David Eddings - Сияющая Цитадель
Когда они вновь вышли на палубу, вокруг стоял туман – все тот же густой непроглядный туман, – и на сей раз странный корабль не зажег своих огней. Их кони, уже оседланные, стояли на палубе, и рыцари свели их по пандусу на усыпанный галькой берег.
Когда они оглянулись на море, корабля там не было.
– Куда он исчез? – воскликнул Улаф.
– Он все еще здесь, – усмехнулась Афраэль.
– Почему же я тогда его не вижу?
– Потому что я не хочу, чтобы его видели. По пути сюда мы миновали множество обычных судов. Если бы кто-нибудь заметил этот корабль, об этом событии рассказывали бы побасенки во всех портах мира.
– Все дело в форме киля, верно? – задумчиво проговорил Халэд.
– Халэд! – прикрикнула она. – Прекрати немедленно!
– Я не собираюсь как-то использовать это, Афраэль. Даже захоти я, у меня бы ничего не вышло, но все-таки своей скоростью это судно обязано своему килю. Я сказал об этом только ради того, чтобы ты не считала меня тупицей, неспособным сложить два и два.
Она одарила его гневным взглядом.
Халэд наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Все в порядке, Афраэль, – улыбнулся он. – Я все равно люблю тебя – даже если ты иногда меня недооцениваешь.
– Из этого парня выйдет толк, – заметил Келтэн Вэниону.
* * *Холм, подымавшийся от покрытого галькой пляжа, порос густой сочной травой, и к тому времени, когда они поднялись на вершину холма, туман совершенно рассеялся. Широкая дорожка лунного света тянулась, мерцая, по мирной глади залива.
– Судя по моей карте, в миле отсюда, дальше от моря, есть дорога, – сказал Вэнион. – Она идет вдоль залива, более или менее в направлении Джорсана. – Он поглядел на Флейту, которая все еще сверлила гневным взглядом Халэда. – Если не последует возражений со стороны начальства, я полагаю, мы могли бы ехать этой дорогой. – Вэнион вновь вопросительно глянул на Богиню-Дитя.
Она улеглась поудобнее в руках Сефрении и принялась сосать большой палец.
– Ты испортишь себе зубы.
Она вынула палец изо рта и показала ему язык.
– Ну что, поехали? – предложил Вэнион.
Они пересекли широкий холмистый луг, густо заросший солончаковой травой. Лунный свет точно смыл все прочие цвета, и трава, хлеставшая коней по ногам, казалась серой, а лес, встававший за лугом, чудился бесформенным черным пятном. Они ехали медленно, напрягая зрение и слух, готовые при случае мгновенно схватиться за рукоять меча. До сих пор еще ничего не произошло, но рыцари были опытными воинами, и для них мир всегда был полон опасностей.
Когда они въехали под деревья, Вэнион приказал остановиться.
– Почему мы встали? – довольно резко осведомилась Флейта.
– Луна нынче слишком яркая, – пояснил Вэнион, – нужно, чтобы наши глаза привыкли к тени под деревьями. Нам ведь ни к чему было бы заплутаться.
– А-а.
– Нынешняя ночь складывается для нее неудачно, верно? – прошептал Берит Спархоку. – Халэд вывел ее из себя.
– Ей это только на пользу. Порой она становится чересчур самоуверенной и слишком упивается собственной смышленостью.
– Я все слышала, Спархок, – зловеще откликнулась Флейта.
– А я так и полагал, что ты все услышишь, – без смущения отозвался он.
– И почему это сегодня все надо мной измываются? – пожаловалась она.
– Они просто шутят, Афраэль, – заверила девочку Сефрения, – неуклюже, конечно, шутят, но ведь это, в конце концов, эленийцы, чего от них ожидать?
– Может быть, двинемся дальше, пока не стряслось никакой беды? – осведомился Вэнион.
Они двинулись шагом в густой тени леса и примерно через полчаса выехали на узкую изрезанную колеями дорогу. Тут они повернули на восток и продолжили путь, на сей раз уже быстрее.
– Далеко ли до Джорсана, мой лорд? – вскоре спросил у Вэниона Бевьер.
– Около полусотни лиг, – ответил Вэнион.
– Изрядно. – Бевьер испытующе глянул на Флейту.
– Что? – тут нее резко спросила она.
– Да так, ничего особенного.
– Говори, Бевьер.
– Я ни за что на свете не хотел бы оскорбить тебя, о божественная Афраэль, но не могла бы ты ускорить наше путешествие, как сделала это, когда мы ехали через Дэйру с армией Воргуна?
– Нет, не могла бы. Ты забыл, Бевьер, что мы ждем некоего важного события, и я не хочу пролететь мимо него только потому, что тебе так не терпится попасть в джорсанские таверны.
– Довольно, – строго сказала ей Сефрения.
Поскольку стояла еще ранняя осень, они не взяли с собой шатров, а потому примерно через час свернули в лес и расстелили одеяла на опавших листьях, чтобы поспать хоть несколько часов.
Солнце стояло уже довольно высоко, когда они снова тронулись в путь и до заката ехали через лес, так ни разу не встретив ни единой живой души.
На закате они вновь свернули в лес, отъехав примерно на четверть мили от дороги, и устроились на ночлег в узкой лощине, где высокий склон и густая листва скрыли бы от посторонних глаз свет костерка. Ко всеобщему удивлению Улаф сам занялся стряпней, не прибегнув к обычным своим ухищрениям.
– Это не так забавно, когда нет Тиниена, – пояснил он.
– Мне его тоже не хватает, – согласился Спархок. – Так странно не слышать всех этих его «можно предложить?».
– Вы все время как-то странно говорите о том, чья очередь стряпать, – заметил Вэнион. – Я чего-то не знаю?
– Обычно, мой лорд, за очередью следит сэр Улаф, – пояснил Телэн. – Система у него весьма сложная, так что никто из нас до сих пор ее целиком не постиг.
– А не проще было бы составить обычное расписание? – спросил Вэнион.
– Проще, конечно, но сэр Улаф предпочитает собственный метод. У него, правда, есть определенные недостатки. Как-то целую неделю стряпал только Келтэн.
Вэниона передернуло.
На ужин они ели копченую баранину, и по этому поводу Улафу досталось несколько неприязненных взглядов от его спутников. Флейта и Сефрения, однако, расхвалили его выбор. После ужина они устроились на своих импровизированных постелях и быстро заснули.
Полночь уже давно миновала, когда Телэн разбудил Спархока, прикрыв ладонью его рот, чтобы тот со сна не подал голоса.
– В лесу у дороги какие-то люди, – прошептал мальчик. – Они развели большой костер.
– Что они делают? – спросил Спархок.
– Просто торчат там и кого-то явно дожидаются – если не считать того, что пьют без удержу.
– Разбуди остальных, – велел Спархок и, откинув одеяло, потянулся к мечу.
Они прокрались в темноте к дороге и остановились на краю усеянной пнями просеки. Посредине просеки пылал огромный костер, а вокруг него расселись на земле около сотни людей – по большей части крестьяне, судя по одежде. Лица их раскраснелись от отблесков огня и от содержимого глиняных кувшинов, которые они передавали по кругу.
