Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

– Да, – последовал ответ. – Мы не понимали, кто такие деймоны, но знали, каково это – остаться без них. Здесь есть люди из самых разных миров.

– А я знала свою смерть, – вмешалась одна девочка. – Все время знала, пока росла. Когда я слышала разговоры про деймонов, мне казалось, это что-то вроде наших смертей. Теперь я по ней скучаю. Я никогда больше ее не увижу. «Мне конец», – вот последнее, что она мне сказала, а потом пропала навсегда. Пока она была со мной, я знала, что на свете есть кто-то, кому я могу доверять, и этот кто-то знает, куда мы идем и что надо делать. Но ее больше нет, и теперь я совсем не понимаю, что будет дальше.

– Дальше ничего не будет! – раздался новый голос. – Ничего и никогда!

– Ты-то почем знаешь? – возразил другой. – Они же вот пришли! Уж такого точно никто не ждал! – Дух явно говорил об Уилле с Лирой.

– Это первое, что здесь случилось за долгое-долгое время, – сказал дух-мальчик. – Может быть, теперь все изменится.

– А что бы ты сделал, если бы мог? – спросила Лира.

– Снова поднялся бы в тот мир!

– Даже если бы тебе сказали, что ты увидишь его еще только один раз, ты все равно согласился бы на это?

– Да, да! Конечно!

– Ну ладно, сначала мне надо найти Роджера, – пробормотала Лира. Новая идея не давала ей покоя, но первым о ней должен был услышать Уилл.

На бескрайней равнине, заполненной сонмами духов, возникло медленное всеобщее движение. Дети не могли этого заметить, но Тиалис и Салмакия, летящие над ними, видели, как маленькие бледные фигурки стали перемещаться; вся картина напоминала миграцию огромных птичьих стай или стад северных оленей. В центре этого движения находились двое живых детей, неуклонно шагавших вперед; они не увлекали духов за собой и не следовали за ними, но представляли собой точку, на которой каким-то образом фокусировалось внимание всех духов.

Шпионы, мысли которых неслись еще быстрее, чем их крылатые кони, обменялись взглядом и заставили стрекоз сесть рядышком на сухой сморщенной ветке.

– А у нас есть деймоны, Тиалис? – спросила дама.

– После того как мы сели в лодку, я почувствовал себя так, словно у меня вырвали сердце и бросили его, все еще бьющееся, на берегу, – ответил тот. – Однако это было обманчивое впечатление: ведь мое сердце по-прежнему стучит у меня в груди. Выходит, какая-то моя часть и вправду осталась там вместе с деймоном девочки – да и ваша часть тоже, Салмакия, потому что вы осунулись и руки у вас побелели и высохли. Да, у нас есть деймоны, хоть мы их и не видим. Возможно, люди из Лириного мира – единственные, кто знает своих деймонов в лицо. Наверное, поэтому мятеж и начал именно один из них.

Тиалис спешился и надежно привязал стрекозу к ветке, а затем вынул магнетитовый резонатор. Но, едва дотронувшись до прибора, остановился.

– Нет отклика, – мрачно промолвил он.

– Значит, мы отрезаны от всех миров?

– Во всяком случае, помощи ждать неоткуда. Что ж, мы знали, что отправляемся в страну мертвых.

– Этот мальчик пойдет с ней хоть на край света.

– Как вы думаете, его нож откроет нам обратную дорогу?

– Думаю, сам он в этом уверен. Но я… я не знаю, Тиалис.

– Он еще очень молод. Оба они молоды. Знаете, если она не переживет этого путешествия, то вопроса, сделает ли она правильный выбор перед лицом соблазна, попросту не возникнет. Это уже не будет иметь значения.

– По-вашему, она уже выбрала? Когда решила оставить на берегу своего деймона? Может, именно этот выбор ей предстояло сделать?

Кавалер глянул вниз, где миллионы обитателей страны мертвых тянулись за ярким, живым пятнышком по имени Лира Сирин. Отсюда он едва различал ее волосы – легчайшую пушинку в сумерках, а рядом сильным, густым мазком темнела черноволосая голова мальчика.

– Нет, – ответил он, – вряд ли. Пожалуй, главный выбор у нее еще впереди.

– Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы до этого с ней ничего не случилось.

– С ними обоими. Теперь они связаны накрепко.

Дама Салмакия встряхнула легкие, как паутинка, поводья; ее стрекоза мгновенно снялась с ветки и порхнула вниз, к живым детям, а кавалер последовал за ней.

Но они не остановились около них; пролетев над детьми пониже и удостоверившись, что с ними все в порядке, галливспайны понеслись дальше – отчасти потому, что их стрекозы лучше чувствовали себя в движении, а отчасти потому, что им хотелось узнать, далеко ли простирается эта унылая равнина.

Лира заметила их в небе, и ей сразу стало легче оттого, что рядом есть что-то быстрое и блистающее красотой. Потом она повернулась к Уиллу: ей было больше невмоготу держать свою идею при себе, но говорить пришлось шепотом. Она приблизила губы к его уху, и он услышал ее слова, смешанные с теплым щекотным дуновением:

– Уилл, я хочу забрать отсюда всех этих бедных мертвых детей… и взрослых тоже… мы освободим их, Уилл! Сначала найдем Роджера и твоего отца, а потом откроем дорогу во внешний мир и освободим их всех!

Он повернулся и одарил ее преданной улыбкой – до того теплой и счастливой, что у Лиры внутри что-то словно дрогнуло и оборвалось; по крайней мере, такое у нее было чувство, хотя без Пантелеймона она не могла спросить себя, что это значит. Может быть, ее сердце стало биться по-новому? Глубоко удивленная, она велела себе идти ровно, а своей голове – перестать кружиться.

Они шли все дальше и дальше. Шепот: «Роджер» – распространялся быстрее, чем они двигались; слова: «Роджер… Лира пришла… Роджер… Лира здесь…» – передавались от духа к духу, как электрический сигнал, который передается в человеческом теле от одной клетки к другой.

И Тиалис с Салмакией, летая над ними на своих неутомимых стрекозах и озираясь вокруг, вскоре заметили какое-то новое движение. Вдалеке зародился маленький круговорот. Спланировав вниз, они обнаружили, что духи впервые перестали обращать на них внимание, поскольку его приковало к себе нечто более интересное. Обитатели страны мертвых возбужденно переговаривались еле слышным шепотом, указывали куда-то, помогали кому-то проложить путь в толпе.

Салмакия спустилась совсем низко, но не могла приземлиться: духов было слишком много, и даже если бы кто-нибудь из них осмелился предложить ей ладонь или плечо, она не удержалась бы на такой опоре. Увидев мальчика-духа с честным и печальным лицом, ошеломленного тем, что шептали ему товарищи, она обратилась к нему:

– Роджер? Тебя зовут Роджер?

Изумленный, встревоженный, он глянул вверх и кивнул.

Салмакия порхнула назад к своему спутнику, и они быстро полетели к Лире. Дорога была неблизкой, и найти девочку оказалось не так уж легко, но, ориентируясь по рисунку движения призрачных масс, они наконец увидели ее.

– Вон она, – сказал Тиалис и крикнул: – Лира! Лира! Твой друг там!

Лира подняла голову и протянула руку, подставляя ее стрекозе. Огромное насекомое тут же село ей на ладонь – его красно-желтое туловище блестело, как эмалированное, прозрачные крылья застыли, прижавшись к бокам. Лира опустила руку на уровень глаз, стараясь, чтобы Тиалису было легче сохранить равновесие.

– Где? – От волнения ей стало трудно дышать. – Далеко?

– В часе ходьбы, – ответил кавалер. – Но он знает, что ты здесь. Ему уже сказали про тебя, и мы убедились, что это он. Просто иди вперед, и скоро ты его найдешь.

Тиалис заметил, что Уилл с усилием выпрямился, точно собирая остатки сил перед важной встречей. Лире же энергии было не занимать, и она набросилась на галливспайнов с расспросами: как выглядел Роджер? Говорил ли он с ними? Обрадовался ли известию о ней? А другие дети – они понимали, что происходит? Помогали они ему или только путались под ногами?

И так далее. Тиалис отвечал ей терпеливо и подробно, как мог, и шаг за шагом живая девочка приближалась к мальчику, которого сама привела на смерть.

Глава двадцать третья

Нет выхода