Лэйна Джеймс - Книга камней
— Теперь нам его не поймать, — крикнул барон ему вслед.
— Он ранен. Мы не можем оставить его мучиться.
— Вы только оцарапали его. Он выживет и станет мудрее.
Король, не обращая внимания на эти слова, уже поднимался по склону маленькой долины, уверенный в том, что Фергес последует за ним. Там, где стоял олень, виднелись яркие пятна крови, ведущие на юг, — слишком много крови для раны, которую можно назвать царапиной.
Но далеко идти им не пришлось. Через сотню шагов среди деревьев лежал мертвый олень. Стрела короля попала в горло, и животное на бегу теряло все больше и больше крови.
— Будьте так любезны, барон, освежуйте его, — сказал Гэйлон. — А я отделю рога.
— Слушаюсь, — грустно ответил барон, доставая свой охотничий нож.
Король стал спускаться с горы с неуловимой улыбкой на губах. Свежевать добычу прямо на месте было неприятно, это усугублялось тем, что остывающий труп начинали покидать блохи и клещи. Теперь, когда Гэйлон в одиночестве брел по тихому лесу, у него было время подумать, и мысли его были темны.
Дэви и Тейн до сих пор не вернулись в замок. Мартен Пелсон, чьи владения лежали на много лиг к югу, прибудет не раньше чем через две недели. Потом… потом ему вскоре предстоит путешествие в Ксенару. Гэйлон боролся с нарастающим ужасом. Снова его счастье оказалось мимолетным, хотя на этот раз мгновение растянулось на несколько лет. Теперь он боялся слишком многого, потому что ему было что терять.
Эовин Д'Ар сказал, что они поедут прямо в Занкос, что тамошний дворец, выстроенный из мрамора и камня, пережил катастрофу и был восстановлен, и сады разбиты заново. В опустошенном городе построили новые дома и здания, гавань Занкоса до сих пор была самой лучшей по всему побережью Внутреннего моря, и ксенарцы возвратились в город, несмотря на то что камни были покрыты пеплом тысяч и тысяч горожан.
Как смог бы Гэйлон Рейссон, человек и чародей, стоять среди этих руин?
Ведь все эти мужчины, женщины, дети погибли от его собственной руки. Смутные воспоминания шептали королю о той безумной радости, которую принесло ему разрушение, — воспоминания, которые он так старался спрятать от самого себя.
Только горячая любовь Джессмин и его предназначение дали ему возможность выжить, управлять Виннамиром, остаться в здравом уме перед лицом всего того, что он сделал. Но королева происходила из дома Геррика. В ее венах бежала горячая кровь Ксенары. Она может найти в стране своего отца цель еще более великую, она будет жить в роскоши и повелевать могучим народом. От мысли, что Джессмин может никогда не вернуться в Виннамир, у Гэйлона мучительно сжалось сердце.
Внезапно у него появилась ясная уверенность, что-то сродни его постоянному осознанию любви и близости Джессмин. Герцог Госни прибыл в Каслкип. Гэйлон знал это наверняка, чувствовал присутствие Дэви сильнее чем когда бы то ни было.
Тихое ржание Тэйли оторвало его от мыслей. Их скакуны и вьючная лошадь были привязаны к тонким стволам вечнозеленых деревьев недалеко от проезжей дороги. Рукой в перчатке он вытер кровь с мягкого бархатного носа мерина, даже сквозь кожу перчатки ощущая его горячее дыхание, затем передвинул поводья и вскочил на лошадь, охваченный желанием побыстрее вернуться домой. Двух других лошадей он повел вверх по склону холма к Фергесу, который стоял над телом оленя, засучив рукава, по локоть в крови. Он поднял голову, яростно скребя правую руку. Блохи уже нашли себе жилище.
— Ну как, милорд, мы готовы? — сладким голосом спросил позабавленный Гэйлон.
Барон только проворчал что-то в ответ.
Эовин Д'Ар использовал болезнь королевы как повод отдохнуть в своих собственных покоях. С возрастом к нему тоже пришли болезни, и от них вряд ли что-то могло помочь. Хотя заботливый Гиркан попытался. Вот и сейчас он нес Великому посланнику горячий кубок от очага.
— В этом чае чуток дурмана, — произнес толстячок. — Он дает побочные эффекты, и не нужно им злоупотреблять, милорд, но, думаю, боль в суставах он облегчит надолго.
Эовин принял кубок с признательностью, которая исчезла, стоило ему отведать варево.
— О боги, это ужасно! Нельзя ли немного подсластить?
— Поверьте мне, от меда оно станет еще хуже. Постарайтесь осилить его, милорд.
Озабоченное круглое лицо лекаря выглядело ненамного моложе, чем лицо Великого посланника, и остатки волос, окружавшие лысую макушку, были такими же белыми, как у ксенарца. Но в бледно-голубых глазах Гиркана все еще горела искра юности и веселой любознательности. Эовин завидовал ему в этом. Он послушно хлебнул отвратительной микстуры и вскоре почувствовал, как приятное тепло разлилось в желудке и согрело кости. В голове он ощутил удивительную легкость — боль отпустила его.
Гиркан широко улыбнулся:
— Правда же, восхитительная настойка?
— Правда… — вздохнул посланник. Он сел, свесив ноги с кровати, и обхватил голову руками. — О господи!
— Головокружение скоро пройдет, милорд. Но не переутомляйтесь. К сожалению, ваши кости остались такими же старыми, хоть вы и чувствуете себя лучше.
— Я буду об этом помнить. Вы не подадите мне плащ?
— Может быть, милорду стоило бы отдохнуть еще немного… — Лекарь выглядел обеспокоенным.
— Спасибо, но я и так чересчур залежался. Я должен еще многое обсудить с ее величеством.
Теперь Гиркан казался взволнованным.
— Лорд Эовин, королева еще больна. А такие простуды опасны для стариков, как для грудных детей. Я бы советовал вам повременить.
— Я должен пойти на этот риск, мой добрый лекарь, — Д'Ар похлопал толстячка по круглому плечу. — Но я обещаю, что не буду подходить к леди слишком близко.
Он направился к двери.
— Если вас не затруднит, напишите мне рецепт этого лекарства. Я покажу его моим целителям в Занкосе.
— Обязательно, — с поклоном ответил польщенный Гиркан. — Но только помните, им нельзя злоупотреблять. Вы позволите мне сопровождать вас в покои королевы? В это время я обычно осматриваю ее.
Эовин задумался.
— Только если вы пообещаете не задерживаться. Я хочу поговорить с ее величеством конфиденциально.
Лекарь согласился, и они направились вдвоем в королевское крыло замка. Застарелая боль в суставах Великого посланника утихла почти полностью впервые за много лет. От этого освобождения он буквально впал в эйфорию. У себя на юге он вынужден был прибегать к экзотическим заморским снадобьям, но они вызывали сонливость, едва ли уместную для такого занятого человека.
Эовин, привыкший к огромным шумным городам и дворцам, все еще не мог освоиться в тихих и пустынных коридорах Каслкипа. Иногда тишина даже раздражала его.
