Лайан Герн - Сияние луны
– Ты впечатлен, Кондо? Мне казалось, тебя ничто не удивит!
– Храбрость восхищает всех, – ответил он. – Я, как и Такео, разных кровей, племенных и клановых. Племя растило меня до двенадцати лет, а затем я стал якобы воином, а на самом деле шпионом. Поэтому мне понятен душевный конфликт, который он переживает.
Некоторое время они шли молча, и вдруг Кондо добавил:
– Ты ведь знаешь, как нравишься мне.
Кондо вел себя непринужденно, открыто заявил о своих чувствах. Шизука ясно ощущала его желание. Раньше ей было жаль Кондо, а теперь она не могла противиться ему. Будучи любовницей Араи и служанкой Каэдэ, она обладала высоким статусом, дававшим ей защиту. Ныне не осталось ничего, кроме собственных талантов и человека, который спас ей жизнь и может стать хорошим мужем. Не было причин не переспать с ним, поэтому когда около полудня они остановились поесть, Шизука последовала за Кондо в тень деревьев. В воздухе стоял аромат сосновых иголок и кедра, грело солнце, обдувал ветерок. Вдалеке приглушенно шумел водопад. Кругом просыпалась новая жизнь. Кондо оказался не так плох, как она опасалась, хотя довольно груб и быстр по сравнению с Ишидой.
«Если так решила судьба, то надо извлекать максимум пользы, – подумала Шизука и тотчас засомневалась: – Что же со мной? Неужели я нежданно постарела? Год назад я бы отшила такого, как Кондо, без колебаний, но год назад я считала, что по-прежнему принадлежу Араи. С тех пор столько воды утекло, столько интриг сплели, столько людей ушло: погибли Шигеру и Наоми, а я была вынуждена притворяться холодной, будто мне все равно; не могла выплакаться даже, когда отец моих детей повелел убить их; не имела права показать испуг, когда Каэдэ лежала при смерти…»
Шизуку не первый раз мучило вынужденное притворство, жестокость, безжалостность. Сердце сжималось при воспоминании о Шигеру, который хотел мира и справедливости, при мысли об Ишиде, враче, ненавидевшем убийства. «Я уже стара, – убеждала себя Шизука. – В следующем году мне стукнет тридцать».
Защипало глаза, и она поняла, что вот-вот расплачется. Слезы побежали по щекам, и Кондо, неправильно поняв их, прижал ее еще ближе. Они стекали ему на грудь и скапливались озерцом на багрово-коричневых татуировках.
Потом Шизука встала и пошла к водопаду. Окунув платок в ледяную воду, вытерла лицо, напилась. Лес вокруг молчал, только квакали лягушки и голосили первые цикады. Холодало. Надо поспешить, чтобы добраться до деревни до сумерек.
Кондо уже собрал связки, нанизал на палку и закинул ее за плечо. Они отправились в путь, и Шизука, зная дорогу, шла первой.
– Послушай, – вдруг произнес Кондо, – я ведь не верю, что ты смогла бы причинить вред Такео. Вряд ли ты решилась бы убить его.
– Почему нет? Мне не впервой!
– Ты славишься неколебимостью, Шизука, но когда речь заходит о Такео, смягчаешься, будто тебе его жаль. К тому же любовь к Каэдэ не позволит тебе принести ей такое горе.
– Какой ты проницательный! Знаешь обо мне буквально все! Ты случаем не лисий дух? – Шизука боялась, что Кондо догадался о ее романе с Ишидой, и молилась, чтобы он не заговорил об этом.
– Во мне течет кровь Племени, – парировал он.
– Вдали от Такео мне не придется разрываться. Впрочем, тебе тоже. – Она шла молча, но вдруг сказала: – Наверное, мне действительно жаль его.
– А все считают тебя безжалостной. – В голос Кондо снова прокралась ирония.
– И все же меня трогают человеческие страдания. Не те, которые люди навлекают на себя по собственной глупости, а уготованные судьбой.
Склон пошел круто вверх, и у Шизуки сбилось дыхание. Она молчала в ожидании пологой тропы и думала о нитях, связавших ее жизнь с Такео и Каэдэ, о будущем клана Отори.
Дорога расширилась, и Кондо зашагал рядом.
– В Такео борются несовместимые черты: он воспитан Потаенными, усыновлен Шигеру из класса воинов, маним зовом Племени, – продолжила Шизука. – Они расколют его на куски. Масло в огонь подольет женитьба на Каэдэ.
– Вряд ли он долго протянет. Рано или поздно кто-нибудь до него доберется.
– Как знать, – с напускным легкомыслием ответила Шизука. – Ни у меня, ни у кого другого не получится убить его, потому что нас к нему не подпустят.
– Два покушения было совершено еще по пути в Тераяму, – сказал Кондо. – Неудачно, трое человек погибло.
– Ты не говорил мне!
– Боялся встревожить госпожу Ширакаву, она и так болела. Однако с каждой смертью гнев по отношению к Такео только возрастает. Не хотелось бы мне оказаться на его месте.
«Еще бы, – подумала Шизука, – а кому бы захотелось?! Куда лучше жить без интриг и страхов. Спокойно спать по ночам, не прислушиваться к каждому шороху, не опасаться ножа в спину, яда в бокале вина, притаившегося лучника в лесу. Наконец-то я буду в безопасности в тайной деревне».
Солнце садилось, косые лучи рассекали пространство меж веток кедров, очерняя стволы. Свет причудливо разливался по лесному ковру. Шизуке показалось, что за ними кто-то идет.
«Должно быть, дети», – предположила она и вспомнила, как сама ребенком оттачивала сноровку в этом же лесу. Шизука знала каждый камень, каждое дерево, каждый холмик.
– Зенко! Таку! – выкрикнула она. – Это вы?
В ответ раздался лишь сдавленный смешок. Где-то хрустнула ветка, слышались шаги. Сыновья бежали домой вверх-вниз по склонам, пока они с Кондо шли по извилистой тропе. Шизука улыбнулась, пытаясь избавиться от дурного настроя. У нее есть дети, и они заслуживают всего самого лучшего. Их мать будет следовать совету предков. Что ей ни прикажут сделать, она выполнит. В послушании таится большая сила и, как говорит Кондо, оно высоко ценится в Племени.
Шизука старалась выкинуть из головы прежние сомнения и надеялась, что они уйдут вместе с усопшими.
Свернув с основной тропы, путники перелезли через валуны и вышли на дорожку, которая пролегала по отвесному оврагу. За последним поворотом она спускалась на равнину. Шизука остановилась, очарованная видом: тайная долина посреди высоких гор. Сквозь завесу тумана над ручьем и дыма из труб виднелись дома. Внизу их окружала прочная деревянная стена.
Ворота, однако, были распахнуты. Стражники приветствовали Шизуку:
– Добро пожаловать домой!
– Так вы теперь встречаете гостей? Очень опрометчиво, а вдруг я шпион?
– Мальчики уже известили нас о прибытии матери. Они видели вас на горе.
Шизука почувствовала сладостное облегчение. Она не осознавала, как сильно волнуется за них. К счастью, дети живы и здоровы.
– Это Кондо… – запнулась она и поняла, что не знает, каким именем его нарекли.
– Кондо Кичи, – добавил он. – Сын Куроды Тецуо.
