Джон Марко - Нарский Шакал
Блэквуд Гейл наконец смутился. Он посмотрел на своего полковника, словно ища поддержки, но Троск лишь пожал плечами и старался не выказать озабоченности – но дэгог легко ее разглядел.
– Нет? – упорствовал он. – Вы ему этого не скажете?
– Дэгог, все не так просто. Императору не хватает людей – так же как и нам. Он все еще воюет с Лиссом, и на севере империи идет восстание. Клянусь, он направил бы сюда свои легионы, если б мог…
– Меня не интересуют ни Лиссе, ни мятежи, – прошипел дэгог. – Мне приходится сражаться с собственными мятежниками. Тарн и его дролы вот-вот могут подойти к воротам этого замка. Мне нужны силы, чтобы его отогнать!
– Нам тоже нужно подкрепление, дэгог, – сказал Гейл. – Мы не виноваты в том, что король Арамура предоставил нам вести войну одним. Ведь и долина Дринг может пасть в любую минуту. Военачальник Форис способен одержать победу.
При упоминании имени врага Кронин насторожился.
– Форис? – переспросил он по-трийски. – Что сказал барон?
Дэгог невесело рассмеялся.
– Видишь, – обратился он к Гейлу, – кто меня окружает? Этот мой тупой защитник не думает ни о чем, кроме Фориса. Ему положено защищать меня, а он спит и видит, как бы убить Фориса. Может, так будет лучше, барон? Может, мне отпустить Кронина в Дринг, чтобы он помог Вентрану?
– Нет, дэгог, – холодно ответил Гейл, – я говорю не об этом.
– Тогда предложи мне что-нибудь полезное!
– Дэгог, – спокойно молвил Эдгард, – нам пора говорить откровенно.
Голос боевого герцога звучал так серьезно, что повелитель трийцев изумился. Повернувшись к Эдгарду, он сказал:
– Откровенно? Да, это было бы приятным разнообразием, герцог. Будь любезен…
– Теперь я буду говорить на вашем языке, – прорычал Эдгард по-трийски, – потому что Кронин мой друг и заслуживает того, чтобы услышать мои слова.
– Что такое? Что он говорит? – поинтересовался барон.
Эдгард не обратил на него никакого внимания.
– Я буду говорить прямо, дэгог. Война проиграна, и не только в долине Дринг, но и здесь, в Таттераке. Вы это знаете. Мы все это знаем, – Эдгард посмотрел на военачальника Кронина, который сидел с ошеломленным видом. – Арамур не присылает подкрепления. Возможно, не может. Возможно, не хочет. Я этого не знаю – и это меня не занимает. Но это больше не наша война. Если у вас дела с императором, пусть он посылает на смерть своих собственных людей.
Он медленно встал и произнес:
– Кронин, мой друг, да хранят тебя твои боги.
– Куда ты поедешь, Эдгард? – спросил военачальник.
– Домой, в Арамур.
– Тебя повесят! – вскричал дэгог. – Ты не имеешь права отступать! Если ты это сделаешь, император тебя убьет!
– Очень может быть. Но я предпочитаю умереть с честью дома, чем здесь, защищая вас. Вы – жестокий и ничтожный человек, дэгог. Мне жаль, что столько моих соотечественников погибли ради вас.
Кронин встал, улыбнулся боевому герцогу и обнял его.
– Ты всегда был моим другом, – сказал он. – Сражаться рядом с тобой я искренне почитал за честь.
Разгневанный дэгог вскочил, потрясая пухлым кулаком.
– Ты – глупец! – бесновался он. – Твой император в отместку разорит Арамур!
Но Эдгард не ответил на этот выпад. Он повернулся и пошел из зала, лишь на миг остановился, чтобы сверху вниз посмотреть на потрясенного Блэквуда Гейла, который все это время сидел как прикованный.
– Блэквуд Гейл, теперь эта война – твоя. Может, ты мне и не поверишь, но я желаю тебе и твоим людям удачи.
– Что такое? – пролепетал барон. – Дэгог, что происходит?
Повелитель трийцев презрительно фыркнул.
– Все так, как ты мне говорил, барон Гейл. Арамурцы – трусы. Он отступает.
Гейл и Троск вскочили на ноги.
– Отступает? Эдгард, как вы можете! Ваши войска нужны здесь сейчас больше, чем когда-либо! Что станется с нами? – Эдгард расхохотался.
– Думаю, вы будете удачливее меня, Гейл. Не беспокойтесь. В сердце императора всегда останется для вас уголок. Конечно, если вы сумеете выжить.
– Боевой герцог! – осадил его дэгог и, тут же смягчившись, сказал: – Пожалуйста, Эдгард, не делай этого. Ты нам действительно нужен. Если ты останешься, мы еще сможем победить. Если ты уйдешь… – поморщился триец, -… Тарн меня убьет.
Боевой герцог Арамура печально улыбнулся.
– Все люди умирают, дэгог. И позволю себе сказать – вы этого заслуживаете. – Он повернулся к ним спиной, пересек зал и, уже стоя у двери, объявил: – Я ухожу утром со своими людьми.
Этим вечером мрачный дэгог Люсел-Лора сидел на балконе, откуда просматривался гористый пейзаж Таттерака. Он рассеянно пил горячий чай и изредка брал с подноса сладкое печенье – и то, и другое относилось к полюбившимся ему нарским привычкам. Над горой Годон сияла багровая луна. Гранитная крепость Кронина отбрасывала зубчатую тень на равнину, а лунный свет лился на камни и красное резное дерево балкона. Дэгог лизнул край чашки, ловя оставшуюся там капельку меда. Вдали трепыхался обветшалый драконий стяг Эдгарда и пламя факелов колебалось на вечернем ветерке. Иного движения в стане арамурцев не замечалось. Время было позднее, и дэгог решил, что боевой герцог приказал своим людям поспать перед длительным маршем домой.
– Трус! – пробормотал он.
Эдгард всегда нравился дэгогу, так что предательство герцога стало для него страшным ударом. Теперь в качестве защитников оставались только Гейл да те солдаты, что были у Кронина. Еще имелся юный Вентран в долине Дринг, но он, конечно, тоже покинет страну, как только услышит, что его боевой герцог отступил.
Дэгог жалобно застонал. Война слишком затянулась, а число его союзников постоянно убывало. Не было дня, чтобы еще какой-нибудь военачальник не перешел на сторону Тарна. Этот человек – настоящий колдун! Он способен превращать мозги людей в жижу.
Дэгог налил себе еще чашку чая, щедро заправил его медом, размешал серебряной ложечкой и снова устроился, чтобы смотреть вниз на арамурцев. Они возвращаются домой – и он ненавидит их за это. Ему до боли хотелось оказаться у себя дома, среди ослепительных шпилей отнятого у него Фалиндара. Кронин был верным союзником, но не слишком гостеприимным хозяином, да еще ко всему время наступило до того скудное, что гора Годон не располагала к щедрому приему. Раньше он каждую ночь укладывался на ложе из слоновой кости, усеянной рубинами, а здесь ему приходится спать на матрасе из грубой ткани, набитом соломой. В Фалиндаре ему прислуживали десятки слуг, прекрасных молодых женщин, приученных к полному повиновению. Они купали его, растирали ему ноги маслами. А здесь, в этом суровом горном замке, все женщины заняты той же кровавой работой, что и мужчины: пытаются победить в этой войне. Они точат оружие, штопают одежду, собирают пищу… А теперь еще дролы начали выжигать поля на востоке, так что недостает практически всего. С каждым днем он становится все менее властительным и богатым, и это ему ненавистно.
