Александра Верёвкина - Осколки вечности
'Северин. Он ждет меня', - мнимо цеплялась я за мирские невзгоды в тот момент, когда внутренности с дребезжанием разрывало на куски осознание невосполнимой потери. 'Ради Джея, я должна. Должна. Должна'.
И дальше сдерживать слезы оказалось невозможно. До сегодняшнего дня я никогда не теряла друзей, тем более таких неоднозначных, лживых, двуличных и не в меру обаятельных. Ведь каким бы откровенным ничтожеством ни был Леандр, одного у него невозможно отнять при всем желании — отточенного умения нравится людям. В редкие минуты, когда нас не разводила по разные стены баррикад его насквозь гнилая сущность, мне удавалось разглядеть в нем подлинные достоинства. Взять хотя бы очарование его улыбки или радушный блеск агатовых глаз! А прическа! Это вихрастое полчище торчащих, будто иглы дикобраза, волос, выкрашенных самым чудным образом.
Еще раз воссоздав в памяти сцену нашего последнего разговора, я зажала рот ладонью, сдерживая душераздирающие крики от невыносимой внутренней боли, и помчалась к брошенному автомобилю. Мелкие камни хрустели под ногами, сбоку слышались звуки клаксонов суетливых водителей, которых разозлило мое внезапное появление посреди дорожного полотна, в спину неслись нецензурные угрозы и отнюдь не вежливые просьбы поторапливаться, а глаза застила реалистичная картина того, как разъяренный вампир в отместку за нанесенное унижение терзает кроссовком педаль газа.
Не знаю, что двигало мной в тот момент. Стыд, вина, разочарование в собственных провальных принципах или боязнь навредить еще более дорогому мужчине. Возможно, все факторы сразу, потому как следующие десять минут я, давясь утробным плачем, потратила на поиски места происшествия, а после скоротечного любования остовами дымящихся металлических конструкций, отправилась прямиком к универмагу.
Центральный магазин гостеприимно встретил меня спертым воздухом двухъярусной подземной стоянки и услужливым юношей в униформе парковщика, что за скромную плату подрядился отогнать мой Ниссан вглубь непроглядной площадки. Затем было поднятие по лестнице, каждая из ступеней которой углубляла засевший в сердце ржавый прут тупой мышечной боли, и ноги сами донесли свою хозяйку до распахнутых настежь дверей кафетерия. Нужный столик я приметила сразу, отчасти потому, что не разглядеть Северина, пусть и в столь густо усеянном людьми помещении, мог лишь слепой. Его величественная фигура, идеально ровные плечи и поразительная осанка едва ли уступали по силе воздействия презрительно скорченной гримасе явного неудовольствия и первым делом бросались в глаза.
Без единого слова извинений я отодвинула стул, присела на самый краешек, выхватила из подставки простую бумажную салфетку и, лишь превратив ее в жалкую горстку обрывков, удосужилась пробормотать приветствие.
— День добрый, барышня, — громко лязгнул челюстями мужчина, с интересом наблюдающий за моим добровольным падением в пучину беспросветной депрессии. — Вы отняли у меня немыслимое количество времени, поэтому, если позволите, я обращусь сразу к сути нашей встречи. Полагаю, вам известно о чувствах моего сына? Не пытайтесь лгать, это бесполезно. Тогда у меня имеется деловое предложение, от которого, уверяю вас, отказаться будет достаточно проблематично.
— Он погиб, — слабо прошептала я в ответ, не удосужившись изобразить треклятое почтение пополам с заинтересованной внимательностью. Если честно, я и не старалась слушать бред этого убеленного показными сединами старца. — Лео разбился на машине около двадцати минут назад.
— Ошибаетесь, — невозмутимо уверил Гудман, бесстрастно прикладывая к губам изящную чашечку с ароматным кофейным напитком. — Мы беседовали посредством этой занятной безделицы, — взглядом указал он на лежащий на углу столика мобильный аппарат, — не далее, как за тридцать секунд до вашего прихода.
— Да? — с надеждой воскликнула я, невоспитанно выхватывая из кармана куртки свой сотовый и поднося его к уху. Та же монотонная болтовня автомата о недоступности абонента. — А вы правда…
— Послушайте, юная леди, — резко опустил Северин 'наперсток' с бодрящим напитком на столешницу, попутно грохая рядом свободную ладонь. Тонкий фарфор не выдержал чрезмерных колебаний и лопнул, выплескивая наружу темно-коричневую жижицу. — Вы, кажется, недопонимаете ситуацию. Когда я говорю, остальные сохраняют молчание до тех пор, пока не поступит соответствующее разрешение.
'Может, тогда стоит поменьше болтать?' — едва не сорвалась непростительная колкость с неразумного языка, однако столь очевидной ошибки мне все же удалось избежать. Благодаря, надо полагать, довольно колоритному появлению весьма странно одетой молодой женщины, занявшей живописное место у окна неподалеку от нас. Необычность ее внешнего вида включала и безвкусно выбеленные волосы, собранные в ужасающий пучок на затылке, и явно одолженную с мужского плеча куртку из тех, что носят лидеры футбольных команд, и жуткие джинсы со стразами, при каждом движении норовящие скользнуть с бедер для демонстрации округлых частей тела, и монструозные кроссовки размера этак сорок второго со шнурками ядовито-оранжевого оттенка. Последняя деталь отчего-то привлекла мое внимание, породив в сознании цепочку несформированных до конца выводов, однако пустопорожнее брюзжание вампира волновало меня куда больше, поэтому с детективными играми решено было покончить. Возвращаясь взглядом к собеседнику, я задним числом отметила удачно выбранный девушкой столик, находящийся за спиной отчима Лео и обратилась к осмыслению пафосных высказываний.
— Я мог бы пойти менее тернистым путем, — без умолку вещал Гудман, чей голос постепенно вгонял меня в состояние наркотической полудремы. — Скажем, убрать с дороги Вергилия, позаботиться о ваших родителях и взрастить в столь чистой душе ненависть, которая оказала бы влияние на процесс обращения. Вы ведь мечтаете о вечной жизни, не правда ли? Но это не входит в мои планы, тем более с прекрасным полом, как показала практика, возникают весьма нетривиальные сложности. В итоге я вынужден пойти с вами на сделку. Любая озвученная вами цена взамен на счастье сына. Итак, Астрид, что вы намерены просить?
— Я? — изумленно ткнула я себя пальцем в грудь, предпочитая подключить к обсуждению более доступный язык жестов. — Просить? У вас?
По мере высказывания вопросительных предложений, мои интонации становились все выше, незаметно превратившись в отупляющий по своей природе визг.
— Полноте, дорогая, — скривился мужчина, — фальшивите на каждом слоге. Что вам нужно? Деньги, драгоценности, яхты, дома? Ну же! Я не намерен торговаться до наступления темноты.
