Юрий Валин - Дезертир флота
Квазимодо пожал плечами:
– Мы тоже не с пустыми руками идем. Посмотрим. В случае чего неужели мы сами себя не прокормим? Теа просто так сидеть не станет. Да и мы с тобой кое-что можем. Ныр подледный лов освоит.
– Да! – Фуа оживился. – Вот мне говорили – когда лунку во льду прорубаешь, нужно такую штуку иметь, вроде большой ложки с дырками. Когда ледок начинает схватываться…
– Тихо! – Квазимодо подскочил, глефа уже качалась в его руке.
Из темноты вылетела Теа – в человеческом обличье, ком одежды прижат к груди, голая белая кожа растворяется на фоне снега, только темные, отросшие до плеч волосы хлещут по щекам.
– За мной кто-то гонится. Очень быстрый!
– Ныр – арбалет! Бат – готовь факел! – Вор подхватил свой арбалет.
Потрескивал костер. Стояла томительная тишина, даже волчья перекличка умолкла. Квазимодо слышал дыхание друзей и шарил взглядом по темной стене деревьев. Никого…
– Лошади напуганы. Очень, – прошептала Теа.
Квазимодо метнул взгляд на лошадей. Сгрудились, пар валит из ноздрей, но, кажется, даже шевельнуться боятся. Странно, совсем на лошадок не похоже.
– Детка, обуйся. И попробуй понять, где этот, что за тобой гнался.
Теа, не опуская лука, нашаривала босой ногой сапог. Напряженно крутила заострившимся лицом. Тьма со всех сторон подступала к пятну костра.
– Кажется, там. Слева от лошадей. Плохо чувствую.
– Ныр? – коротко спросил вор, поднимаясь с арбалетом.
– Да, там. Кажется, – с явным сомнением прошептал фуа.
– Держимся вместе. Прикроем лошадей. Бат, крикну – бросай факел.
Тесной группой четверка двинулась, по дуге обходя лошадей: Теа, обутая в единственный сапог, шла в центре, впереди двое арбалетчиков, спину прикрывает Бат с факелами.
Люди поравнялись с замершими лошадьми. Квазимодо не видел ничего, только вверху, у звезд, еще можно различить верхушки сосен и отдельные мохнатые лапы ветвей, внизу, вне света факелов, – сплошная тьма.
Когда лошади в полном молчании рванулись к костру, едва не опрокинув Бата с его факелами, лиска и Ныр одновременно выстрелили. Квазимодо понятия не имел, куда стрелять. Бат, увернувшись от обезумевших лошадей, швырнул к деревьям факел. На долю мгновения вор разглядел тень чего-то большого, худого и угловатого. Машинально выстрелил. Факел громко шипел в снегу. Теа из-за плеча мужа слала в темноту стрелу за стрелой. В зарослях что-то отчетливо вздохнуло, Квазимодо показалось, что до него долетела волна ни на что не похожей вони. Звонко щелкнул арбалет Ныра. Вор, чтобы не отставать, выстрелил и сам. Быстро перезарядил. Теперь стрелять было совсем уж глупо.
В глубине зарослей хрустнула ветка. Теа немедленно выстрелила.
Тишина.
– Ушло. Ушел, – шепотом сказал Бат.
– Гм… а кто-нибудь в него попал? – поинтересовался вор. Теперь ему казалось, что та малопонятная тень ему привиделась. Уж очень нелепая. Никакой хищник так выглядеть не может.
– Я попал, – уверенно сообщил Ныр. – Вижу что-то серое, живое. Здоровенное. Ну и всадил. Кровь там должна быть.
– Хрен с ней, с кровью. При свете рассмотрим. Оно точно ушло? Далеко? – придирчиво поинтересовался вор.
– Ты так спрашиваешь, как будто оно тебе денег задолжало, – прошептала Теа.
– Я ему готов простить. И деньги, и два совершенно напрасно выброшенных болта, – благородно заверил Квазимодо.
