Гарри Тертлдав - Ночь оборотней
В толпе между тем деловито сновали жрецы. Джерин положил глаз на одного из них, и тот тут же, как по команде, направился к их повозке. Его гигантский живот обтягивал расшитый золотом балахон, голые щеки сияли румянцем. Весь он был какой-то очень круглый и мягкий, начиная с прозрачных голубых глаз и заканчивая похожими на сосиски пальцами ног, торчавшими из сандалий. Евнух, конечно: бог долины не брал в услужение полноценных мужчин.
Облизнув яркие губы кончиком языка, он спросил:
— Господа, что привело вас к Сивилле и моему господину, Байтону? — Голос у него был тоненький и слащавый, как струйка меда, стекающая с ложки.
— Я бы предпочел не обсуждать это прилюдно, — ответил Джерин.
— Понимаю, понимаю. Ваш слуга Фэлфарун полностью с вами согласен. Однако, надеюсь, у вас найдется достойное подношение моему повелителю?
— Думаю, да. — И Джерин сунул кошелек в пухлый кулак Фэлфаруна.
Лицо того осталось безучастным.
— Не сомневаюсь, что все уладится, когда ваша просьба будет услышана.
— Надеюсь, мой дорогой Фэлфарун, она будет услышана довольно скоро, — сказал Джерин как можно вежливее и протянул священнику второй кошелек, куда больше первого.
Он тут же исчез в широких складках одеяния евнуха.
— Совершенно верно. Можете не волноваться. Пожалуйста, следуйте за мной.
Несмотря на комплекцию, Фэлфарун проворно покатился вперед, расталкивая менее предусмотрительных соискателей божественной мудрости. Что-то нашептывая лошадям, Вэн направил повозку вслед за ним, и через очень малое время они оказались в священной роще, окружавшей территорию храма. Видя такой триумф, трокмуа принялись стаскивать с себя кольца, браслеты, золотые нагрудные украшения и замахали всем этим перед носом другого пухлого бодрячка.
— Ты верно подобрал по размеру второй кошелек, — шепотом заметил Вэн.
— Благодари за это Даяуса! Попав сюда в первый раз, я три дня обивал пороги, прежде чем предстал перед Сивиллой. Тогда я был слишком молод и не знал, что миром правит золото.
— А девушка оказалась достойной столь долгого ожидания?
— Едва ли. Это была старая морщинистая карга. Наверное, ее уже нет в живых.
— И почему это прорицательницами должны быть непременно старухи? По-моему, они неважные компаньонки для бога, заправляющего тут всем. Я хочу видеть молодую пышную девчонку, — заявил Вэн, но так, чтобы не слышала Элис.
— Байтон вещает и через девушек, — терпеливо ответил Джерин, — Когда очередная Сивилла умирает, священники ищут новую среди семей старой расы. Эта долина всегда поставляет Сивилл. Когда наконец находится девочка с определенной меткой (какой именно, неизвестно, они хранят это в секрете), она становится новой прорицательницей и остается ею до тех пор, пока хранит свою девственность. Ее целомудрие блюдут очень строго, уверяю тебя.
Под сенью деревьев царила чинная тишина. Вся суматоха осталась за пределами рощи. Образы всевидящего Байтона словно бы берегли тут покой. Часть из них была повернута таким образом, чтобы два глаза у него на затылке тоже могли следить за порядком. Чем ничуть не смущались вислоусые трокмуа, катившие в своих колесницах по соседней дорожке за тем священником, что принял их дар. Они громко переговаривались друг с другом на своем тарабарском наречии — похоже, у них шел спор.
Наружный двор храма Байтона ограждали высокие стены из блестящего белого мрамора. Ворота стояли нараспашку, однако стражники, вооруженные копьями, в любую минуту могли их захлопнуть. Блестящий камень местами потрескался и выцвел — безмолвное напоминание о нашествии трокмуа, случившемся двести шестьдесят лет назад, когда, по утверждению жрецов, сам Байтон явился людям, чтобы изгнать варваров из святых мест.
Прежде чем пройти дальше, Фэлфарун подозвал младшего жреца, одетого во все зеленое. А Джерину сказал:
— Во внутренний двор можно входить только пешим порядком. Аркарола отвезет вашу повозку в надежное место. Не беспокойтесь, на территории храма воров нет. Негодяю, осмелившемуся совершить подобное преступление, неминуемо грозит страшное возмездие.
— И скольких уже покарали? — скептически поинтересовался Джерин.
— Тело последнего нечестивца вы сейчас сможете осмотреть. Бедняга, пусть его пример послужит предостережением остальным.
Отрезвленный Джерин вылез из повозки, за ним — Вэн и Элис. Когда Аркарола забрался на козлы, лошади завращали глазами и попятились, чувствуя незнакомую руку. Вэн потрепал каждую из них по морде и пробасил:
— Ну, ну, не дурите.
Свои слова он сопроводил ругательством на каком-то грубом наречии. Видимо, собственном, решил Джерин. Животные смирились и позволили себя увести.
К этому времени подоспели и трокмуа. Их колесницы увели другие служители в зеленых одеждах. Приведший трокмуа жрец отвел Фэлфаруна в сторону и тихонько о чем-то заговорил с ним. Трокмуа тоже разговаривали, но вовсе не тихо. Спор, начатый в роще, все еще не угас. Джерин собрался было поприветствовать спорщиков на их родном языке, как вдруг услышал обрывок их разговора.
Один из вождей, подозрительно косясь на Лиса и его спутников, предостерег другого вождя:
— Не говори так громко, Катуволкус.
Голос у него был обеспокоенный, а жесты близки к умоляющим.
Но Катуволкус секретничать вовсе не собирался. Похоже, он уже успел набраться. Глаза у него покраснели, язык слегка заплетался. Теребя свое жуткое ожерелье, варвар заносчиво произнес:
— Ты можешь на летающем футере до Фомора добраться, Дайвико. — Фомором северяне называли самую быструю луну. — Неужели ты думаешь, что здесь, на юге, кто-нибудь понимает нормальный язык?
— Незачем рисковать понапрасну.
— А я говорю, что никакого риска нет. И вообще, это ты уговорил нас приехать сюда. А зачем? Именно для того, чтобы сохранить все в секрете. Ведь все наши прорицатели — болтуны.
— И хорошо, что уговорил. Мне бы не очень хотелось, чтобы этому чокнутому Баламунгу шепнули, что я не вполне доверяю ему. Кто он такой, этот мерзавец, в конце концов, и почему мы должны за него драться? Собираясь охотиться на медведя, я хочу быть уверен, что меня не оставят ему на закуску.
Напряженно прислушиваясь к разговору, но стараясь этого не показать, Джерин не сразу заметил, что Фэлфарун уже вновь подкатился к нему. Вместе с другим жрецом, вдвое толще. Кашлянув, дабы привлечь внимание, Фэлфарун сказал:
— Дорогой сэр, мой коллега Сэспир… — он показал на своего спутника, чья упитанность плохо вязалась с сединой и обвислостью щек, — и я решили, что эти господа с севера должны предстать перед Сивиллой раньше вас, поскольку их путешествие было более длительным, а на родине их ожидает неотложное дело, требующее их немедленного возвращения.
