SoNew - Писания про Юного мага
— Я был просто наивный мечтатель, нуждавшийся в водопадах и туманах, облаках и цветах, стуке дождя по крыше, треске огня в камине, и ничего из этого он мне дать не мог. Потому что у меня всего этого было в достатке. Но он все же полагал, что я готов на все и предан ему, потому что я проявлял к нему ту безусловную верность, которая в Приграничье связывает всех разумных, кем бы они ни были.
Короче, он счел свой план выполненным и уехал, надавав мне каких-то туманных обещаний о скорой перемене моей судьбы к лучшему.
Как раз тогда я начал с увлечением изучать историю рода эльфов, и почти не заметил какой-то особой потери. Ну, уехал новый знакомец — так в Приграничье постоянно все куда-то переезжали. Только немного жаль было уроков магии.
В тот день я проводил время за толстыми томами в нашем домике, когда услыхал какой-то шум на улице. Я был неодет, и заметался по комнате в растерянности. Мое окно выходило в сад, и я ничего не мог видеть. Пока я накинул на себя что-то, пока вышел на веранду, почти все уже свершилось.
Какой-то мужчина стоял на расстеленном ковре посреди улицы. Он был так пышно одет, что я сперва принял его за какого-то короля, но потом разглядел, что он одной крови со мной, а у эльфов уже давно нет королей, только Старейшины. Его окружала толпа людей и эльфов, его свита и охрана. Мой отец стоял на ступеньках, стиснув кулаки. Было видно, что он готов броситься на всю эту толпу, и его ярость была как раскаленный металл. Мать держала его за локоть, то ли опираясь на мужа, то ли удерживая его.
— Вот он! — провозгласил вельможа, указывая на меня рукой. -
Только взгляните на него, и все сразу станет ясно. Я не требую больше ни любви, ни верности, но я хочу увезти с собой своего сына.
Как ты понимаешь, это был все тот же мерзавец, отравивший жизнь моей матери. У эльфов не только долгая жизнь, но и долгая память. Хотя время для нас течет по-иному, чем для твоего племени, и мы редко замечаем отдельные дни, подобно тому, как ты не считаешь отдельных минут. Но этот… эта тварь превзошла злопамятностью Кровавых Драконов!
Он снова нанес удар исподтишка. Он утверждал прилюдно, что мать всегда продолжала быть его женой, и тайно от своего сожителя — так он назвал моего отца — встречалась с ним, симулируя для «поработившего ее волю темного колдуна» то болезнь, то рану или отправляясь в одинокие поездки. Какими-то угрозами сожитель заставлял ее оставаться с ним, но когда она поняла, что понесла от законного мужа, она решила подтвердить права своего сына, принеся клятву при многочисленных свидетелях благородной крови. Опасаясь за ее здоровье, муж не стал тогда пытаться освободить несчастную, ожидая рождения ребенка. Но, неожиданно она исчезла, и несостоявшемуся отцу потом долго пришлось искать, куда запрятал беззащитных женщину и ребенка «черноухий насильник».
Я тогда не знал ни истории моего брата, ни всей правды о Братоубийственных войнах эльфов, но все равно понял, что происходит и говорится что-то безмерно ужасное, что мои отец и мать оскорблены смертельно. Я не поверил ни единому слову этого выродка. Эти слова… они не могли касаться моих родителей. К тому же все история выглядела какой-то плохо продуманной, это я понял своим чутьем книгочея.
Но я видел, что отец на грани взрыва, и повис всем весом на его второй руке. Не помню, что я там говорил. Наверное, я плакал, клялся что люблю только его и умолял уйти в дом. Так он и сделал в конце концов, обняв меня и мать за плечи.
Я видеть не мог все эти мерзкие физиономии после того, как мать рассказала мне всю правду про их отношения и про моего брата в тот вечер. Но на этот раз сановная мразь не очень-то рассчитывала на то, что я совершу предательство. Дело в том, что даже мать не была уверена, что он врет — в отношении меня. С помертвевшим лицом она рассказала нам в тот вечер про свои сомнения относительно «лекаря», лечившего ее так долго и так странно. Отец был страшно поражен, он действительно видел в свите вельможи тех «учеников лекаря», которых встретил тогда в своем доме, просто не сразу узнал их.
Известно, что есть множество отваров, способных заставить разумного потерять себя и быть послушной марионеткой опоившего. Скажут — спи, будет спать, скажут — клянись, поклянется…
Это было ужасное осознание. Нас троих словно окунули по уши в жидкую грязь. Я рассказал родителям про подсыла-волшебника, который теперь отирался тут же, в свите своего покровителя.
А наутро нашу семью вызвали в Совет городка. Вельможа потребовал моего возвращения по закону, потому что имел свидетелей того, что я являюсь его сыном. Я не был совершеннолетним, я и сейчас еще… ученик. Мать не была знатна и богата, особенно по сравнению с ним. К тому же, у нас обычно ребенок считается принадлежащим к роду отца. Исходя из этого, все в Совете склонялись к тому, что «так будет лучше для мальчика».
Родители не могли взять меня и уехать: наш дом охраняли воины свиты. Охраняли и меня, когда я шел куда-то. Не знаю, действительно ли они собирались увозить меня силой, ведь они получили бы от меня покорности и преданности не более, чем от взбесившегося вивера. Наверное, я бы дрался с ними до смерти. И, боюсь, что это их тоже устраивало: так и так мать теряла меня. Но я нашел другой путь, — эльф снова перевел дух.
Клайду было так же интересно, как в детстве, во время вечерних страшилок в Школе, но при этом он никак не мог отделаться от мысли, что все это — только пересказ какой-то старой книги.
В реальности не бывает таких трагических женщин, таких театральных мерзавцев, таких навороченных драм. Но взгляд эльфа был напонен такой тоской, что язык не поворачивался обвинить его во лжи. Скорее, похлопать по плечу и попросить рассказать все до конца. Так Клайд и сделал.
— Я отправился в библиотеку, куда ходил каждый день. Никого не обеспокоило это обстоятельство. Мои охранники остались на улице, потому что в библиотеке не было окон, и только одна дверь.
Как ты помнишь, я увлекся тогда историей эльфов, но только начал изучать ее. Теперь же я пытался найти в книгах решение проблемы. Я пролистывал тома законов, половину не понимая, я изучал время войны и послевоенного примирения. Я сам не знал, что ищу, потому что взрослые, знавшие законы лучше меня, утверждали, что вельможа в своем праве. Доказать, что он не мой отец, я тоже не мог. Он мог быть моим отцом, по крови, как это ни мерзко.
Помню, меня чуть не стошнило, когда я впервые подумал об этом. И моя мать, ожидающая, что у нее вот-вот отнимут второго сына, утешала меня. Она сказала, что если и так, то я, вероятно, получил ту часть крови, что была и в отце моего брата, самую лучшую в роду. Ибо не стал предателем ни по соблазну, ни от страха. Это не сильно утешило меня. Но что чувствовала тогда мама, я не понимал. Может, я все еще не понимаю этого до конца.
