Терри Гудкайнд - Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница
Никки жестом указала на бездыханное тело Императора нескольким стражам Внутренней Гвардии:
— Кажется, скоро здесь будет и так достаточно трупов. Бросьте его в общую могилу с такими же отбросами, как и он.
Вот так больше и не стало Императора Джеганя, правителя Имперского Ордена. В точности так, как и говорил Ричард: без каких-либо пышных церемоний. Вот и пришёл конец «празднику» жестокости и унижения, пыткам и насильственному насаждению верований Ордена. Люди сами вольны выбирать, во что верить, а во что нет. Теперь для них нет преград. И это главное. А смерть Джеганя — незаметная капля в море, не более того.
Глава 62
Не задерживаясь, Ричард направился к каменному алтарю, где лежали шкатулки Одена. Он вытянул меч. Особенный звон металла заполнил Сад Жизни.
— Ричард! — тон голоса Зедда предупреждающе нарастал, — Ты понимаешь, что ты делаешь?
Ричард проигнорировал своего деда. Вместо этого он вгляделся в глаза Кэлен.
— Кэлен, ты со мной?
Она ступила ближе, и их разделяло лишь несколько шагов.
— Я всегда была с тобой, Ричард. Я люблю тебя, и знаю, что ты любишь меня.
Ричард закрыл глаза и замер на мгновение. У него не было выбора. Он повернулся к шкатулкам Одена и, закрыв глаза, поднял лезвие и коснулся им своего лба.
— Меч, — прошептал он, — Храни сегодня верность Истине.
Он опустил Меч Истины и порезал им руку изнутри, позволяя крови сбежать по клинку, пока она не закапала с кончика лезвия.
Он положил лезвие на крышку шкатулки, что стояла справа — ту, которую открыла Сестра Улиция.
Лезвие стало таким же чёрным, какой была и сама шкатулка. Он отнял лезвие — и оно вернуло свое прежнее сияющее состояние.
Он положил Меч на шкатулку слева. И вновь, лезвие стало таким чёрным, как сам подземный мир. Он отнял его, позволяя лезвию вернуться в его нормальное состояние.
Ричард глубоко вздохнул. Потом положил плоскость меча на шкатулку по центру. Его наполнили мысли обо всех невинных людях, которым только и хотелось, что жить своими собственными жизнями. Он подумал о Каре, обо всех остальных Морд-Сит, кого принудили выйти на грань безумия, дабы заставить их служить тирану. Он думал о Никки, которая всю свою жизнь была одержима ненавистью, побудившая её несчастную жизнь принести в жертву извращенным верованиям. Он подумал о Брюсе, его левофланговом нападающем, который, осознав, какова сила без примеси ненависти, выбрал именно этот новый путь.
Он подумал про Денну.
Когда он открыл глаза, лезвие, изменив цвет, было белым. Шкатулка под мечом была точно такой же белой.
Схватив рукоять обеими руками, Ричард занёс Меч Истины вертикально над белой шкатулкой острием вниз… и смертоносным уколом танца со смертью обрушил его вниз, пригвоздив шкатулку к алтарю.
Сад Жизни залился вспышкой белого света. Весь мир жизни стал белым. Время остановилось.
В тот же миг Ричард предстал в самом центре этого чистого, белого мира, — ничто не окружало его. Он оглядел всё вокруг, но вокруг не было никого, и в то же время абсолютно все были там с ним — каждый человек из мира жизни был там вместе с ним.
Он всё понял. Во многих отношениях — это была прямая противоположность его последнего путешествия, когда он с этого же места вошёл в мир тьмы и в некотором смысле каждая душа была там с ним.
В этом месте, в этом состоянии, на него снизошло ясное осознание психики каждого живого человека. В этот момент, в этом месте, абсолютно каждый ожидал того приговора, что этот человек, в чьей власти было распоряжаться мощью Одена, скажет, и что он сделает. Вот то самое явление Одена — мощь, сила собственно самой Жизни.
— Каждый человек делает свой собственный выбор в том, как он будет жить, — начал Ричард. — Зло не существует независимо от человека. Люди творят зло, выбрав этот путь. Выбор вовлекает требование обдумывать действия, даже если и не может мыслить разумно. Самый главный твой выбор, который ты можешь сделать обдуманно или неосознанно — позволить другим думать и говорить, что им делать, пусть даже это указание совершить зло.
Разумный выбор требует большего — они должны обладать рациональным мышлением. Отвержение попытки мыслить рационально приводит к способности сохранять иллюзию знания, мудрости, даже святости, пока совершается зло. Если ты следуешь за учением других, которые думают за тебя и заставляют совершать зло, невинные жертвы тоже страдают, если ты сам для себя выбрал путь зла.
Мёртвые — мертвы. Их жизнь закончена. Учение, которое бросает вызов здравомыслию — бросает вызов реальности; то, что бросает вызов реальности — бросает вызов жизни. Вызов жизни затрагивает смерть.
Торжество веры над разумом — приравнивается к способу отрицания действительности в пользу избрания любой прихоти, которая является плодом твоей иллюзии.
Последователи Братства Ордена решили, как они желают прожить свои жизни. Если бы они остановились там, ни один из нас, кто ценит нашу свободу личности, не заботился бы, каким способом они собираются жить, но они сделали выбор — сделали осознанный выбор — они не позволят другим жить своей собственной жизнью, жить, как они считают правильным.
Это тот выбор, что сделан добровольно и который мы не можем стерпеть. Мы не позволим им устанавливать их ущербный выбор на нас. Это прекращается здесь и сейчас. Я даю им желанный ими мир, в котором они могут жить в соответствии со своим выбором. Я предоставляю им то, чего они хотят больше всего в жизни — ту жизнь, которую они выберут.
При всём желании, я не желал бы им такой страшной судьбы. Но это их выбор. С этого момента появляются два мира, схожие почти во всём. Этот мир останется таким, как есть. Мощь Одена дублирует во многих отношениях этот мир и даёт им собственный мир. Их мир будет их.
Они могут так никогда и не придти к пониманию глупости их выбора, но они безусловно поплатятся за это. Их жизнь будет сопряжена со страданиями, за которые они так пылко цепляются. Их жизнь будет сопряжена со страданиями, которые заключает в себя их праведность. Их жизни будут сопряжены с безнадёжным страхом и боязнью, которыми они обложили себя, отказываясь пользоваться собственным разумом, чтобы мыслить рационально.
Их выбор бросит их жизни в котёл всепоглощающей ненависти. Я дарую им их желания. И это последний раз, когда их желания приносят им что-нибудь. Они переживут их существующие желания и надежды, бесконечно запутавшихся во мраке, в который погрузились их собственные мысли — в их собственную самоненависть. Но впредь, им никогда не представится возможность навредить нам вновь.
![Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1](/uploads/posts/books/41661/41661.jpg)
