akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
«Никому не позволю из себя вампирить», – сказал бы на его месте Даниэла. И у нее в голове была пожалуй, образцовая картотека разнообразных видов злодеев, повернувшихся на бессмертии. Благодаря этому Рики, кажется, удалось догадаться, чем может ответить на угрозы Волдеморта. Так же, как Рики опасался за родственников и друзей, Волдеморт имел все основания бояться того, что никогда не восстановит контроль над телом и останется беспомощным навсегда. Попросту, у него не будет возможности осуществить свои кровавые планы.
— Они думают, мы исчезли отсюда, пока они ломали дверь, – понимающе кивнул Пит.
— Да, здесь они нас какое‑то время искать не будут, – согласилась миссис Дуглас.
— Но почему у Вас нет палочки? – удивился Френк.
Экономка отвернулась от окна. Даже в темноте Рики поклялся бы, что на ее лице проступила гримаса презрения.
— Министерство, – произнесла она одно слово.
Но до Френка, который с указанной организацией, в отличие от Рики, никогда не контактировал, смысл не дошел.
— То есть? Они же не могли оставить Вас с этим, – он резко дернул головой в сторону Рики, отодвинулся от него и продолжил более нервно, – совсем без оружия. А если бы…
— Министерство лишило меня палочки, – отрезала миссис Дуглас так, что на этот раз у Эйвери пропало желание спорить.
«Это могло бы извинить ее, если бы я не наблюдал того, что вижу сейчас», – прокомментировал Волдеморт.
«По–моему, это все равно, что ты видишь и слышишь. Ты все равно никогда никому об этом не расскажешь», – пренебрежительно заметил Рики. Лорд мог разнообразить, а вот ему придется твердить одно и то же. Впрочем, неизвестно, что лучше доводило.
— Давайте расположимся удобно, но так, чтоб нас не было видно не только от двери, но и, в идеале, из окон, – предложил Пит.
Миссис Дуглас встала и направилась к окну.
— И поменьше разговоров, на всякий случай, – добавил Рики, которому хотелось выть. Слушать Лорда было невыносимо. Но еще хуже, когда он замолкал – это значило, что он снова становился частью Рики. Мальчика охватывала паника, и он хотел, чтобы все это закончилось. А лучше – не начиналось.
Так же считала и гриффиндорская мафия. Только теперь Рики смог по достоинству оценить их благие намерения и заботу о нем. Он искренне сожалел о своем упрямстве.
«Лучше бы я жил среди магглов», – с сожалением подумал Рики.
Судя по всему, Волдеморту такая возможность была глубоко отвратительна.
«Даже думать об этом не смей! Пачкаться обо всякую гадость», – прорычал он.
«Нет. Они очень хорошие», – возразил Рики, в очередной раз пропуская серию мелькающих картинок из детства Тома Реддля. «Все это не имеет ко мне никакого отношения», – твердил он себе, как заведенный.
«Кто хороший?» – ядовито осведомился Волдеморт.
«Мои родители! – безапелляционно заявил Рики. – они взяли меня к себе, хотя и знали, что будут проблемы. Зачем, зачем они это сделали?!» – Рики покачал головой, проваливаясь в собственные, большей частью детские, воспоминания. Ему вдруг очень захотелось убедить вредоносную сущность в своей правоте, хотя умом он понимал, что у Темного Лорда собственные цели, резко расходящиеся с видением мира, к которому привык Ричард Макарони.
«Взяли тебя к себе? А многие ли из магглов поступили бы так? – сочился ядом свистящий голос. – Большинство из них и нормального‑то ребенка неспособны любить, хотя бы он и был их родной; особенно лица мужского пола. Вот твой папаша, кажется, еще возился с тобой, пытался привить тебе трудолюбие и прочие ценные качества! А много ли ты знаешь таких людей, как Диего Макарони? Нет, он исключение среди магглов, а они все мерзавцы. Твой родной отец предал тебя».
«Это называется – биологический отец, и меня это тоже не касается», – попробовал умничать Рики, но в этот раз получилось похуже.
Кадры перед внутренним взором продемонстрировали ему памятное посещение юным Томом дома Реддлей на холме. Рики рот раскрыл от изумления. «Его просто выставили оттуда!».
«Он, должно быть, проклял меня еще до рождения. Он был слишком труслив, чтобы оставаться с ведьмой, которая сама бы, может, и не поняла, кто он есть. но когда‑нибудь ее родственники вышли бы из Азкабана».
Рики знал, что это так, но согласиться с Волдемортом – ни за что. Как назло, сам он не мог придумать никакой убедительной аргументации, доказывающей, что Темный Лорд к вопросу своего происхождения относится в корне неправильно. Но, с другой стороны, существовали ведь люди, которые могли ему возразить… Арабеллу Рики отмел сразу – слишком уж круто выразилась бы старушка.
«Не следовало так поступать, – заявил он нравоучительно, копируя манеру отца. – Тебе вообще незачем было ходить в дом Реддлей».
Возможно, вступая во внутренние диалоги, он слегка жестикулировал и дергался. Так или иначе, а взгляд брата, наконец, остановился на нем.
— Вот и сподобило меня узнать, как ты колдуешь, – Пит поежился. – Как ты?
— Ты еще обо мне беспокоишься, – проворчал Рики, отводя глаза.
— Конечно. Я же твой брат.
— А ты уверен, что тебе нужен такой брат? – слова вырвались сами собой.
Рики развернулся и уставился на него в упор.
— Слышала бы бабуля, объяснила бы тебе, что братьев не выбирают. – Посерьезнев, Пит покровительственно возложил руку ему на плечо.
— А если начистоту, Рики? Я ведь наблюдал за тобой.
— И читал мои мысли? – забеспокоился Рики.
— Нет, конечно. Но кое‑что можно было понять. Наверное, я не был тебе идеальным братом.
Рики открыл рот, чтобы запротестовать. А Френк навострил уши.
— И я знаю, почему. Я плохо помню, но, когда тебя принесли, я совсем не был в восторге. Все внимание доставалось тебе.
«Психоаналитический вздор», – пренебрежительно отмахнулся Рики, но, тем не менее, ему стало намного легче от того, что этот вздор не только ему приходил в голову.
— Тебя кормили вкусными пюре для малышей. Вообще‑то, я из них вырос, но тут мне тоже захотелось. В общем, надо сказать, поначалу ты провоцировал все дурные стороны моей натуры, – ровно произнес брат, словно комментировал пейзаж.
— Мне очень жаль, – ответил Рики, затаив дыхание. Судя по всему, признание не вызывало у брата особых переживаний.
— И очень зря. Между прочим, близкие люди затем существуют, чтоб нас злить, – постановил он. – Ты помнишь, когда мы первый раз играли вместе?
— Боюсь, что нет, – вздохнул Рики. «Но зато я теперь помню много всякой дряни». – Но ведь мы никогда не дрались, насколько я помню, – указал он.
— И прекрасно, что так. Значит, насколько я помню, дело в том… – в голосе Пита зазвучала нежность, неожиданная и резко дисгармонирующая с настроениями в этой комнате, резанув по сердцу Рики сознанием своей незаслуженности. Он сделал жест, чтобы брат остановился, но тот настойчиво продолжал. – Однажды ты мне улыбнулся – с таким доверием ко мне, наверное, никто в ту пору не относился. Я почувствовал себя очень сильным и гордым. И я полюбил тебя, Рики. собственно, я стал таким, как сейчас, благодаря тому, что ты в меня верил.
