Ольга Онойко - Далекие твердыни
В это время пути Рэндо и Маи разошлись.
Ундори, до странности довольный и взбудораженно-веселый, умчался воевать, добывать себе ордена и чины; до Рэндо потом доходили слухи о невероятных зверствах, которые он чинил вместе со своим отрядом, но Рэндо предпочитал им не верить, списывая на людскую склонность преувеличивать. Сам Эрдрейари приказал: «не щадить», — так чему удивляться?
Хараи также подал прошение о переводе из тыла в действующие части — но получил отказ. Хетендерана оказалась самым мирным из островов; мятеж почти не затронул ее, только в Ниттае начались волнения, которые уаррцы подавили быстро и успешно. Генерал-лейтенант Нийяри нашел, что за послушание селян следует благодарить недавний случай с айлльу и добрую славу, которую офицер Хараи снискал уаррцам.
— Полковник, — сказал он, вызвав Хараи к себе. — Вы сами-то понимаете, что вы уже легенда? Сидите здесь, покой Хетендераны дорогого стоит в теперешние времена. Да, совсем забыл. Я решил назначить вас военным комендантом Ниттая.
Лицо у Рэндо при этих словах сделалось такое, что князь усмехнулся.
— Приступайте к исполнению своих обязанностей, — сказал он. — Если вас не убьют — будете генералом и губернатором.
Вступая в должность, Рэндо сознавал, что неожиданным возвышением обязан все тому же случаю в Ллане; сознавал он и то, что жители Хетендераны, невероятно преувеличивая его могущество, считают его высшим существом наподобие айлльу. Но о самих айлльу он и думать забыл; у военного коменданта большого города в стране, склонной к мятежу, хлопот в избытке.
Один раз только он вспомнил рыжеволосого демона, которого отпустил живым в лесу под Лланом, — когда, знакомясь с новыми распоряжениями командования, увидел приказ «О местных верованиях».
«Высочайшее дозволение жителям подвластных земель исповедовать веру, какую они желают, остается в силе, — говорилось в нем. — Однако исследователи сообщают, что во многих отдаленных областях практикуются ритуалы, включающие истязания людей и даже человекоубийство во имя веры, как в виде жертвоприношений, так и в виде непримиримой вражды с приверженцами других культов. Подобные суеверия должны быть абсолютно искоренены, при необходимости — насильственно. Отдельно следует сказать о культе живых богов, то есть существ, называемых айлльу. Мирные формы данных культов допускаются. Айлльу же как таковые, по многочисленным свидетельствам, представляют значительную опасность. Рекомендуется совершенно очистить от них населенные области».
Отложив письмо, комендант покачал головой. «Пускай туземцы молятся лесным духам, — перевел он про себя. — Но самих духов следует уничтожить».
Вечером он рассказал об этом Ллиаллау, и маленький вельможа встревожился.
— Я сам айлльу! — сказал он грустно, обхватив себя руками за плечи. — Пусть на весьма небольшую часть. Но мать моей матери — айлльу наполовину… Ужели по этому приказу следует очистить Ниттай от госпожи Коэке, которая никому не сделала никакого зла?
— Нет, — сказал Рэндо, притягивая его к себе; ниттаец спрятал лицо на его груди. — Я не допущу слепого исполнения этого приказа. Полагаю, тот, кто его составил, не знал даже, что айлльу и люди могут вступать в браки… Пожалуй, мне стоит написать несколько писем.
— Ты так добр, Рэндо… — прошептал Ллау, запрокидывая лицо. Он не доставал головой до плеча Рэндо, и даже встав на цыпочки, не мог дотянуться к его губам. Улыбнувшись, уаррец поцеловал его, и сказал:
— Я не добрый, Ллау. Я разумный.
— Это намного лучше, — лукаво ответил вельможа.
Ллиаллау не догадывался, что произойдет всего пару месяцев спустя; обладай он даром предвидения, вероятно, куда осторожней вымаливал бы у полковника Хараи милости к айлльу. Утром, поднявшись с его ложа, уаррский великан действительно написал и отправил полдесятка писем. Одно из них было адресовано госпоже Моли; хотя она не ответила на предыдущее письмо, Рэндо счел, что нужно использовать все каналы влияния. Он рассказал госпоже Моли об айлльу — об их облике и повадках, о легендах, связанных с ними, и о полукровках, которые нередко встречались на островах.
Неизвестно, которое из писем возымело действие, но вскорости пришел новый циркуляр, уточнявший отношение Кестис Неггела к «созданиям, называемым айлльу». Теперь тем из них, что желали и были способны ладить с людьми, дозволялось жить — не обладая, однако, человеческими правами и свободами; фактически, айлльу рассматривались как редкие животные, на которых не стоит охотиться, но, на взгляд Рэндо, этого было вполне достаточно.
Через несколько дней полковника Хараи оторвал от работы ужасный шум, поднятый слугами Киная. Вышколенные эти слуги никогда прежде не позволяли себе ничего подобного, и Рэндо даже не рассердился, решив, что произошло нечто и впрямь из ряда вон выходящее.
Так оно и было.
Выйдя во двор и отодвинув в сторону мертвенно-бледного, немого от потрясения Ллиаллау, Рэндо увидел перед воротами дома своего старого знакомца — рыжеволосого айлльу по имени Тайс.
Неведомо, как он узнал, где искать своего победителя; неведомо, как прошел через принадлежащую уаррцам страну. Впрочем, вряд ли последнее стало для него сложным или опасным предприятием: островитяне не читали циркуляров Министерства колоний и не знали, что их древние боги сброшены наземь. Однако языком континента айлльу владел недурно. Вероятно, успел столкнуться с уаррцами вторично… «Ему весьма повезло, — подумал Рэндо. — Или он весьма умно повел себя и потому уцелел. Но явиться в Ниттай, где полно уаррских войск!.. что за отчаянное существо». Тайс нравился ему. Воспоминания об охоте и победе тешили честолюбие, а облик айлльу был приятен глазам.
— Харай Рэннодау, — сказал Тайс и улыбнулся. — Я нашел тебя.
— Я сказал тебе уйти подальше от людей, — нахмурясь, заметил полковник.
— Я так сделал. Но люди пришли туда.
— Это случается, — кивнул Рэндо, пряча улыбку. Айлльу смотрел ему прямо в глаза, почти с вызовом; и чем дальше, тем больше Рэндо подозревал, что вызов этот имеет особую природу, сродни природе той суровой властности, с которой смотрел на айлльу сам он, могущественный господин Ниттая.
Тайс улыбнулся. Переступил с ноги на ногу, упер руку в бедро, тряхнул рыжей гривой.
— Господин Харай Рэннодау, — сказал айлльу медлительно, почти лениво. — Однажды я узнал твою милость. Теперь я прошу позволения служить тебе.
И на глазах у дрожащих ниттайцев бог склонился перед уаррцем в земном поклоне.
Господин Кинай за спиной Рэндо издал едва слышный обреченный стон.
