Андрей Шевченко - Пари Прометея
— Лиз, отстань! Нет там уже никаких охранников. Не веришь — сама сходи убедись.
— Сегодня нет, завтра будут! Ну не может же быть, чтоб богатей просто так сделал ремонт такому пьянчуге, как ты! Уж прости, Егорыч, что называю тебя так, да только ты ж не просыхаешь! К тому же, я тебе это в глаза говорю.
— Ну спасибо, что глаза мне открыла, а то без тебя я и не знал, — с усмешкой произнёс Егорыч.
— А потом ещё Вальс говорил, будто ты Серёжку Макарова от полиомиелита вылечил…
— Враки! Сама подумай, ну как можно вылечить от такого?
— Вот мне и интересно! И ещё говорят, будто ты большие деньжищи зарабатываешь…
— А ты деньги в чужом кармане не считай! — взвился Егорыч. — Не твоё это дело!
— А что это ты на меня разорался? Сидит тут, перегаром дышит, да ещё и кричит!
— Тьфу! — в сердцах плюнул Егорыч. — Ну до чего же ты вредная, Лизка! Вот сколько тебя помню — всю жисть такая! И как только Борис, царство ему небесное, с тобой сорок лет прожил? Маялся небось, каждый день!
— Ах ты, алкаш! Ты моего Борю не трожь! Это Дуне твоей памятник надо ставить, что с таким сколько лет прожила… Да другая бы ещё в молодости тебя бросила бы! А я так и не посмотрела бы вообще!
Они ругались в голос, совершенно не обращая внимания на улыбки соседей, расположившихся на соседних лавочках. Перепалки Егорыча с бабой Лизой уже давно стали чуть ли не традицией. Со стороны они выглядели как два дерущихся петуха, только что перья в стороны не летели. Ну, или как петух и курица, если угодно. Распалённый Егорыч встал с лавочки и, пристукивая от избытка эмоций палкой по асфальту, прохрипел:
— Я может и пью, может и много. Зато я могу разом и вылечиться, и молодым стать! А ты как была каргой старой, так ей и помрёшь!
— Это я то карга?! Люди, да вы посмотрите на него! Сам одной ногой в могиле стоит!
— Говорю тебе, молодым стану! Вот в ближайшее же воскресенье! Других, правда, лечить уж не смогу, зато сам стану… Эт тебе почище, чем в коньке-горбунке будет!
— Ха! Будет! Мальчик Егорыч будет! Ой, не смеши меня! — старушка тоже встала, уперев руки в бока. — Да по тебе психушка плачет, допился уже до белой горячки, несёшь невесть чего! И чем интересно тебя сегодняшний день не устраивает? Почему бы прямо сейчас мальчиком не стать?
— А какой сегодня день-то? — баба Лиза до того завела Егорыча, что он только сейчас вспомнил, для чего он, собственно, сюда вообще пришёл.
— Воскресенье, родимый! Ну, давай, начинай! А уж я тебя в песочек посажу, куличики полепишь.
Егорыч шумно сглотнул набежавшую слюну. Выходит, он прямо сейчас может выпустить неведомую силу на себя. Господи, неужели я снова буду молодым? Егорыч несколько раз сжал и разжал кулак, чувствуя, как в животе опять появляется знакомое ощущение пронзительного холода. Снова затряслась рука от избытка энергии, рвущейся наружу. Баба Лиза с интересом смотрела на разом замолкшего Егорыча, планируя дальнейшие насмешки над ним. Старик глубоко вздохнул и начал поднимать правую руку к своей груди. В этот момент рядом раздался детский голосок.
— Баба Лиза, а когда моя мама придёт?
