Келли Армстронг - Индустриальная магия
У двери послышался шум. В проеме появилась огромная тень.
— Трой, — позвала я. — Хорошо, что ты пришел. Не пускай сюда никого, пока я не поговорю с Лукасом…
Мужчина пересек помещение несколькими огромными шагами. Еще до того, как увидела его лицо, я поняла: это не Трой.
— Гриффин! — Я вскочила, пытаясь заслонить тело Якоба. — Я…
Он схватил меня за плечо и отбросил с пути. Я рухнула на пол. Мгновение я лежала оглушенная. Этого мгновения Гриффину хватило, чтобы опуститься на колени рядом с сыном и сдернуть одеяло.
Помещение огласил вой. Ругательство, крик, снова вой. Удар кулаком по кирпичам. Еще один. Затем еще. Я подняла голову и увидела дымку из кирпичной пыли. Гриффин бил кулаком в стену, и каждый удар сопровождался жутким воем.
— Гриффин! — закричала я.
Он меня не слышал. Я направила на него обездвиживающий заговор, но слишком быстро, и у меня ничего не получилось. Снаружи послышались голоса и топот. Ярость и горе Гриффина заглушали все звуки. С грохотом падали разбитые кирпичи, стук перемешивался со стоном дерева и камня. Мне на плечо упал и отскочил кусок кровельной дранки, здание дрожало от силы ударов Гриффина.
Через несколько минут что-то рухнет — и, скорее всего на меня. Сквозь пыль я видела открытый дверной проем, манивший меня в безопасность. Вместо этого я закрыла глаза, сконцентрировалась и снова направила на Гриффина обездвиживающий заговор. Я не успела произнести нужные слова до конца: в середине заклинания кусок кирпича ударил меня по руке, и я качнулась назад. Упало еще несколько обломков кирпичей, куда крупнее первого. Было больно. Я сжала зубы, закрыла глаза и попыталась снова.
Грохот прекратился. Я подождала несколько секунд и открыла глаза. Гриффин застыл с занесенным кулаком. Он ворчал, рычал, пытаясь высвободиться, но я вложила в заговор все оставшиеся силы. Наши взгляды встретились. Его глаза потемнели от ярости и ненависти.
— Прости, — сказала я.
Лукас и другие ворвались в дверной проем.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СЕРИЙНОСТИ
Через два изматывающих часа мы вернулись в микроавтобус. Мобильная бригада экстренной помощи забрала тело Якоба в морг Кабал-клана для осмотра и вскрытия. На месте преступления работали криминалисты и следователи, искали свидетелей и улики. Это была стандартная процедура при расследовании убийства. Только каждый из профессионалов, от патологоанатома до фотографа, являлся представителем мира сверхъестественного и работал на Кабал-клан Кортесов.
Это происшествие никогда не попадет в шестичасовой выпуск новостей. У Кабал-кланов свои законы. Свой уголовный кодекс. И они следуют этому кодексу. Они сами наказывают правонарушителей. И никто в мире людей ничего об этом не знает.
— Ты хочешь остаться с Гриффином? — спросила я Троя, провожавшего нас к машине. — Я не сомневаюсь, что мы можем взять другого телохранителя из службы безопасности.
Трой покачал головой.
— Сейчас Гриффина отвезут к остальным его детям. Я ему там не нужен.
Мы приблизились к микроавтобусу, и Трой достал прибор дистанционного управления. Внезапно у нас за спинами послышались тяжелые шаги. Нас догонял Гриффин.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он Лукасу, нависая над ним.
Трой попытался остановить друга, но Лукас покачал головой. Я уже приготовилась к обездвиживающему заговору. Гриффин встал в нескольких дюймах от Лукаса, внутри личного пространства, проникновение в которое обычно вызывает дискомфорт. Мы с Троем напряглись. Лукас же только поднял голову.
— Я хочу тебя нанять, — заявил Гриффин, — Я хочу, чтобы ты нашел того, кто это сделал.
— Кабал-клан будет проводить расследование. Мой отец лично проверит.
— Будь проклят Кабал-клан.
— Гриффин, — предостерегающе сказал Трой.
— Я именно это и имел в виду, — не унимался Гриффин. — Будь проклят Кабал-клан, Они не станут ничего делать, пока не пострадает ребенок какого-нибудь колдуна. Найди этого сукина сына и приведи ко мне. Просто приведи его ко мне.
— Я…
— Я в состоянии тебе заплатить. Не знаю, какие там расценки у частных детективов, но я заплачу вдвое больше. Втрое. — Он поднял кулак, чтобы подчеркнуть весомость своих слов, затем уставился на него, убрал в карман и заговорил тише. — Просто скажи мне, что ты хочешь, и я это добуду.
— В этом нет необходимости, Гриффин. Мой отец прикажет провести расследование, а у него в распоряжении такие ресурсы, до которых я никак не дотягиваю.
— Я из группы «С». Я не имею права на расследование.
— Но его все равно проведут.
— А если нет?
— Тогда его проведу я, — тихо сказала я.
Гриффин перевел на меня взгляд, словно раньше не замечал моего присутствия. Он молчал примерно с минуту, потом кивнул.
— Хорошо. Спасибо.
Затем развернулся и ушел в ночь.
* * *
— О боже, что я сказала? — пробормотала я, ударяясь затылком о кожу заднего сиденья, и посмотрела на Лукаса, который, сидя рядом со мной, застегивал ремень безопасности. — Мне очень жаль.
— Не нужно ни о чем жалеть. Если бы не ты, это сказал бы я. Ты его успокоила. Ему требовалось именно это. А в дальнейшем не будет необходимости. Мой отец прикажет провести расследование — хотя бы для того, чтобы успокоить служащих и показать, что Кабал-клан действует.
* * *
На этот раз, отправившись осматривать наш номер, Трой кое-кого там обнаружил. Беницио. Едва Лукас заглянул в комнату — у него опустились плечи, словно он вновь пережил все случившееся этой ночью.
— Мини-бар? — прошептала я.
— Пожалуйста.
Мы с Беницио обменялись кивками, и я проследовала мимо него к бару. Я достала два стакана, замерла на месте и повернулась к Беницио.
— Хотите чего-нибудь?
— Воды, — ответил он. — Спасибо, Пейдж.
Я готовила выпивку, а двое мужчин разговаривали за моей спиной.
— Я хотел поблагодарить тебя за то, что присоединился к поискам, — говорил Беницио. — Это очень много значило для всех — что кто-то из семьи оказывает помощь.
— Ну, пожалуйста. Это была долгая ночь. Может…
— Я не смог отправить туда твоих братьев, даже в приказном порядке, не то, что добровольно. Они считают, что руководить — это каждый день появляться в офисе, отдавать приказы и подписывать бумаги. Они не представляют, чего ожидают подчиненные, что им нужно.
Я украдкой посмотрела на Лукаса. Он стоял с болезненным выражением лица, словно ребенок, вынужденный в тысячный раз выслушивать любимую лекцию отца.
