Андрэ Нортон - Гаран вечный
— О каких Силах ты говоришь? — снова он сознательно опустил слова уважения. — В наши дни твои голоса исходят не от небесных существ, а повинуются желаниям людей.
Друид тяжело дышал; он смотрел прямо в глаза мальчику, пытаясь подавить его волю, сделать послушным, готовым повиноваться приказам. А Мирддин, собрав все свои знания, отвечал ему уверенным взглядом.
— Что ты знаешь о небесных существах? — спросил незнакомец голосом, лишенным прежнего высокомерия. Теперь в нем звучала нотка неуверенности.
— А ты? — ответил вопросом Мирддин.
— Об этом запрещено говорить не владеющим тайнами! — Лицо незнакомца вспыхнуло гневом. — Что ты подсмотрел, дьявольское отродье?
— А мог я подсмотреть это? — Мирддин отчетливо произнес слова узнавания, которым давно научил его Лугейд.
Но, к его удивлению, друид облегченно засмеялся.
— Эти слова теперь бессмысленны. Мы слушаем новую Власть. Ты теперь никого не обманешь, болтая эти забытые слова. Входи! — Он чуть повернул голову, не отводя взгляда от Мирддина, будто опасаясь, что мальчик может оказаться более сильным противником. — Войди и возьми его!
Вошел человек в изношенных латах, почтительно обходя друида. Мирддин не сопротивлялся, когда ему снова связали руки и подтолкнули к двери.
Друид уже вышел, но ждал их снаружи. Солнце заставило Мирддина мигнуть; он не мог поднять руку, чтобы защититься от сияния. Его окружило несколько стражников, а за ними мальчик видел ожидающих жителей города и саксонцев. Они смотрели на него с нетерпеливым ожиданием.
Тот самый отвратительный запах, который сопровождал друида, теперь навис над всеми. Он должен был вызвать в человеке страх, победить его мужество, чтобы он без сопротивления шел навстречу смерти.
И все же, хотя мальчик внутренне съежился, он шел уверенно, без колебаний, полностью владея собой.
Дорога, по которой они шли, поднималась на холм, к грудам камней, из которых Вортиген собирался строить свою башню. На ходу Мирддин посматривал направо и налево не потому, что хотел рассмотреть лица собравшихся, а как бы проникая взором в глубь почвы.
Они остановились перед гладким камнем, накрытым вышитой тканью. На этом импровизированном троне сидел король.
Мирддин увидел человека, близкого по возрасту к своему деду, но в чертах его лица не было благородства, не было гордости. Лицо короля опухло, как будто он много пил. Глаза Вортигена, не останавливаясь, перебегали с одного лица на другое, словно он постоянно ожидал предательства. Руки короля лежали на рукояти меча, но по мягкости его тела, по вздутому животу, на котором с трудом застегивалась перевязь меча, видно было, что он уже не воин.
За ним стояла женщина, грациозная, гораздо моложе короля, с золотой короной на волосах, желтых, как созревшая пшеница. Платье ее все было вышито золотом, так что она сверкала на солнце как металлическая. Несмотря на красоту, в лице ее чувствовалась жесткость обработанного золота, а не мягкость плоти.
В ней не было ни робости, ни неуверенности, она смотрела с легкой улыбкой, не смягчавшей высокомерного выражения. Когда ее взгляд остановился на мальчике, в нем блеснуло жестокое нетерпение.
— Этот мальчишка? — спросил король. — Доказано, что он сын нелюди?
— Господин король, — ответил друид, — об этом говорила сама родившая его. Один из сильных расспрашивал ее, и она не могла солгать. В ночь Самейна он был зачат каким-то демоном или дьяволом…
— Господин король! — Голос Мирддина звучал спокойно и уверенно. — Почему твои люди лгут тебе?
Друид повернулся, подняв жезл, и в этот момент ожило погруженное в сознание Мирддина знание. Взглядом он остановил жреца. Краска сбежала с лица друида, черты его лица расслабились. Он выглядел опустошенным.
Вортиген с чем-то близким к страху следил за этой переменой.
— Что ты сделал, рожденный демоном? — И он скрестил пальцы, чтобы отогнать сглаз.
— Ничего, господин король Я лить добился возможности рассказать, как плохо тебе служат твои люди.
Король облизал губы. Рука его сжала рукоять меча, наполовину обнажив его.
— В чем же мне плохо служат?
— В строительстве этой башни. — Мирддин кивком указал на груду камней. — Прикажи копать здесь, и ты увидишь. Там ключ, вода смягчает почву, и земля поэтому не выдерживает тяжести камней. А в воде ты увидишь судьбу этой земли. Там скорчился белый заморский дракон.
Мальчик бросил взгляд на королеву. Та пристально смотрела на Мирддина, будто ее взгляд был оружием. Мирддин ощущал давление ее воли. Но сила ее была слаба по сравнению с тем, чему научило его зеркало.
— На другом краю бассейна — красный дракон Древних. И эти драконы ведут бесконечную битву. Сейчас силы белого дракона увеличиваются, и он теснит красного. Но близок день, ближе, чем ты думаешь, господин король, когда красный дракон начнет побеждать. Пусть твои люди начнут копать. Все будет, как я сказал.
Золотая королева протянула руку, как бы собираясь положить ее на плечо Вортигена. И в тот же момент Мирддин, вооруженный знаниями зеркала, понял, что она его враг. Она не просто саксонская девка, соблазнившая короля, она…
Он нахмурился, ощутив угрозу, которой не понимал и с которой раньше не встречался. Встревоженный, он сосредоточил внимание на короле, инстинктивно чувствуя, что нужно напрячь всю волю.
— Прикажи копать, господин король!
Вортиген наклонился вперед, так что королева не могла его коснуться, тяжело кивнул и сказал:
— Пусть копают.
Принесли лопаты и под взглядом короля начали быстро копать землю. И вот со склона холма ударила струя воды. Обнаружилась небольшая пещера с подземным бассейном.
Мирддин напряг силы. На этот раз требовалось не просто затуманить мозг своих сверстников. Нет, он должен создать иллюзию, которую никто не сможет забыть.
С одной стороны бассейна вспыхнуло красное пламя, с другой — белое. Языки пламени тянулись навстречу друг другу. Мирддин удерживал иллюзию как мог долго, затем, опустошенный, позволил огням исчезнуть. На лицах окружавших был написан страх. Кто-то торопливо разрезал путы на его руках.
Король повернул к нему напряженное, побледневшее лицо.
— Это правда… Правда… — повторил он. Голос его громко прозвучал в тишине, опустившейся на холм.
— Я дам тебе и другую правду. — Из ничего Мирддин извлекал слова, которые — он знал — должен был сказать. — Твои дни приближаются к концу, Высокий Король. Знай, что с вечерней звездой появится Амброзиус!
4
— О тебе говорят как о пророке, мальчик.
