попросту не было. Она считала меня своей хозяйкой, а я подыгрывал ей ровно столько, сколько это было нужно мне самому.
Души не было ни у неё, ни у меня. Я в этом убедился, сам-когда всаживал кол, глядя в остекленевшие глаза, а потом равнодушно рыл для нее могилу. Я закопал женщину, подарившую мне долгие часы наслаждения, бессмертие и невиданную силу, словно собачонку, во дворе поместья Бельских. Достойная смерть для той отъявленной мрази, которой она была.
*******************
Я не помню, как её зовут. Я забыл её имя, как только отымел в беседке родительского сада. Я не запомнил черт лица. Только светлые волосы, которые я с упоением наматывал на ладонь, врываясь в юное тело и кончая от осознания того, что я сделаю с ней. Мне мало было просто опозорить. Маленькую девочку в шестнадцать лет ждало великое будущее — она должна была стать княжной. А я взял её девственность в день помолвки. Наверное, всё - таки в любой, даже самой благообразной и высокородной женщине, внутри сидит грязная порочная шлюшка, готовая отдаться даже помощнику конюха или садовника. И ни черта ничего не зависит ни от воспитания, ни от характера девушки. Всё в руках мужчины. В его полу-взглядах, двусмысленных комплиментах, «нечаянных» прикосновениях. Всего пара — тройка дней, и она уже течёт только от мысли подарить тебе свою добродетель. Вот только её целка мне на хрен не сдалась. Куда важнее для меня было видеть, как стоит, сжав кулаки и стиснув зубы, Самуил Мокану, провожая в последний путь свою дорогую красавицу-племянницу.
Знать, что он единственный понимает, что за животное высосало её досуха...Знать и получать невиданное удовольствие, наблюдая, как он украдкой стирает кровавую слезу со своей щеки. Это была первая капля его крови, которую получил Зверь. И, чёрт возьми, почувствовав её вкус, он понял, что не остановится до тех пор, пока проклятый сукин сын не захлебнётся в ней окончательно.
**************************
Шли дни, недели, месяцы, а список предъявляемых мною претензий к отцу всё увеличивался и увеличивался. Теперь я был практически рядом, служил в его клане. Хотя, нет, не так. Я не был членом его клана. Для Самуила я всегда был лишь презренной гиеной, годной только для того, чтобы спасать его задницу, взваливая на себя все тёмные стороны политики Чёрных львов. Львам нужны новые торговые пути? Гиены обеспечат их, подставляя под удар свои спины, а не аристократические львиные. Львы решили заняться поставкой живого товара? Гиены отлавливали смертников и приговорённых к долгим годам в каторге узников и отправляли их на прокорм правящему клану. У короля появились недруги, желающие свергнуть его с трона и захватить власть? Николас разорвёт глотку любому, покусившемуся на власть отца. Я отправлял на тот свет не просто врагов Самуила, но и целые семьи, устраняя на корню любую опасность. Как последний идиот, я старался выслужиться перед ним. Но выслужиться никак не перед королем Братства. Я хотел стать незаменимым собственному отцу. Это была фанатичная любовь, приправленная ненавистью. У меня просто никого не было кроме него. И я жаждал стать ему сыном. Возможно, обрати он тогда на меня внимание, копни поглубже и я был бы предан ему как собачонка…Я и так был ему предан. Я же не слепой. Я видел все его достоинства. Я бл***ь годился им и гордился тем, что я его сын, а еще я мечтал, что когда-нибудь он об этом узнает и приблизит меня к себе. Но проклятая гордость. Я бы не приблизился сам и не заставил бы признать меня.
Да, малыш, такая ирония судьбы. Моей слабостью стало именно это маниакальное желание стать ему необходимым, сделать так, чтобы он заметил меня. И тогда, возможно, я бы отдал ему предсмертное письмо матери, раскрывая тайну своего рождения.
