Наталья Резанова - Я стану Алиеной
Нет.
Уж лучше сорваться сейчас со скалы.
Потому что умрешь ты вовсе не как мужчина. А как скот. Хотя немногие заметят разницу. Но ты-то знаешь. И так ли уж ты врал себе в подобном случае?
Нет, оказывается.
Тоже все равно. Все равно — судьба.
Со скалы он, однако, не сорвался, а, раздирая пальцы (и прекрасно, так и надо!), подтянулся наверх. Хватая воздух ртом, поднялся во весь рост. Смотреть вниз, на Селию, он не хотел. Поэтому повернулся в противоположную сторону.
То, что он увидел, мигом заставило его забыть о своих переживаниях.
Пожар. На западе, куда ушли каратели.
Это что там жгут? Гнездилище бандитов? Или случайно подвернувшуюся деревушку? А может, случайный пожар? Бывают же, черт возьми, и случайные пожары…
Но в следующее мгновение он в этом разуверился. Кучка людей выкатилась из-за деревьев. Пешие и конные. И те и другие — вооружены. Верхами — несомненно, солдаты, которые гонят, загоняют тех, Других… Вот уже окружили… Но и противники их не побросали оружия — он плохо видел отсюда, какое, но явно не палки и дубины — и не полегли мордами в грязь, как видел он за время своих скитаний, так всегда делали провинившиеся крестьяне, а бросились на солдат… Ни звука не доносилось до Оливера, и человечки были маленькие, ненастоящие, и все казалось неправдоподобным, и оттого еще страшнее. Вот сверкнуло лезвие в руках одного такого человечка и обрушилось на затылок другого, вот копьецо вонзилось в брюхо лошадки и выпустило ей кишки, и она свалилась, подминая всадника, а заодно ударив копытами не успевшего отскочить своего убийцу… Все больше их высыпало из леса, и столбы дыма становились все жирнее, и рыжее пламя плясало вокруг них… Оливер хотел было закричать, предупредить Селию, но осекся — вероятность, что те его услышат, была ничтожна, но она была, и он начал спускаться вниз, сызнова обдирая шкуру, съезжая по склону, потом, когда склон стал пологим, побежал…
…Селия бежала ему навстречу. Вероятно, она давно уже заметила его продвижение по горе, потому что только успела одеться. Мокрая — все-таки выстирала! — рубаха прилипла к телу, и ремень по-прежнему на шее, но в одной руке у нее был арбалет, в другой — меч, и по всему было видно, что ни хамить, ни изводить его она сейчас не намерена.
— Солдаты, — выдохнул он в ответ на немой вопрос. — Дерутся с разбойниками.
— Далеко?
— Да. Там, за лесом. Успеем уйти.
— Я посмотрю. Ты пока одевайся. Действительно, он как-то упустил из виду, что на нем, кроме штанов, нет ничего. Искупался, нечего сказать… весь извозился опять, пока вверх-вниз ползал… но теперь уже нечего и вспоминать об этом.
Пока он одевался, натягивал сапоги и собирал котомку, Селия успела спуститься с горы. А заодно и перепоясаться, так что ножны с ножом находились теперь на положенном месте.
— Уходим, — коротко сказала она. И только когда они покидали райскую долину, едва не ставшую для них западней, угрюмо добавила: — А я-то думала — отдохнем, переночуем как люди… Так нет же! Чтоб им пусто было!
Отдыха не получилось. Дорога, что вела из долины дальше, на восток, была дурной, ее и дорогой-то назвать можно было весьма относительно, и все время приходилось спешиваться, чтобы отслеживать путь и не заплутать среди камней, а останавливаться было нельзя, нужно оставить как можно большее расстояние между противником и собой… идиотическое определение, от усталости уже мозги не ворочаются… Как ни странно, на душе Оливера стало гораздо лучше. Опасность хороша тем, что не позволяет отвлекаться на посторонние переживания.
И все равно, пока они пробирались между нависающими скалами, и потом, когда снова выехали под темный полог ночного леса, мысленным взором он постоянно видел Селию под водопадом. Не обнаженное тело, а ремень с ножнами, захлестнувший шею.
Как петля.
Только сутки ушли у них на спокойное продвижение по лесу. Только сутки, и они почти не разговаривали — просто были настороже. А потом они снова услышали то, что разгоняло лесную тишину… Но это не были звуки сражения. Скрип колес и голоса, надсадные, усталые, и плач, не то женский, не то детский, блеянье и меканье. Шум приближался. И не менял характера.
Они переглянулись. И, придерживая «полководцев», неспешно направились в ту сторону, откуда шум раздавался.
…Множество людей двигались по дороге. В полном беспорядке. Были здесь дородные всадники в темных кафтанах, с насупленными широкими лицами; были женщины в домотканье, гнавшие коз и овец, — их красные от солнца шеи были понурены, дети цеплялись за их подолы; были бродячие подмастерья с заплечными мешками за спинами; были угрюмые бородатые мужики; были нищие калеки, подозрительно быстро передвигавшиеся при таком количестве язв и болячек…
— Беженцы, — тихо сказал Оливер.
Мог бы и не говорить. Она наверняка уже сообразила.
Выходит, что они снова вышли к Большому Южному тракту. А здесь — все те, кому не повезло так, как им, кто неудачно миновал Эрдский Вал и передвигался по дорогам… чьи деревни сожжены… а присутствие купцов и ремесленников означает, что пути на Север за Белой дорогой перекрыты, и все вынуждены двигаться в обход… это означает также, что пресловутых разбойников сильно теснят, и сейчас они также устремятся на Юг… и примутся их ловить по лесам… и укрыться в лесах, во всяком случае в этих лесах, — не самое лучшее, что можно придумать… А в самом деле, что можно придумать? Наверняка ведь и здесь есть заставы на предмет отлова разбойников. Даже обязательно… А разве они похожи на разбойников? Приличные молодые люди. Схолары, и можно будет не отлаиваться: «Я не схолар!» У него вот полна сумка книг и рукописей. Что-нибудь и Селии отгрузит. Главное — чтоб она помалкивала, остальное он возьмет на себя… и даже врать не придется… Да. Порядочные, образованные молодые люди… а что при оружии — так сами видите, что сейчас на дорогах творится.
— Мы должны смешаться с беженцами, — сказал он. — Спрятаться среди них.
В ответ он ждал чего-нибудь в духе: «Продать меня захотел? Денежки понадобились?» Она, однако, ограничилась тем, что буркнула:
— Забыл, как в деревню меня не пускал? Вроде бы для моего блага?
— Не забыл. Но одинокий путник — совсем не то, что толпа.
— А про заставы ты подумал?
— И про то, что леса будут прочесывать, тоже подумал. Обидно будет, если нас схватят по ошибке. Как Лину.
— Ты думаешь, я боюсь, что нас узнают при заставах? Не нас — лошадей они наших узнают. Ворованные лошади, вот что.
— Ты же видела по значкам — солдат заслали из Тримейна. Где они могли видеть наших лошадей? А теперь слушай. Мы едем из Эрденона в Карниону. Сообразно нашим ученым занятиям. В монастырские библиотеки, ясно? Только от себя ничего не выдумывай. Я и в Эрденоне бывал, и в библиотеках тех. Все смогу рассказать точно.
