Стивен Дональдсон - Зеркало ее сновидений
Хотя Смотритель Леббик кипел от ярости, смешанной с отчаянием, король Джойс отказался что-либо добавить по этому вопросу.
И леди Элега словно растворилась. Стражники не только не смогли найти ее, но даже не обнаружили ни одного признака ее пребывания где-либо: какие-нибудь запасы воды и пищи; вещи; лампы или факелы. Не удалось также найти (а это они искали особо тщательно) почтовых голубей. Все, что им попадалось — это Знаток Хэвелок, появляющийся, как правило, в самый неподходящий момент в таком виде и облачении, словно готовился к карнавалу. Знаток, похоже, был очень доволен всем происходящим. Но Смотритель Леббик не сдавался.
Несмотря на гнев, многочисленные обязанности и несокрушимую веру в то, что ни одна женщина не способна сдать Орисон врагам короля, он все чаще покрывался холодным потом.
— Тебе не кажется, — спросил Джерадин Теризу, — что это может быть нечто глупое и очевидное, вроде подкупа охраны? Такое могло бы сработать, не будь она под подозрением. Ведь никому не могло бы прийти в голову, что она способна открыть ворота посреди ночи.
Сегодня он был спокойней, и потому Териза чувствовала себя более ответственной за него — а значит, чувствовала себя значительно хуже. Или, может, это ей стала передаваться его одержимость, делая раздражительной и вспыльчивой без всяких на то причин? Или, может, здесь было еще что-то, — Териза вцепилась в эту идею, — что-то такое, что она знала и никак не могла вспомнить? Что-то, о чем она обязана была догадаться?
Будь все это проклято.
Хмуро поглядывая на пригодника, словно виноват во всем был только он, она пыталась разложить по полочкам то немногое, что ей было известно.
— Скажи-ка мне, почему Аленд или Кадуол — или они вместе — не напали на Мордант значительно раньше?
— Они боялись короля Джойса. Они боялись ответного удара, который он может нанести им с помощью Гильдии.
Она кивнула.
— А почему Маргонал все же нападает сейчас? Почему теперь он не боится?
— Потому, что он убедился, — лицо Джерадина исказилось, словно от боли, когда он произносил эти слова, — с помощью принца Крагена и, вероятно, благодаря дюжине других надежных источников, что король Джойс забросил все дела.
— Нет. — Териза почувствовала, что что-то ухватила. — Этого явно недостаточно. Ну и что с того, что король забросил дела? Почему же Маргонал уже не боится Гильдии? Почему он не боится, что Мастера будут защищаться, не обращая внимания на короля Джойса?
— Потому что Гильдия распущена.
— Но он ведь не знает об этом. Даже она скорее всего не знает об этом.
Джерадин посмотрел на нее с проблеском надежды во взгляде, словно она внезапно стала гораздо красивее или умнее.
— В таком случае, значит, она пообещала, что удержит Мастеров от участия в войне.
— Да. — Это казалось ей логичным. Мгновение она испытывала триумф.
Но это был самообман. Обдумав то, что она высказала, Джерадин спросил:
— И что конкретно? Что она может сделать? Каким способом она может повлиять на Гильдию?
Териза не имела ни малейшего понятия.
Теперь уже Джерадин мрачно уставился в окно:
— Я ведь говорил тебе, что ранняя оттепель не предвещает ничего хорошего, — произнес он безо всякого повода.
Следующий день был сумрачным, дул холодный ветер; казалось, возвращалась зима. Смотритель Леббик с надеждой поглядывал на небо, попутно удовлетворяя не убывающее любопытство Тора и пережевывая в уме тот факт, что следопыты еще не вернулись.
Орисон нуждался в его постоянной заботе. Замок был переполнен, и, соответственно, оказались переполненными все склады. Люди были злы. Обитатели близлежащих деревень злились, потому что им пришлось покинуть свои дома. Некоторые из торговцев злились потому, что у них отобрали все, чем они владели; другие злились потому, что никто не мог позволить себе платить за продукты по новым, подскочившим ценам. Стражники злились потому, что им не давали ни минуты покоя, заставляли постоянно тренировался или заниматься тем, чем им явно не хотелось. Лорды и леди злились потому, что злость была разлита повсюду в воздухе. И все злились потому, что боялись. А страх делал злость еще сильнее, более оправданной и подходящей к ситуации.
Но, несмотря на это, Смотрителю Леббику удалось так организовать службу в замке, что стражники прекрасно справлялась и без него. Его люди знали что делать; и офицеры прекрасно знали, какие приказы отдавать. Все злились, но пока что никто не бывал обижен. И все, что оставалось Смотрителю — только ворчать и кипеть — и наблюдать за погодой.
Этой ночью вернулись оставшиеся в живых из того отряда, что отправился по следам нападавших на Джерадина; двое ветеранов с кровоточащими ранами, вновь открывшимися после длительной скачки. Отряд был уничтожен группой таких же существ. Нападение произошло неподалеку от Бродвайна — рядом с провинцией Тор.
Тор приказал доставить ему для утоления печали новый бочонок вина. Смотритель Леббик сосредоточился на снеге. Если погода переменится и пойдет снег, гонцы, которых он разослал в Пердон, Файль и даже Термиган, смогут успеть.
Но утром окончательно победила весна.
Солнечный свет пробивался сквозь окна, оставляя золотые пятна на каменных полах и толстых коврах. Ветерок, еще не пропитанный запахом цветов, нежно задувал над двором замка. На холмах показались прогалины, и некоторые деревья в отдалении выглядели так, словно на них вот-вот распустятся почки. Над крышами замка невесть откуда появились стаи птиц, щебечущих и поющих.
Вскоре после полудня следопыты Смотрителя возвратились с сообщением, что армия Аленда уже вступила на территорию Демесне. Если не наступит вдруг конец света или не произойдет чудесное избавление, не позднее полудня следующего дня Орисон окажется в осаде.
Разведчики утверждали, что у Маргонала десять тысяч человек — две тысячи всадников и восемь тысяч пеших воинов — и достаточно военных машин, чтобы не оставить от замка камня на камне. И уж так получилось, что большая часть машин была сделана в Армигите. Видимо, договор принца Крагена с Армигитом не такой простой, как он сказал Найлу.
К несчастью, это были еще не все плохие новости.
Незадолго до заката труба возвестила о прибытии всадников. Приблизительно сотня воинов прибыла по дороге, ведущей из провинции Пердон. Они выглядели старыми и слабыми, словно путешествовали Бог знает сколько лет. Они несли флаг Пердона и были одеты в его цвета, и двигались очень медленно. Все они были ранены или искалечены; головы и груди перевязаны, лица изможденные. Многие кони шли попарно, неся носилки с мертвецами.
