Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч
— Спасибо, — торжественно поблагодарил Гален.
— Не надо пока меня благодарить, — сказал Сендарус. — Нам сперва предстоит еще пережить следующие несколько недель. А теперь отдохните немного. Вы выступаете завтра, как только рассветет.
ГЛАВА 23
Гудона привязали за руки к передней луке седла. Лошадь была слишком крупной для его ног, и мускулы от паха до коленей болели у него так, словно их растянули навсегда. Прадо иной раз удостаивал его чести ехать рядом с собой, отвешивая ему оплеухи и зуботычины со словами: «Ну-ка, расскажи еще раз, где Линан», — и Гудон сосредотачивался, стараясь повторить рассказ без ошибок, сосредотачивался, несмотря на боль, наполнявшую его, как туман наполняет зимой долину.
— Он нашел приют у королевы.
— Какой королевы? — неизменно спрашивал Прадо.
— Кориганы, которая наследовала Линану.
Услышав рассказ в первый раз, Прадо запутался в именах и ударил Гудона по почкам.
— Да как она могла быть дочерью Линана? — прорычал он в самое ухо Гудону.
— Линан — имя четтское, — объяснил Гудон. — Линаном звали первого короля всех четтов. А Коригана — его дочь.
— Почему Линан нашел приют у Кориганы?
— Потому что ее клан — это клан Белого Волка, и его территория ближе всего к Суаку Странников. — Гудон прикусил язык, чтобы не сказать всей правды: Суак Странников располагался на ее территории.
— А где клан Белого Волка? — спрашивал Прадо.
Для Гудона эта часть рассказа была самой трудной.
— Возможно, до сих пор в Верхнем Суаке.
И тут Прадо каждый раз ударял Гудона. В последний раз он резанул его ножом, разрезал ухо так, что щеку и шею Гудона залила кровь.
— А если он не в Верхнем Суаке?
— Тогда клан перекочевывает к Воловьему Языку, самой лучшей весенней траве на своей территории.
— А где этот Воловий Язык?
И Гудон глядел прямо в глаза Прадо и говорил, так тихо, что наемнику приходилось накрениться вперед, дабы расслышать его слова:
— Путь туда тайный. Надо знать холмы и долины на том пути. Я могу показать вам дорогу, господин, но пожалуйста, пожалуйста, пощадите меня.
Тут Прадо всегда смеялся и почти весело хлопал Гудона по спине.
— Может, и пощажу. А может, нет. Покажи дорогу к Воловьему Языку и я подумаю насчет этого.
И так вот Гудон показывал Джесу Прадо и его двум тысячам кавалерии и пяти сотням лучников дорогу к Воловьему Языку.
Тевор начинал отбиваться от рук. Рендл решил, что его пора убить.
— Сколько еще клятых дней нам гоняться за какой-то тучей пыли, генерал? — казалось, уже в сотый раз потребовал ответа Тевор, и Рендл, казалось, уже в сотый раз растолковал:
— Поднятая стадом пыль может быть обманчивой. Ее может поднять небольшое стадо поблизости или же большое стадо вдалеке. Мы же гонимся за большим стадом.
— Значит, мы гонимся за большим кланом! — крикнул Тевор. — Нас всех перебьют!
— Нет, они нас боятся, именно потому-то они и убираются прочь. Если бы они нас не боялись, мы бы уже давно стали покойниками. Мои люди сейчас ведут разведку, и они не наделают ошибок, как ваши разведчики. На этот раз мы не только первыми увидим четтов, но и выясним, где находится их основная группа, и нападем на них. У пленных мы разузнаем, где Линан, и выполним свою задачу. Может, даже Линан окажется именно с этим кланом, раз они кочуют так близко к востоку.
— Вы строите догадки, генерал, — насмешливо улыбнулся Тевор. — А в этой игре вы дилетант.
Рендл сделал рукой знак своим сопровождающим, и все они медленно, осторожно подвели коней поближе к офицеру регулярных войск.
— Вы не только дилетант, генерал, вы еще и опасный дилетант.
— А ты слишком много болтаешь, — обронил Рендл.
И когда Тевор открыл было рот, собираясь протестовать против тыканья, Рендл вонзил кинжал ему в ямку под горлом. Острие вошло глубоко, проткнув Тевору небо. Рендла забрызгало кровью. Он хорошенько повернул кинжал в ране и вытащил его. Тевор, уже мертвый, выпал из седла.
Не веря своим глазам, офицеры регулярных войск в отряде какое-то мгновение колебались, потянувшись за мечами — а в следующую секунду тоже были убиты и упали наземь. Все, кроме одного, самого молодого. Приставленный к нему наемник, следуя инструкциям, оглушил его, стукнув по голове. Офицера удерживали в седле, и когда Рендл оказался готов потолковать с ним, привели в чувство, плеснув ему в лицо воды. Офицер открыл глаза и огляделся. Вспомнив, что именно произошло, он вновь живо потерял сознание.
Рендл вздохнул и приказал снова плеснуть воды на лицо молодого офицера. Когда тот вторично пришел в себя, Рендл схватил его пятерней за волосы и затряс с такой силой, что у офицерика чуть глаза не повыпадали из глазниц.
— Не падай в обморок, — приказал Рендл. — Тебя зовут прапорщик Тико, не так ли?
— Да, генерал.
— Ты теперь командуешь всеми солдатами регулярных войск в отряде, понятно?
— Так точно, мой генерал. Но при запасных лошадях состоит капитан Йан, он выше меня в чине…
— Немедленно найди капитана Йана и убей его, — велел Рендл одному из своих подручных, а затем снова обратился к Тико. — Теперь ты командуешь всеми солдатами регулярных войск в отряде. Ты будешь действовать, как я тебе скажу. Говорить со мной будешь, только если я сам заговорю с тобой. Понятно?
— Так точно.
— Хорошо. Именем короля Салокана Хаксусского я произвожу тебя в капитаны.
— Благодарю вас…
— Э!.. — предупредил Рендл, и Тико заткнулся. — Ты должен оставаться рядом со мной, но не настолько рядом, чтобы заставлять моих молодцов нервничать. Понятно?
— Так точно.
— Вот теперь можешь поблагодарить меня.
— Благодарю вас, генерал.
— Из вас выйдет превосходный капитан. А теперь — держитесь сзади.
Тико натянул узду лошади, пристраиваясь позади Рендла, по-прежнему пытаясь усвоить все, случившееся за последние несколько минут. Оглянувшись через плечо, он увидел всего в нескольких сотнях шагов тела Тевора и своих товарищей. Он был сломлен.
— Мы уже близко, — сказала Коригана Линану. — Возможно, в дне пути, в зависимости от того, насколько мягка трава между нами и Воловьим Языком.
— Наши разведчики еще не заметили наемников?
— Терин известил об отряде Рендла. Тот в дне пути. О Прадо мы пока не получили известий.
Линан прочел безмолвную молитву о Гудоне. Он знал, что попросил своего друга выполнить задание настолько опасное, что тот мог и не уцелеть. Но так было надо, твердил он себе, и жалел, что одной необходимости все же не достаточно.
