Ольга Табоякова - Мери-Сью
Я уже не видел, как подбежал тот тупой дальтоник ловчий, и как весело смеялся, что у динозавра шесть ног, две из которых человеческие.
А потом его съели вместе с этим динозавром. Ело все племя. Каждому по кусочку. В результате этой охоты убитых было семеро, надолго напуганных два десятка, пораненных сорок два и один в наказание сожранный племенем.
Я был без сознания. Столь крутого деликатеса мне попробовать не пришлось.
- Сьша! - жалобно завывал Икрых.
- Сьша! - также печально звал Миур.
Татьяна просто плакала.
Дети горевали вместе с ней.
Козы жаловались на недостаток внимания с моей стороны.
Даже козлу взгрустнулось.
Удивительно, но я пришел в себя. Переломы срослись. Я не специалист в физиологии, но мне казалось, что с переломами в таких условиях не выживают. Единственное, что я остался хром, да и ноги болели постоянно. Ходить больно. Сидеть больно, лежать тоже. Я попросил, чтобы мне принесли крепкую палку. Но я стал больным.
Так прошло еще две недели. Я потерял счет времени и мечтал умереть. С моими болями это лучший вариант.
Но и это не удалось сделать легко.
Пришла война.
Я никогда не думал, что придется побывать на войне. Это настоящая война, когда убивают все и всех. Война пришла с другой стороны долины. Это были такие же люди, как и мы. Разница была лишь в том, что они были озлоблены. Они бежали от голода. Судя по их виду голодали они уже долго, и говорить они не хотели. Они стремились просто убить все нас и занять нашу землю.
Война пришла в долину внезапно. Просто так случилось, что одним вечером, когда я старался вспомнить все известные мне от учителя Исхан-сана упражнения на терпение, подавление боли, отстранение сознания, раздались крики. Таня вбежала в пещеру с выпученными глазами и еще долго не могла восстановить дыхание. Она опять плакала.
Я понял, что там что-то твориться, но тащиться до выхода сил не было. Пусть уж лучше она расскажет.
Вот тогда я и услышал "война". Этого слова я не знал. Но догадался, когда все же пришлось дойти до выхода и выглянуть. Там пылала бойня.
Самыми беззащитными были дети. Их убивали первыми. Но смерть была ничем после того, как каждый из убийц пытался прижаться губами к ранам детей и лизал кровь. У меня снесло сознание от увиденного. Я бы, пожалуй, лучше бы воспринял вампиров, но не этих желтокожих пришельцев. Они ведь просто пили кровь, как воду.
Но нам повезло, мужчины только вернулись с охоты. Вот тогда началась война. Наши стали защищать всех еще живых, а варвары бежали. Но ясно было, что это не конец.
Об этом объявили три разведчика, которых послали в ту сторону, откуда пришли убийцы. Женщины оплакивали детей. Мужчины женщин и детей. Я понял, что вот теперь я не выживу. Сражаться не могу, да и не умею. Бежать тоже не в силах. Надо только решить, какой смертью предпочту умереть.
Но дорешать мне не дал Тлен. Он явился ночью и сказал:
- Ты должен уйти.
Сказал он это на английском.
Я тогда чуть не умер от разрыва сердца.
- Что? - я кричал.
- Ты должен уйти. Сражаться ты не можешь. Ты болен, - терпеливо объяснил он. - Я тебя провожу до границы. Быстрее, мало времени.
Мне нужны были объяснения, но я предпочел бы даже выбраться и без них, лишь бы выбраться. Но Тлен дал на мои вопросы ответы. По пути мы говорили. Я не слышал своей боли. Хотя ноги готовы были отвалиться. Спина не выпрямлялась, да и почти бежал. Но я бежал к свободе.
- Мгуне проживет без тебя. Скажем, что ты погиб, - говорил Тлен.
Мгуне - это настоящее имя Татьяны. Тлен его знал. Я догадался, что видимо Тлен и был тем самым мужем. Но спрашивать не стал. Может я и ошибся.
- Мы ушли от того голода, что наступал на сообщество кочевников уже три года. Как видишь, не все предусмотрели. Не ясно, как они смогли миновать границу заповедника, но пока здесь порядка не будет. Много мертвых, не дело тебе становиться еще одним из них.
- Заповедника? - я хрипел.
- Заповедника культуры, - Тлен кивнул на бегу. - Ты ж по идее должен был попасть в восточную часть к кочевникам. Там был доп. набор, да и все ваши туда обычно после Академии попадают. Мы ж здесь исследователи, чего тебя сюда? Ты и сам не знаешь? Но карантин ты прошел, а выпуск возможен только через пять лет или вследствие чрезвычайных обстоятельств. Так ты бы и не выбрался. Икрых, конечно, за тобой смотрел, но много ли он может. Итак, дел по горло. Сам понимаешь...
Я слушал и не верил, мне надо будет потом все обдумать. Главное сейчас выйти за пределы этого неизвестного заповедника. Мы с Тленом дошли до очередного холма. Он указал на камень.
- Помоги сдвинуть, - велел он.
С третьей попытки это удалось, а там был проход.
- Погоди, вещи, - закричал Тлен.
Я скинул шкуру и получил полотняные серые штаны и рубашку, сандалии и шляпу с полями.
- Теперь сюда, карантин же, - он указал на ящик.
Пришлось туда ложиться в голом виде, но выбрался я спустя пять минут чистый и бритый, а еще и подстриженный.
- Подлечишься дома, академик, - велел он. - А теперь быстро туда, я сейчас проход открою.
- Там нормальный мир? - мне надо было это спросить.
- Там, естественно, нормальный мир. Все как обычно и как всегда, - ухмыльнулся Тлен. - Привет передавай новому выпуску.
Я побежал на свет, оставляя чужую войну за спиной.
Там была дорога и действительно нормальный мир. Указатель на дороге. На указателе "Льон, 40". Видимо, Франция. Да и все равно, главное, что это мой мир.
Я знал, что идти мне будет больно, что это почти невозможно преодолеть сорок километров или, что у них там, в таком состоянии. Но должны же по этой асфальтированной дороге ходить машины. Я подожду.
Я решил, что могу поспать на обочине. Меня заметят и подберут. Проспал я до утра. И как говориться "я вышел из леса, был сильный туман", но это не помешало мне увидеть ЭТО. Господь услышал мои молитвы. Это был человек в одежде, но на лошади.
Сейчас я не хотел думать, что так долго жил в первобытных условиях. А здесь - здесь мой мир. Но как-то последнее утверждение резко опроверглось. На достаточное расстояние ко мне приблизился всадник. Лошадь - это довольно непривычно. А вот его длинные уши и сияющие золотом волосы, а также зеленые глаза кричали, что он эльф.
- Привет, дружище! - воскликнул он. - Ты говорящий?
Я отвык от нормальной речи, но кивком подтвердил, что говорящий.
- Скажи, а королева, что сказала?
Сведения о королеве стали для меня роковыми. Я потерял сознание.
Часть вторая: "Уж лучше бы я был Мэрей".
Эпиграф к части второй:
"И то и сё, писал Басё".