– Ой, Ква, рыжая тебе такую расточительность припомнит, – хихикнул Ныр. – Нужно его догнать и обязательно денег стребовать. Вон у Теа от жадности даже пупырышки на ногах появились.
– Детка, ты бы все же оделась, – спохватился вор.
– Успею. Я, когда удирала, здорово согрелась. Этот бегает быстрее меня. – Лиска проковыляла к костру, сняла сапог и принялась натягивать всю одежду по порядку.
– Вот это представление, – мечтательно сказал Ныр. – Кто бы мне раньше сказал, что передо мной прекрасная оборотниха раздеваться и одеваться будет. Одеваться и раздеваться…
– Сейчас по шее дам, – посулила Теа. – И вообще, с каких это пор тебя моя задница интересовать стала?
– Так ведь нет никого больше. Этот, подстреленный, так и не показался, даже какого он полу непонятно.
– Вот хренотень. Лягушка, совсем ты неукротимый стал, – засмеялась лиска. – Хоть бы мужа моего постеснялся.
– Так я что? Я только полюбоваться.
Теа, уже почти одетая, подошла к фуа, неожиданно обняла за плечи:
– Брось, великий стрелок. Я знаю, что ни тебя, ни длинного нашего, – лиска похлопала смущенного Бата по плечу, – я как сука не интересую. За это я вас и люблю, рыла вы свинячьи. Мне и самой только Полумордый нужен. Вот охладеет он ко мне, тогда берегитесь.
– Тебя, дорогая, точно за хвост чуть не цапнули. Несешь языком непонятно что, – укоризненно сказал Квазимодо. – Давайте лошадей успокоим. Дежурить сегодня парами придется. Хочешь, оставайся с Лягушкой охранять – будете друг другу байки неприличные рассказывать…
– Муж, за что? – возмутилась Теа. – Только мурашки по ногам побежали – и уже неугодна?
Теа уже чуяла открытое пространство. Ночью выпал снег, и теперь копыта Искры тонули в пышном покрове. Надоевший скрежет волокуш по насту сменился мерным шуршанием. Можно было слушать лес. Покрытая свежим, почти нетронутым покрывалом снега тропа прихотливо вилась среди деревьев. Лес притих, примериваясь к своему новому непорочному наряду. Даже суетливые белки не спешили скакать по снежному пуху.
Лиске здесь нравилось. Лес, совсем не похожий колючие низкие заросли Юга. Покатые, покрытые пятнами лишайников скалы. Животные, знакомые по каким-то идущим из древней памяти воспоминаниям. Холод, от которого легко укрыться в теплом мехе или у щедрого пламени костра. Опасности, понятные и непонятные. Теа живо помнила, как удирала, петляя между сосновых стволов и кустов можжевельника, от жуткой неизвестности, настигающей длинными легкими прыжками. Коротковатые лисьи лапы все-таки выручили – успела проскочить к огню. Болты и стрелы пришлись неизвестному не по вкусу. Несколько лужиц темной, странно пахнущей крови отыскались утром на снегу. Мало, если учесть, что Теа была уверена в том, что два раза точно не промахнулась. Да и Лягушка уж очень убежденно хвастал.
Кто же это мог быть? Теа предвкушала осторожную охоту. Без спешки, «спокойненько и с головой», как любит говаривать Полумордый.
Впереди река. Теа чуяла ее даже скованную льдом. Вот и Ныр вытянул шею, почувствовал. Сейчас начнет про какие-то свои пешни да подледные самоловы разглагольствовать.
Впереди с ветви, осыпав целое облако снега, тяжело поднялась сова. Старая знакомая – лиска уже привыкла к ее постоянному присутствию. И когда только такая здоровенная птица кормиться успевает? Ведь сопровождает бредущий по лесу отряд как привязанная. Или она только за ней, за лисой, следит? Тогда ночью забила крыльями, взлетела, заставила напрячься, заметить затаившегося во тьме Того, Кто Без Имени.
