Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)
— Майега?
— Это так нужно произносить? Женщина могла по капле крови из пальца предсказать, что будет с тобой в будущем.
— Магия крови самая темная из всего колдовства. Говорят, что и самая сильная.
Серсее вовсе не хотелось выслушивать подобные вещи.
— Эта, майега, сделала достоверные предсказания. Я сперва посмеялась над ними, но… она предсказала смерть одной из моих служанок. Когда предсказание было сделано, девочке было одиннадцать лет, она была здоровой как жеребенок и находилась в полной безопасности на Утесе. Однако, скоро она упала в колодец и утонула. — Мелара умоляла ее никогда не рассказывать о случившемся в шатре ведьмы. — «Если мы не станем об этом говорить, то скоро забудем. И вскоре это останется просто плохим сном». — Они обе были такими юными, что подобное поведение показалось им довольно мудрым.
— Вы до сих пор печалитесь о подруге детства? — Спросил Квиберн. — Это вас беспокоит, Ваше Величество?
— Мелара? Нет. Я едва могу вспомнить как она выглядела. Просто… майега знала сколько у меня будет детей, и она знала про бастардов Роберта. И за многие годы до того, как он зачал своего первенца. Она знала. Она обещала мне, что я стану королевой, но появится другая королева… — «Моложе и гораздо красивее». — Другая королева, которая отберет у меня все, что мне дорого.
— И вы желаете предотвратить это пророчество?
«Более чем». — Подумала она. — А его можно предотвратить?
— О, да. Ни капли в этом не сомневаюсь.
— И как?
— Думаю Ваше Величество знает ответ.
Она знала. — «Я всегда его знала», — подумала она. — «Даже тогда в шатре. Если она только попытается, я попрошу своего брата, и он убьет ее».
Однако, знать то, «что» нужно сделать — это одно, а знать «как» — другое. На Джейме больше нельзя положиться. Внезапная болезнь оказалась бы кстати, но боги редко настолько к нам добры. — «Тогда как? Нож, подушка, чашка ‘губителя сердец’?» — Все эти способы были проблемными. Когда во сне умирает старик, то никто дважды не задумается о причине смерти, но если в постели обнаружат мертвую шестнадцатилетнюю девицу, то это, безусловно, породит много неудобных вопросов. Кроме того, Маргери никогда не спит одна. Даже когда сир Лорас находится при смерти, вокруг нее днем и ночью полным-полно охранников.
«Но у меча два лезвия. Тот же, кто ее охраняет, может быть использован, чтобы ее извести». — Свидетельства должны быть настолько ошеломляющими, что даже у собственного отца Маргери не должно остаться иного выхода, кроме как отправить ее на плаху. Но это будет нелегко. — «Ее любовники не станут признаваться, зная, что это означает, что их головы присоединятся к ее. Если только…»
На следующий день она нашла Осмунда Кеттлблэка во дворе, упражняющимся на мечах с одним из близнецов Редвинов. Который из них это был, она не могла сказать, потому что не умела их различать. Она некоторое время понаблюдала за схваткой, затем отозвала сира Осмунда в сторонку.
— Прогуляйтесь со мной недолго. — Начала она. — И скажите правду. Мне больше не нужно пустого бахвальства, не нужно рассказывать, что Кеттлблэки втрое лучше любого из рыцарей. Многое может зависеть от вашего ответа. Ваш брат Осни. Насколько он хорош с мечом?
— Хорош. Вы его видели в деле. Он не настолько силен как я или Осфрид, но достаточно проворен, чтобы убить.
— Если до этого дойдет, сможет он справиться с Боросом Блаунтом?
— С Пузатым Боросом? — Сир Осмунд фыркнул. — Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Он половину времени не просыхает, и даже когда трезв все равно слишком толст. Даже если он когда-то участвовал в бою, то уже давно позабыл, когда это было. Да, Ваше Величество. Если нужно убить Бороса Блаунта, Осни довольно легко с ним справится. А зачем? Разве Борос совершил какое-то преступление.
— Нет. — Ответила она. — «А вот Осни — да».
Бриенна
На первое тело они наткнулись в миле от перекрестка.
Труп свисал между веток сухого дерева. На почерневшем стволе все еще были видны шрамы от убившей его молнии. Вороны здорово поработали над лицом мертвеца, а волки обглодали его ноги, которые немного не доставали до земли. Ниже колен остались только кости да лохмотья… и единственный изжеванный сапог, наполовину скрытый под глиной и мхом.
— Что это там торчит у него во рту? — спросил Подрик.
Бриенна заставила себя посмотреть. Лицо трупа было серо-зеленым и наводило ужас. Его рот был открыт и раздут. Кто-то впихнул меж его зубов острый белый камень. Толи камень, толи…
— Соль, — догадался септон Мерибальд.
В пятидесяти футах дальше они заметили второй труп. Животные ободрали его до костей, поэтому то, что от него осталось было разбросано по земле под сгнившим куском веревки, свисавшим с ветки вяза. Бриенна проехала бы мимо даже не заметив его, если б Собака не стала принюхиваться и не направилась к кустам, чтобы повнимательнее обнюхать кости.
— Что там у тебя, Собака? — сир Найл спешился и направился за псом, а вернулся держа в руках шлем. Череп оставался внутри, вместе с червями и другими насекомыми.
— Отличная сталь, — объявил он. — И помят не сильно. Какой-то лев потерял свою голову. Под, не желаешь получить шлем?
— Только не этот. Внутри него черви.
— Их можно вымыть, парень. Ты щепетильный как девчонка.
Бриенна уставилась в его сторону.
— Он все равно для него будет велик.
— Не беда. Вырастет.
— Я не хочу, — ответил Подрик. Сир Хайл пожал плечами и выбросил шлем в кусты. Собака гавкнула и направилась к ближайшему дереву поднять подле него лапу.
Дальше едва ли сто ярдов пути обходились без нового трупа. Они были развешены на ясенях и ольхе, на буках и березах, лиственницах и вязах, на древних раскидистых ивах и величественных каштанах. У каждого на шее была петля из пеньковой веревки и кусок соли во рту. На некоторых были серо-голубые плащи, на других плащи были алые, хотя они настолько выцвели под солнцем и дождями, что один цвет от другого можно было отличить с трудом. У тех, у кого не было плащей, на груди были вышиты гербы. Бриенна заметила топоры, стрелы, несколько лососей, сосну, дубовый лист, жуков, петухов, кабанью голову и полдюжины трезубцев. — «Это дезертиры», — поняла она. — «Осколки дюжины армий, бросившие своих лордов».
Некоторые мертвецы были лысыми — другие бородатыми, молодые и пожилые, высокие и низкие, толстые и худые. Но настигнутые смертью, с почерневшими и истлевшими лицами все они выглядели практически одинаково. — «На виселице все люди — братья», — эту мудрость Бриенна прочла в какой-то книге, хотя и не могла припомнить в какой.
