Михаил Старинов - Пришедшие из ночи
— Конечно, — улыбнулся Бронштейн. — Но можно сначала вопрос? Для чего вы ее хотите купить: просто так или вы думаете начать собирать монеты?
Вопрос застал Хара врасплох.
— Не знаю, — честно ответил он.
Но потом посмотрел на монету и сказал:
— А знаете, наверное, буду собирать.
— Тогда возьмите вместе с ней еще и вот эту, — Бронштейн показал на неброскую монету во втором ряду.
— А зачем она мне? — поинтересовался Хар.
— Для обмена, — ответил Бронштейн. — Вам она вряд ли понадобится, но для тех, кто собирает хронологию, это достаточно ценный экземпляр. Ее всегда можно будет обменять на что-нибудь нужное, она довольно редкая.
— Хорошо, — сказал Хар. — Я согласен.
— Надо позвать здешнего менеджера, — сказал Бронштейн. — А, вот и он.
Хар оглянулся и увидев высокого молодого парня, с карточкой на груди. Профессор позвал его:
— Збышек, можно вас на минуту?
— К вашим услугам, профессор, — произнес парень, быстро подходя к ним. — Чем могу служить?
— Мой спутник хочет купить вот эти две монеты, — сказал Бронштейн и обратился к Хару: — Я не ошибся?
— Все правильно, — сказал Хар, доставая кредитку. — Именно эти. И еще, в соседней комнате лежит кожаная обложка…
Когда они уже подходили к кафе, Хар еще раз прокрутил в голове предстоящий разговор. Он пока так и не решил, кого ему стоит изображать. Придется положиться на случай.
4
— Даже обычная нейросеть — это сложнейшая управляющая система, — сказал Бронштейн. — А та, что стоит сейчас в Комплексе, одна из самых мощных на сегодняшний день. Мы полгода отлаживали ее у себя, а потом курировали еще год, уже в самом Комплексе.
Хар кивнул. Надо узнать про регулярную диагностику, но осторожно, подумал он.
— Она работает без замечаний? — спросил он нейтральным тоном.
Бронштейн пожал плечами.
— Пока все в порядке.
— А как вы их проверяете?
— С каждой нейросети мы получаем в Центр стандартную диагностику, раз в месяц. С этой, ввиду ее сложности и новизны, берем чаще.
— Насколько?
— Раз в две недели.
Раз в две недели, отметил Хар. Надо это учесть. Интересно, какой датой отмечен последний отчет?
— А какие у вашего института отношения с Комплексом? — спросил Хар.
— Такие же, как и с другими организациями, — сказал Бронштейн. — Мы не для кого не делаем исключений.
Он с удовольствием отпил кофе из маленькой, дымящейся чашечки. Хар тоже отпил немного. Кофе здесь действительно был очень вкусный.
— Нейросеть — наша собственность. Вы же знаете, их не продают, а сдают в долгосрочную аренду. Притом с вечной гарантией. Взамен мы пользуемся правом полного доступа на любой объект и в любое время. Таковы условия любого стандартного контракта.
Полный доступ для работников Центра, это хорошо. Это надо учесть, подумал Хар.
— Я понимаю, — сказал он. — А сами они довольны ее работай?
— Периодически ребята обращаются к нам с просьбой о наращивании мощности, — пожал плечами Бронштейн. — Это нормально, мы всегда идем навстречу таким пожеланиям.
— Я слышал, Сикорски один из ваших учеников? — сказал Хар.
— Да, Матт молодец. Талантливый парень, — Бронштейн улыбнулся. — Он собрал у себя очень интересную команду. Они еще натворят дел, вот увидите.
Хар помолчал, а потом осторожно спросил:
— В науке или в чем-нибудь еще, профессор?
Бронштейн остро посмотрел на него.
— У полиции весьма специфический взгляд, инспектор. Мы оцениваем людей по-другому. Все гении, знаете ли, довольно странные люди. Мозг у них работает не совсем так, как у нормальных людей. Наверное, поэтому они часто и делают то, что не могут сделать другие. Но, разумеется, за ними необходимо внимательно присматривать.
Оба немного помолчали.
— А вы не знаете, как регулируется доступ в Комплекс? — спросил Хар.
— Стандартная процедура. Список разрешенных лиц после утверждения руководством вводится в память администратором сети и заверяется электронными ключами, — сказал Бронштейн и сделал еще один, маленький глоток. — Прекрасный кофе. После этого делать больше ничего не нужно.
— Просто список? — удивился Хар. — И все?
— "Список" — это полная совокупность всех идентификационных данных человека, — улыбнувшись, пояснил профессор. — Простите, я просто воспользовался нашим профессиональным термином. Пароль доступа в Комплекс меняется каждую неделю и вводится непосредственно в нейрочип, вживленный в предплечье каждого из работающих там.
А теперь самое главное, подумал Хар. Ну, великие боги… Пусть мне повезет.
— Скажите, а может кто-нибудь из людей, допущенных в Комплекс, взять и стереть какие-либо записи, хранящиеся в памяти самой нейросети?
— Что за странный вопрос? Это абсолютно исключено, — ответил Бронштейн и покачал головой. — Если вы этого не знаете, то собственная память нейросети — выделенный архив. Сугубо внутренняя структура. Над ней не имеет власти даже системный администратор.
— А кто может сделать что-нибудь подобное? — сказал Хар
— Никто, — твердо ответил профессор. — Память никогда не стирается, она с момента рождения нейросети является главным и постоянным хранилищем данных. Откуда у вас такие странные предположения?
— А все-таки? — спросил Хар, не отвечая на вопрос. — Чисто теоретически? Как-нибудь это можно сделать?
— Не знаю… Сложно сказать. Вероятно, если за это возьмется сама нейросеть… — пожав плечами, ответил профессор. — Но подобное абсолютно исключено. Разумеется, если она не сошла с ума. Правда не знаю, применимо ли подобное выражение к нейросетям. У нас в Центре, к счастью, подобных случаев до сих пор не зафиксировано.
— Я понял, — медленно сказал Хар. — Большое спасибо, профессор, вы мне очень помогли. Если у меня возникнут еще вопросы, как вас найти?
— Пару дней я еще пробуду на Земле, — ответил Бронштейн, внимательно глядя на него. — Но не больше. А затем — милости просим к нам на Луну. Это не так далеко. Заодно посмотрите и на наш Центр.
5
Вечером Хар связался с Маттом, чтобы уточнить планы на понедельник, но узнал от него, что тот поговорил с ребятами и они решили выйти поработать в субботу. На вопрос, можно ли прилететь и ему, Матт только хмыкнул. Они условились, что Хар будет к десяти.
Когда Хар вошел в Комплекс, Матт уже ждал его у пульта дежурного. Увидев Хара, он махнул рукой.
— Что, — спросил он после приветствия, — заразились нашей болезнью? Тоже захотелось поработать сверхурочно?
