Раиса Крапп - Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор
– Займемся делом, Лота?
– Приходили уж ко мне, спрашивали. Ждут тебя.
– Ты, вождь, пойдешь пока с нами, – повернулся Андрей к Лиенте. – Я хочу быть уверен в твоей безопасности, поэтому посмотрим, спокойно ли в поселке.
– У нас сегодня спокойно пока, а в том краю кричали очень. Должно, опять они хозяйничали.
– Туда и пойдем.
Сквозь заросли остролистной травы Лота повела их по тропинке, что тянулась вдоль высокой, сложенной из камня стены. Кое-где камень покрошился, осыпался, но в основном стена была еще прочной, без проломов. Шли молча, и Андрей отчетливо слышал, как с самого начала по другую сторону кто-то крадется за ними. Неизвестный шел умело – легко и беззвучно. Неизвестным он перестал быть через несколько мгновений. Мальчик следил за ними по поручению некоего Мотли. Андрей почувствовал, что вскоре ему представится возможность познакомиться с этим Мотли. Лота не знала о слежке и не слышала ее, а Лиента тронул сзади Андрея за плечо и показал глазами на стену.
– Лота, – останавливаясь, сказал Андрей, – что ты можешь сказать о мальчике по имени Дан?
Она удивленно обернулась.
– Обыкновенный мальчишка. Почему ты спрашиваешь?
– Дан, ты весь день собираешься ходить за нами? Как вчера?
За стеной послышался шорох и глухой топот ног.
– Не убегай. За тобой никто не гонится.
Топот прекратился, теперь из-за стены опять не доносилось ни звука.
– Дан? – нерешительно проговорила Лота. – Это ты? Не бойся, здесь друзья.
– А кто боится-то? – раздалось презрительно по ту сторону, и немного поодаль над стеной появилась светлая косматая голова.
– Данька! – ахнула Лота. – Ты зачем тут?
– А что, ходить нельзя? Гуляю я тут.
– Не трать время на эти прогулки, – насмешливо улыбнулся Андрей, – довольно и Лоты.
Данька хмыкнул и сказал:
– Ладно, не буду, – и спрыгнул назад.
Лота виновато проговорила:
– Дан – хороший парень, надежный. А что следил… Мы привыкли жить с опаской, вперед плохого ждем, чем хорошего…
* * *
Улочки были безлюдны. Пройдя еще несколько кривых, заросших травой переулков, Лота остановилась.
– Это где-то здесь… Я узнаю.
Она зашла в ближайшую избу и скоро вышла с закутанной в черный платок старухой. Он был низко надвинут на лоб, почти скрывал лицо, и только поблескивали настороженно глаза. Они остановились на Лиенте, хмурое лицо просияло и оказалось совсем не старушечьим.
– Это здесь, рядом, – сказала женщина. – Вон, где семья Криса живет. Утром за Крисом явились, а он на них с топором. Да их пять против одного. Крису на помощь жена кинулась, а за ней и сынок их, дитя совсем. Одному руку прокусил. Тот рассвирепел и алебардой его… к земле… Мать, как увидела, замертво рухнула – из сознания ее вышибло, а Криса избили до полусмерти и с собой утащили.
– Что мальчик?
– Мучается еще.
Женщина привела их к такой же ветхой развалюхе, как и остальные. Забор перед нею был повален, валялась переломленная жердь, какое-то тряпье, трава в бурых пятнах истоптана, перемешана с землей. В избе они увидели несколько женщин. На деревянной кровати стонал ребенок. Андрей подошел и едва успел перехватить руки матери – она бросилась на него, намереваясь вцепиться в лицо.
– Будь ты проклят! – забилась она, вырываясь из его рук.
Пронзительно закричал ребенок, соседки исчезли, Лота и Лиента оттеснили обезумевшую женщину.
– Тихо, тихо, – уговаривала Лота. – Это друг, он поможет твоему мальчику.
– Уведите ее, – приказал Андрей.
– Не дам! Не дам! – рвалась к ребенку мать, не помня себя от горя.
– Идем, нельзя так.
Женщина ничего не слышала, неистово рвалась к плачущему сыну.
– Остановитесь, – сказал Андрей. – Отпустите ее.
– Отпустить? Но, Дар… – Лиента умолк, прерванный нетерпеливым жестом.
Женщина метнулась к Андрею, но вдруг приостановилась, медленно опустила руки, лицо ее разгладилось – гипновнушение, усиленное ТИССом, пробудило ее разум.
– Ты можешь теперь спокойно слушать меня?
Женщина вздохнула, подняла глаза на Андрея.
– Если ты позволишь, я осмотрю твоего ребенка. – Глаза ее метнулись к сыну. – Может быть, ему еще можно помочь. Но не мешай мне.
Женщина колебалась.
– Посмотри, – указал Андрей на Лиенту.
Она только теперь увидела лугарина.
– Вождь!? Ты здесь!? Почему ты… с ним!?
– Уведите ее, – сказал Андрей, – время уходит.
Лота, обняв женщину за плечи, повела ее к дверям.
– Мне – тоже? – спросил Лиента.
– Нет. – Андрей обернулся к лугарину, глядя ему в глаза, проговорил: – Я хочу, чтобы ты узнавал меня. Мне нужно доверие в ответ на мое, хоть кто-то мне должен верить, я не могу выпрашивать его всякий раз, как сейчас. У меня нет для этого времени.
Андрей присел на кровать. Перед ним лежал ребенок, бледный от страха и боли, глаза у него были, как у зверька в капкане, к которому подходит охотник. Он смотрел то на Андрея, то на Лиенту, который стоял, опершись о спинку кровати.
– Не бойся, малыш, – мягко сказал Андрей.
– Где… мама? – еле слышно проговорил ребенок.
– Скоро вернется.
Андрей отодвинул одеяло, на скулах вспухли желваки – излюбленный удар наемников, в живот, чтобы смерть была долгой, мучительно и неотвратимой.
– Дядя, – прошептал мальчик, подняв глаза на Лиенту, – горит все… пить хочу…
Лугарин растерянно посмотрел на Андрея – уж он-то хорошо знал, что при такой ране питье – яд. Но ему никогда не приходилось иметь дело со смертельно раненым ребенком.
Андрей сказал:
– Пей, малыш, – и поднес к его губам сложенные лодочкой ладони, наклонил их. – Пей. Ох, холодная какая! Скорее, мимо ведь льется.
Лиента увидел, как мальчик начал жадно ловить пересохшими губами не существующую струйку воды. На мгновение ему и самому показалось, что из ладоней и впрямь льется голубая, искрящаяся вода. Он тряхнул головой.
– Напился?
– Еще!..
– Что это!? – ошеломлено проговорил Лиента.
– "Я дал ему чувство утоления жажды. Будешь мешать – выгоню".
– А теперь, малыш, разреши мне посмотреть, где у тебя болит? Ты ведь меня больше не боишься? Больно совсем не будет, я не обманываю, настоящие мужчины друг другу не лгут.
Андрей убрал окровавленные тряпки, прикрывающие большую страшную рану. Лиента видел, как его лицо стало сосредоточенно-отрешенным, глаза потемнели, руки скользили над маленьким телом; длинные пальцы – они как будто сделались сами по себе, чутко "прислушивались", замирали, вздрагивали нервно, как от неожиданной боли. То будто ласково успокаивали, гладили; то тягуче, с трудом преодолевали невидимое сопротивление…
