Jordy Rivers - Маги
– Вот об этом я как раз и хочу тебя спросить! – разгорячено воскликнула Диана.
– Почему меня?
– А кого же еще? – удивилась гронгирейка. – Что ты намерена предпринять против меня?
– Я должна что-то предпринимать? – как бы уточняя для себя этот вопрос, спросила Ингрид.
– Ты можешь издеваться надо мной сколько угодно, – вспыхнула Диана, – но я не уйду отсюда, пока не получу ответы на все свои вопросы.
Она стояла перед Ингрид, сжимая в руках металлические поводья. Видимо ее дракон остался в том месте, из которого она телепортировалась во двор к Фаридэ. Со стороны можно было даже сказать, что она выглядела грозно. Но амальонка лишь равнодушно пожала плечами в ответ:
– Как скажешь. Если у тебя есть вопросы, я отвечу на них на все. Только постараюсь тебе сразу объяснить, что во время поединка у меня еще не было единорога, поэтому все, что говорится в преданиях, никоим образом на тебя не распространяется. Тебя не коснется никакое проклятье. Ты не совершила никакого преступления. Ты слышишь меня, Диана? – последние слова Ингрид произнесла настолько ласково, будто разговаривала с маленьким ребенком.
Но Диана не слышала ее.
– Ты думаешь, я поверю тебе? – почти закричала она. – Ты хочешь усыпить мою бдительность, но у тебя ничего не выйдет! Я знаю, что амальонцам нельзя доверять, и тебе не удастся обмануть меня!
Гронгирейка даже не пыталась сдерживать обуревающую ее ярость. То и дело вокруг нее вспыхивали языки пламени. Она изо всех сил сжимала в ладонях металлическую ленту поводьев. Наверное, это было единственным, что мешало появиться в ее руках огненным шарам. Ингрид поняла, что Диана никогда не примет такой вариант действительности, в котором не надо ни кому противостоять. В этот момент амальонка засомневалась в том, сможет ли Диана вообще когда-нибудь жить в мире.
– Что ты хочешь от меня услышать? – устало спросила она. Видя, что Диана просто обезумела от страха, который она не привыкла испытывать, Ингрид решила бросить все попытки ее успокоить.
– Скажи, что со мной будет! – воскликнула гронгирейка, заметив, как изменилась Ингрид в лице и приняв это за знак ее скорой капитуляции.
– Ты уверена, что это я решаю, а не ты? – в последний раз спросила ее амальонка.
– Абсолютно! – непоколебимым тоном ответила Диана.
– Хорошо, – Ингрид опустила голову. Ей стало невыразимо печально, что человек, который был ей дорог как никто другой на земле, отказывался сам вершить свою судьбу. Но видимо, так было нужно. Она верила своему миру. Взгляд ее остановился на темном пятне, начинающемся у ног гронгирейки и поднимающемся по ступенькам на крыльцо мастерской. Это была тень Дианы. Ингрид вдруг вспомнила образ, который она вызывала во время вчерашнего боя. В нем была точно такая же тень. Значит все правильно, подумала она про себя.
– Тогда слушай! – произнесла она голосом, каким зачитывают приговор, поднимая глаза на Диану, но, не видя ее. – Твоя жизнь изменится навсегда, все, что у тебя сейчас есть, и ты сама превратишься в совершенно другого человека. Тебе придется отречься от своего дома, от своей родины, ты никогда не сможешь жить как прежде.
Ингрид смотрела на Диану и видела, как та становится все спокойнее и уверенней в себе. Когда Фаридэ замолчала, гронгирейка насмешливо улыбалась, и это была уже прежняя всесильная и непобедимая Диана Рестридж:
– И это все? Ты думаешь, я так просто сдамся? Тебе придется очень хорошо постараться, чтобы осуществить все это!
Ингрид лишь устало покачала головой. На глаза ее навернулись слезы. Она продолжала стоять, облокотившись спиной о стену мастерской, с невыразимой нежностью глядя на Диану.
– Ты довольна? – тихо спросила Ингрид.
Диана не ответила. В мгновение ока успокоившись после слов амальонки, она вновь ощутила себя в своей тарелке. Ужас вчерашней ночи, пережитой ею в самых дурных предчувствиях, отступил. Опасность приобрела реальные очертания, все вроде бы встало на свои места, но что-то было не так.
Не так было то, что Ингрид плакала и Диана испытывала необъяснимое чувство вины из-за этого. Сколько она не пыталась убедить себя, что амальонка ее враг, она сама этому не верила. К своим врагам она испытывала холодное презрение, к Ингрид же… Диана и сама не могла точно сказать, что она испытывала к ней. Но холодным презрением это назвать никак было нельзя.
Диана в нерешительности стояла перед Ингрид. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны она не могла спокойно смотреть, как по щекам амальонки текли слезы. Что-то внутри нее сжималось и протестовало. С другой стороны она не могла себе позволить сделать даже шаг в ее сторону. Резко развернувшись, Диана за одно мгновение открыла портал и растворилась в нем, убегая от всего того, что она не могла пока себе объяснить.
***
После обеда Дарен с нетерпением расхаживал по дому, в предвкушении вечернего состязания. Он уже замучил Кеннета рассказами о продуманных им вариантах развития событий.
– Если Ингрид будет все-таки обгонять меня, то я намерен как-нибудь помогать своему пегасу. Кеннет, что я могу сделать? Я должен предусмотреть запасные выходы!
– Дарен, неужели это так важно? – удивлялся его воодушевлению брат.
– Абсолютно не важно, просто очень захватывающе!
Но больше всего Дарена интересовал вопрос о том, что написано в преданиях по поводу скорости единорогов.
– Я ничего не знаю о крылатых единорогах. Надо спросить у королевского библиотекаря, – отвечал Кеннет, – может, он встречал что-нибудь о них в старинных писаниях! Про обычных единорогов ничего не говорится об их скорости.
– Зачем обладателю такого животного быть самым быстрым, – согласился со старшим братом спустившийся из своей комнаты Аарон. – Ему же не надо ни от кого убегать.
В противоположность Дарену Аарон был очень спокоен в отношении вечернего состязания. Это была не его идея, и его совершенно не волновал вопрос, кто быстрее пегас или единорог, хотя его животным, как и Дарена был пегас, так как они родились в один день.
Куда больше Аарона занимала книга, которую он держал в руках:
– На-ка, посмотри, – он протянул ее, сидящему в кресле Кеннету. – Отец принес это сегодня из дворца.
Дарен тоже обратил внимание на небольшой томик, который выглядел настолько ветхим, что казалось, мог развалиться на частицы праха прямо в руках Кеннета. Ему было непонятно, почему какая та книга была сейчас для Аарона важнее вечерней гонки.
– Потому что я всей душой болею за вас обоих и мне действительно все равно, кто победит! – услышал он ответ на свой вопрос.