Рядом со стариками стояла та самая Лидочка. Девочка, ожидая ответа на свой вопрос, посмотрела сначала на бабу Лизу, а потом на Егорыча. Он встретился с ней взглядом, и рука его застыла на полпути. Егорыч смотрел в большие карие глаза девочки и видел впереди долгую жизнь, полную ежедневных открытий, первую любовь, поцелуи украдкой, боль расставания, крик первенца, смерть близких, смех счастья, слёзы горя, тяжесть потерь, радость побед и горечь поражений. Всё, что должна была когда-нибудь пережить эта девочка было как будто перечёркнуто жирным черным крестом. Словно она смотрела на Егорыча из-за витрины, на которой нерадивый маляр размашисто оставил два мазка кузбасслака.
Рука Егорыча опустилась.
Баба Лиза тем временем рассказывала девочке, что её мама скоро придёт, она пошла к важному дяде по важному делу. Ей нужно найти много денежек, чтобы Лидочка была здоровой, а Лидочка должна быть послушной, чтобы мама не огорчалась. Пока старушка ворковала, Егорычу в голову пришла мысль. А ведь действительно! Он же может помочь девочке, не тратя на неё чудо-силу! Достаточно обратиться к Яснопольскому и сказать ему, что это его внучка! Он найдёт деньги и врачей! Девочка будет спасена!
Рука Егорыча поднялась.
Тут же откуда то из глубины сознания пришла назойливая мыслишка, упорно твердившая о том, что "буржуй" не станет беспокоиться о какой-то чужой девочке просто так, за здорово живёшь. Значит…
Рука Егорыча опустилась.
Проклятье! Он обрекает на верную смерть эту девчонку! Сразу же перед глазами возник образ мальчишки-немца, преследовавший его всю жизнь. Егорыча начала трясти мелкая дрожь! Призрак опять укоризненно качал головой, словно не одобряя колебаний старика. "А фиг тебе!" — злорадно подумал Егорыч. У меня на книжке лежит куча денег. Я просто заплачу за операцию и девочка будет спасена, а я буду жить с молодым телом и с чистой совестью!
Рука Егорыча поднялась.
Опять! Опять всплыли, теперь уже слова бабы Лизы, о том, что "мало кому эта пересадка помогает". Да ну я то здесь при чём! — запротестовал Егорыч. Кому-то помогает, кому-то нет! Следом выползло осознание того, что его собственное "лечение" не давало осечек до сих пор и на сто процентов поможет девочке.
Рука Егорыча опустилась.
Баба Лиза удивлённо смотрела за жестикуляцией Егорыча.
— Ты чего тут семафоришь? Аль плохо стало? Может, валидолу дать?
Егорыч отмахнулся от неё и сказал Лидочке:
— Дай мне свою руку.
— Мне родители не велели чужим руки давать. И конфеты брать тоже нельзя! — сообщила девочка, спрятав руки за спину.
— Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Вон и баба Лиза скажет.
Глаза у бабы Лизы почему-то стали испуганными, однако она негромко вякнула что-то утвердительное. Девочка протянула руку, и Егорыч взял её маленькую ладошку в свою ладонь. Рука девочки была тонкая и бледная, сквозь кожу просвечивали синие вены. Оставалось только произнести одно слово… и тогда всё. Можно распрощаться с надеждой на будущую жизнь, на молодость, на абсолютное здоровье, на… Да ведь этим одним словом Егорыч практически подписывал себе смертный приговор! Старик не мог не то что произнести, он не мог даже подумать то слово, которое выпустит энергию на девочку. И не мог истратить её на себя! Как он потом посмотрит ей в глаза? А с другой стороны — ведь он уже никогда не увидит больше эту девчонку. Он бросит этот, засиженный мухами, Пятикамск и уедет куда-нибудь в столицу, купит дом с участком и с садом, непременно с садом! Познакомится с красивой девушкой, обязательно, чтобы она была хоть немного похожа на Дусю. И у него будет впереди ещё целая жизнь! А девочка… ну что ж, будет ещё один камень на сердце, переживу, решился Егорыч. И посмотрел на Лидочку.
