Мария Гинзбург - Лес великого страха
– Помочь? – спросила целительница.
Ринке отрицательно покачал головой, воткнул копье в мох. Сидх взялся за пряжку двумя руками и справился с ней сам. Затем перекинул ногу через стальную ось метлы, схватился за копье и встал. Выставив руки, как слепой, он на негнущихся ногах добрел до ближайшего дерева. Ринке обнял сосну как родную. Целительница не стала отсылать свою метлу, поскольку собиралась возвращаться. Метла воспользовалась случаем подразмяться на свежем воздухе.
– Тебе нехорошо, Ринке? – забеспокоилась Карина, глядя на взъерошенный черный затылок.
Сидх обернулся. Лицо у него было бледнее обычного, на виске билась жилка. К скуле прилип кусочек коры. Карине вдруг захотелось коснуться этого лица, убрать приставшую кору. Она представила гладкую кожу у себя под руками и почувствовала, как у нее теплеют кончики пальцев.
– Мне очень хорошо, – доверительно сказал Ринке. – Мне всегда хорошо, когда я твердо стою на чем-нибудь, а не болтаюсь в воздухе.
Он подмигнул ведьмам. Они облегченно засмеялись.
– Что ж, теперь давайте я свяжу вас заклятиями, – сказала Светлана.
Сидх повернулся спиной к сосне, но отойти от дерева не решился. Он тяжело привалился к желто-коричневому стволу. Карина встала рядом и взяла Ринке за руку. Ладонь сидха оказалась горячей и твердой. Целительница прищурилась, сделала пасс руками. У Карины чуть закружилась голова – Светлана переплетала каналы их жизненной энергии.
– Умрет Карина, умрет и Ринке, – нараспев проговорила Светлана. – Жизни ваши связаны, в бою и в празднике, в пути и в отдыхе. О том знает Ящер и Ладо, Ярило и Могота.
Мандреченка стала смотреть на метлу, резвящуюся в высоте, между ветвей сосен. Целительница шевелила руками в воздухе перед собой, словно заплетала невидимую косу.
– Все, что Карина здесь узнает, все в могилу с собой унесет, ни с кем ни словечком не поделится, – продолжала Светлана.
По затылку Карины стукнула увесистая шишка. Ведьма скривилась, схватилась за голову. Целительница нахмурилась. Ринке тихонько сжал руку ведьмы, призывая к молчанию и собранности во время ритуала.
– Когда нога Карины старой эльфийской тропы коснется, так и развяжутся узы смерти и жизни, и будет свободен Ринке и умрет тогда, когда его призовет Ящер, но не ранее.
Теперь надо было закрепить чары. Человек, не умеющий управлять волшебной силой, не чувствовал в своей ауре и присутствия чужой Чи. Но маг всегда, даже неосознанно, пытался разрушить сеть, накинутую на него.
– Добровольно ли ты, Ринке, связываешь себя этой клятвой?
– Да, я, Ринке, связываю себя этой клятвой добровольно, – ответил сидх.
– А ты, Карина, добровольно ли связываешь себя этой клятвой?
Ведьма повторила формулу.
– Вот и все, – сказала целительница. – Ну, я полетела.
Светлана залихватски свистнула. Метла откликнулась на ее зов и спустилась к своей хозяйке. Между рогов руля застряла шишка. Метла наклонилась к рукам Светланы.
– Как тебя угораздило, – пробормотала целительница, осторожно вынимая шишку.
Метла качнулась из стороны в сторону – «нет».
– Ах, это подарок, – сказала Светлана. – Спасибо, спасибо. Ты очень заботишься обо мне.
Целительница погладила метлу по рогам, оседлала ее и пристегнулась. Шишку она положила в карман куртки. Верхушка шишки торчала из него, словно в кармане сидел маленький ежик.
– До встречи, Света, – сказал Ринке.
Ведьма помахала рукой, потянула руль на себя и свечкой пошла вверх. Карина проводила ее глазами, пока силуэт подруги не скрылся за ветвями деревьев.
– Пойдем, – сказал сидх и выдернул из земли копье.
Ринке забросил копье на плечо и двинулся вперед. «Как коромысло несет», подумала Карина, глядя на него. Ведьма улыбнулась такому неожиданному, мирному сравнению.
Вскоре сухие иглы под их ногами сменились пружинистым мхом. Появились зеленые кружева черники и земляники. Карина шла рядом с Ринке, удивляясь собственному спокойствию и расслабленности. Вокруг нее был самый опасный лес в обитаемом мире. Рядом с ней шел чужак, предавший свою расу, а ведьме было весело и уютно, словно она гуляла рядом с родной станицей. Неожиданно Ринке остановился, положил свою ладонь на рукав мандреченки. «Началось», мрачно подумала Карина, и потянулась за мечом. Ринке отрицательно покачал головой и прижал палец к губам. Ведьма застыла неподвижно. Она заметила яркое пятно в двадцати аршинах впереди и едва удержалась от восхищенного вздоха.
Взрослый лис в яркой оранжевой шубке неторопливо появился из кустов, плавно продефилировал между сосен и исчез в зарослях можжевельника. Путников он не заметил.
Ринке двинулся дальше. Пройдя несколько шагов, он обнаружил, что ведьмы рядом нет, и обернулся, перекидывая копье в правую руку.
Карина, присев на корточки, собирала чернику.
– Сейчас, сейчас, – пробормотала она.
Ведьма поднялась, отправила в рот пригоршню ягод и подошла к сидху.
– Угощайся, – сказала Карина, протягивая Ринке полную ягод ладонь.
Он взял несколько штук, аккуратно отправил в рот.
– Благодарствую, – ответил сидх. – Ты очень хорошо идешь. Почти бесшумно.
Из уст темного эльфа это было более чем весомой похвалой. Карина улыбнулась:
– Я жила в лесной деревне.
Брови Ринке поднялись удивленным домиком.
– Да, сидх, у нас тоже бывают такие деревеньки, не только у нас, – произнесла мандреченка. – Десять-пятнадцать дворов, крошечные поля, отвоеванные у леса, и лес, лес кругом – на пятеро суток пути. Мне нравилось бродить по нашему лесу. Нравится и ваш лес…
Ринке заметил серебристую нить, медленно спускавшуюся с дерева, но ничего не успел сказать. Нить коснулась щеки ведьмы. Карина подняла руку и смахнула ее.
Ринке бросился на ведьму, сбил ее с ног и прикрыл собой. Сидх упер копье в землю тупым концом и глянул наверх.
Энедика приказала сжечь зерно, а так же мертвецов – лучники мандречен успели прикончить пятерых партизан, прежде чем сами утонули в буре стрел. Пока Ежи обкладывали трупы своих товарищей тюками с зерном и поджигали его, Нифред решил отлить на колесо. Халлен в это время рассматривал труп возницы на соседней телеге. Стрела пробила череп, опрокинула тело на спину и пригвоздила к передку. При падении с головы воина слетела шапочка. Она зацепилась за стоявший на телеге ящик и повисла, трепыхаясь на ветру. Обычная мандреченская шапочка из выкрашенной в синей цвет кожи с вышивкой по краю – треугольники, ромбы, квадраты. В центре каждой фигуры был нашит крохотный черный агат той же формы. Очевидно, возница использовал головной убор в качестве амулета – черные агаты, как известно, заставляют сворачиваться кровь в ранах. Но это ему не помогло.
