Татьяна Турве - Наваждение
А Янка между тем пустилась в пространные запутанные объяснения, в которых начисто терялась всякая логика:
— Аштар — это командир межгалактического флота, он сейчас находится вокруг Земли. В тонком плане. Они следят, чтоб на Земле не началась ядерная война.
— Фантастика? — зачем-то уточнил Володя.
Она замахала от возмущения руками, тараща на него и без того круглые карие глаза:
— Нет, это на самом деле! Ты что, не слышал?
Всё еще думая о своем, он медленно покачал головой. Янка с большим неодобрением заключила:
— Что-то ты совсем отстал от жизни.
— Да куда уж нам, неумытым! Три класса церковно-приходской школы, — наконец-то она рассмеялась, всю серьезность и глубокомысленность точно ветром сдуло. — Как у тебя с деньгами?
Дочь тяжело вздохнула и одновременно завела глаза куда-то под потолок, брови страдальчески надломились, отражая всю глубину душевных мучений… М-да, с такой богатой мимикой только в театре играть, на драматических ролях!
— Понятно, держи, — стараясь не слишком заметно улыбаться, Володя протянул ей несколько купюр. Янка не торопясь заложила их между страницами книги и с достоинством произнесла:
— Спасибо.
Ишь ты, почище коронованной особы! И где только так навострилась?
— Сегодня я занят, а на завтра ничего не планируй, пойдем погуляем. Расскажешь про этого своего…
— Аштара, — строго поправила она, не принимая Володин легкомысленный тон.
Вот и пора уходить. Дочка будто почувствовала его мысли: вскочила с кресла и потеребила Владимира за рукав, как бы не зная, куда деть руки:
— Так хорошо, что ты приехал! И не из-за денег, ты не думай… Мне столько всего нужно рассказать! — она запрыгала вокруг Володи, как маленькая, потом, запыхавшись, с размаху повесилась ему на шею и задрыгала от избытка чувств босыми ногами с младенчески розовыми пятками: — Столько всего произошло!..
Только тут Володя заметил, что Марина стоит в дверях и смотрит на них двоих с очень странным выражением на лице… Перехватив его взгляд, жена очнулась и юмористически прокомментировала:
— Какая любовь!
"Похоже на то, что сегодня в хорошем настроении. Это плюс", — отметил про себя Владимир и развернулся к дочери:
— Мама ревнует. Ну, я пошел.
Марина безразлично промолчала, а Янка выкрикнула вслед:
— Счастливо!
Даже не оборачиваясь, Володя чувствовал спиной дочкин взгляд, видел почти наяву: вот она стоит, вытянув тоненькую цыплячью шею, и смотрит, как он уходит.
"Не для того ли и деньги даешь, чтоб откупиться? Опять выходной и неотложные дела…" — промелькнула крайне неприятная мысль, но Володя ее отогнал: не время сейчас заниматься психоанализом! Дело на этих выходных предстоит слишком важное, распыляться направо и налево не следует: как гласит народная мудрость, "мухи отдельно, котлеты отдельно".
— Может, и меня обнимешь?
Мама прижала ее к себе, будто никакого скандала вчера и не было, а всё плохое просто приснилось. Это удручало Яну больше всего: никогда не знаешь, чего от нее ожидать! Сейчас вроде благодушная и всем на свете довольная, а через пять минут, не дай Бог, взорвется… Как по минному полю идешь, удовольствие сомнительное.
А мама всё не выпускала ее из своих объятий — стоять было страшно неудобно, через полминуты затекла и заколола миниатюрными иголочками шея. (Вот уж где повезло, что они примерно одного роста, а то могло бы быть и хуже…)
— Ох, Янка! И чего б нам не жить в мире?
— Я только "за", — дипломатично пробормотала Яна.
— Ну занимайся, — мама решительно отстранила ее от себя, — в понедельник у тебя английский.
И неторопливой императорской походкой выплыла из комнаты — вероятно, посчитала свой родительский долг выполненным.
Янка поморщилась, точно кислого уксусу ей предложили: ну надо же, все-таки умудрилась испортить выходной! Опять взялась за книгу, но занудная мысль уже прочно засела в голове и ломала весь кайф. Для очистки совести наскоро перелистнула учебник — Санта Мария Клеопатра, да здесь несколько страниц! Стоит ли говорить, что настроение испортилось окончательно и бесповоротно… Яна быстро, по привычке не глядя, набрала знакомый номер:
— Галька, привет! Ты английский учить будешь? Там так много…
— Я шпору пишу. Меня Оксана по-любому не вызовет, — подругин голос звучал приглушенно, вроде из далекого космоса: Земля-Земля, прием!.. Яна представила, как Галька выводит (на этот раз прямо на ладони) микроскопические буковки, высунув от усердия кончик языка и прижав трубку плечом к уху. И развеселилась:
— Ты сейчас пишешь?
— Ага…
Картинка перед глазами казалась на удивление яркой и живой, похожей на мультяшную. Может, так оно и есть?.. Ясновидение открывается всё шире и шире, ха!
— Ты что вечером делаешь? — без всякой надежды спросила Яна.
— У меня свидание.
Ну конечно, жизнь кипит у всех, кроме нее!
Янка сегодня надела свой любимый сарафан, перешитый из ее, Марининого, старого платья — только обрезала по фасону "короче некуда" и прицепила бретельки. Володька вряд ли обратил внимание, а ведь именно в этом платье Марина была, когда они познакомились на выпускном вечере в пед-училище. (Теперь подобные мероприятия называют дискотеками, а тогда еще звали по старинке, просто и понятно — танцы…) Вот и сейчас прямо сердце екнуло от этих крепдешиновых цветочков, словно себя-девчонку увидела!
Она в тот вечер была особенно хороша. Она еще до сих пор очень даже ничего, но тогда чувствовала себя "на гребне" и знала, на уровне дремучих женских инстинктов ощущала: что-то должно произойти. Яркое голубое в цветах платье издали выделялось в толпе, немудрено, что он ее заметил — бравый моряк при полном параде, косая сажень в плечах, красивый и слегка нахальный. (Таким сразу показался, доверяй после этого первому впечатлению!) Лишь намного позже признался, что минут десять собирался с духом, чтобы подойти — слишком уж она выглядела неприступной…
Хотя то, что волновался морячок-то — это было видно и без бинокля. И пошутил до крайности неудачно, провожая ее до студенческого общежития: "Марина — в переводе с греческого "морская". Какой из этого вывод? Нам с Вами по пути."
Да только по пути ли?.. Эх, Володька, Володька! Вот говорят, с милым рай и в шалаше, а у них вышло с точностью до наоборот. Пока ютились в тесной малосемейке, с двумя малыми детьми в одной комнате, всё шло как по маслу — тишь да гладь, да пониманье… Зато как переселились в квартиру, по тогдашним меркам настоящие хоромы, там уж завертелось по другой поговорке: нашла коса на камень! Характер-то у обоих еще тот, никто первым и в жизни не уступит (а тем более Володька, твердолобый экземпляр). Каждый день нервотрепка: хоть раз бы в жизни смолчал, так нет же!.. И после этого хватает совести обвинять, что она, видите ли, скандальная!
