Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники
Прошел целый час, но больше ничего так и не произошло. Эльфы и люди, выстроившиеся в шеренги, разошлись по равнине между двумя реками кто куда. Одни из них стали чистить до блеска свое оружие, другие выпрашивали себе что-нибудь поесть возле повозок герцога Лионесса, однако большинство попросту улеглось на землю и заснуло. Чуть позже на противоположном берегу появилась группа карликов, которая стала кричать стражникам через реку, чтобы за их делегацией прислали лодку. Эта новость быстро облетела лагерь и дошла до Гамлина. Менестрель, приложивший немало усилий к тому, чтобы войско Троина присоединилось к объединенному войску людей и эльфов, стал пробираться сквозь скопившуюся на берегу толпу, однако когда он добрался до самой воды, карлики уже шли по противоположному берегу назад. Было непонятно, переправлялись они через реку или нет. Гамлин едва не крикнул им, чтобы они не уходили и отвели его к их королю. Однако, подумав, решил, что карлики, скорей всего, не захотят его слушать. Выставлять себя в смешном свете перед толпой не хотелось, поэтому он не стал их окликать.
— Расходитесь, здесь все закончилось!
Гамлин бросил взгляд на человека, который произнес эти слова и приказ которого тут же был громко повторен услужливыми и грубоватыми сержантами. Менестрель не очень-то разбирался в чинах и званиях, существующих у людей, однако он заметил, что одетая поверх лат куртка этого человека — такого цвета, как у вассалов герцога Соргаля.
— Прошу прощения, — сказал Гамлин, подходя к нему. — Я — Гамлин, член совета королевы Ллианы.
— Морьен Анстей, рыцарь-баннерет, вассал герцога Соргаля.
— Ты с ними разговаривал? Чего они хотели?
— Чтобы мы сообщили им последние новости о произошедшей битве, о Его Величестве Пеллегуне, о твоей королеве…
— И что ты им сказал?
— Успокойся. Я отнюдь не заставлял их отсюда уйти… Однако мне не хотелось, чтобы они узнали, в какой степени мы нуждаемся в них. Я сказал им, что войско монстров собирается с силами на болотах и следует ожидать очередного нападения… А еще я посоветовал им перейти реку вброд ниже по течению и присоединиться к нам.
— А они?
— Они сказали, что доложат об этом своему королю.
Значит, Троин лично командовал своим войском… Менестрель вспомнил о своем последнем разговоре с Балдвином, властелином Красных Гор. Троин нуждался в славе, даже если ради этого придется примазаться к славе других королей. «Окончательная победа над вторгшимся на нашу территорию врагом», — сказал тогда Балдвин… После того, как рыцарь куда-то ушел, Гамлин уселся на берегу реки и, чтобы скоротать время, стал бросать камешки в воду.
— Просыпайтесь…
Гаэль сопроводил эти слова ударом сапога, который тут же вырвал Горлуа из его сна. Барон поднялся с ворчанием: он был недоволен тем, что еще раз поддался усталости, и тем, каким образом его разбудил «серый эльф». Он провел рукой по своей шевелюре и бороде, волосы которых стали жесткими от налипшей на них и высохшей грязи, и затем угрюмо огляделся по сторонам. Туман и тина. Сероватая земля, залитая водой. В общем, все тот же унылый пейзаж. Тяжело вздохнув, Горлуа наклонился к королю и потряс его за плечо.
— Ваше Величество, просыпайтесь… Пора идти.
— Может, и не пора, приятель, — прошептал Гаэль. — Прислушайся… Ты ничего не слышишь?
Горлуа медленно вытащил меч из ножен. Нет, он не слышал ничего, не видел ничего и не чувствовал никакого запаха. Это происходило с ним с того момента, как они зашли в эти проклятые болота, а особенно после того, как опустился туман. Однако Гаэль вытащил из ножен кинжал и присел на корточки с таким видом, как будто готовился вскочить и броситься в бой. Этого барону было вполне достаточно.
— Они возвращаются, — прошептал он.
Получалось, что именно здесь, рядом с королем и рядом с грабителем, закончится его жизненный путь. А почему бы и нет? Единственное, что сейчас имело значение, — это не попасть в лапы монстров живым. Ему доводилось слышать ужасные рассказы о судьбе тех, кому выпадало несчастье угодить к монстрам в плен. Горлуа бросил последний взгляд на Пеллегуна, который, сидя на корточках, все еще, казалось, не мог прийти в себя после сна. Барон медленно поднялся на ноги и вышел из-за куста, за которым они втроем прятались.
— Я вас жду, собаки! — заорал он что есть сил. — Идите познакомиться с моим мечом!
Эльф рассмеялся, увидев, что его товарищ по несчастью ведет себя точно так же, как сам он, Гаэль, вел себя совсем недавно, но затем он тоже вышел из-за куста и встал рядом с Горлуа. Однако никто так и не появился. Горлуа всмотрелся в клубы тумана и, затаив дыхание, прислушался, но не заметил ни малейшего движения. Когда он несколькими мгновениями позже повернулся к эльфу, чтобы спросить, видит ли или слышит ли тот хоть что-нибудь, раздался пронзительный голос, подхваченный затем эхом:
— Хе алла йесса ньяло!
Гаэль опустил руки и беззвучно рассмеялся. Увидев, что Горлуа и Пеллегун посмотрели на него непонимающим взглядом, он взмахнул своим кинжалом, пародируя барона в гротескной форме: «Я вас жду, собаки!»
— Что там такое? — сердито спросил Горлуа.
— Уберите свое оружие. Все закончилось.
Войско карликов пришло в движение, и его арьергард еще переходил реку через брод, прикрываемый несколькими десятками лучников, выделенных герцогом Лионессом, когда наблюдатели затрубили в рожок: эльфы Калена возвращались с болот.
Ллиана легла отдохнуть в палатке, наскоро сооруженной из нескольких плащей и копий, воткнутых в землю. Лландон зашел в эту палатку с широкой улыбкой на лице и поприветствовал жестом старого Гвидиона, который произносил целительные руны, сидя рядом с королевой.
— Пойдемте со мной. Нужно, чтобы вы это увидели.
Королева протянула ему руку, чтобы он помог ей встать, а затем, выйдя наружу, сама взяла его под руку. Возле слияния двух рек собралась довольно большая толпа людей, эльфов и карликов, и все они стали расступаться перед ними, пропуская их к воде. На берегу стоял и Кален. Поклонившись королеве, он отошел в сторону.
Последняя лодка, в которой сидели «серые эльфы» и даэрдены, двигалась по воде в абсолютной тишине. На ее носу, держа меч в руке, стоял Пеллегун.
На вершине холма в полумиле от Лота слуги короля установили на четырех столбах, обтянутых бархатом, широкий и высокий — более двух першей в высоту — навес из темно-синего льняного полотна с золотистой бахромой. Благодаря такому навесу все смогут увидеть и слышать то, что будет говориться на совете, и при этом знатные особы будут защищены от солнечных лучей. Лето опять вступило в свои права: оно как будто, сделав паузу, подождало окончания войны для того, чтобы снова заполнить все вокруг своим светом и теплом. Легкий ветерок теребил полотно навеса и прижимал к земле растущие вокруг высокие травы.
