Елена Хорватова - Визит к императору
– Хорошо, ма тант, – согласилась она, ощущая себя тургеневской барышней, и, продолжая действовать в усвоенной из старых романов манере, добавила: – Позвольте представить вам мою приятельницу…
– Мы давно знакомы с мадемуазель… пардон, запамятовала ваше имя, милочка. Кажется, Хлёст?
– Хлёкк, с вашего позволения, – не слишком дружелюбно буркнула Валька, не нарушая, впрочем, границ благопристойности. – Валькирия Хлёкк. Впрочем, в настоящее время я откликаюсь на имя Вали Хлёстовой.
– Ну что ж, несколько простонародно, но для повседневных нужд вполне подходит, – заметила тетушка и взглянула на Вальку в лорнет. – Должна сказать, вы совершенно не изменились за последние сто лет. Хотя что это я? Всего лишь за девяносто. Кажется, последний раз мы виделись в тысяча девятьсот семнадцатом году, осенью, когда вы поступили на службу в женский Ударный батальон, созданный по инициативе этого выскочки-адвокатишки, как бишь его? Ах да, Керенский. Причем носили вы тогда погоны поручика. По городу ходили слухи, что в то время вы, мадемуазель, позволяли себе слишком много излишеств по части… хм, амурных увлечений.
Валька фыркнула:
– Знаете, что я скажу вам, дорогая княжна? Если вы за всю свою жизнь ни разу не позволяли себе излишеств по части амурных увлечений, то, по-моему, вы толком и не жили.
Княжна сочла за лучшее не заметить никакого обидного подтекста в словах валькирии – не устраивать же скандал в собственном доме только потому, что в него залетело столь невоспитанное существо, лишенное благородных манер?
Как ни в чем не бывало она спросила у Вальки самым любезным тоном:
– Вы до сих пор служите в армии?
– А то! – Вальке явно стали надоедать все старорежимные «извольте-позвольте». – Служу. В частях ВДВ. Правда, теперь ношу погоны прапорщика, хотя кому-то это, может, и не по вкусу придется…
– Ну-ну, душенька, у вас еще все впереди, – примирительно заметила Маргошина родственница. – Я плохо понимаю, что такое ВДВ, но, если это какой-нибудь гвардейский полк, полагаю, вы еще дослужитесь до полковника. По нынешним временам женщины буквально не ведают преград в своих стремлениях. А вы, как я погляжу, как раз из тех волевых женщин, которые сейчас в большой моде. Благодарю вас за то, что взяли на себя труд проводить мою внучатую племянницу в Петербург: молодые дамы не должны путешествовать в полном одиночестве – таково мое мнение. Это не только непристойно, но и опасно.
Легко понять, что рассуждения тетушки не пришлись валькирии по вкусу. На лице Вальки играло странное выражение, но она тактично умалчивала о том, что у нее на уме.
– А теперь, дорогая, хочу попросить вас оставить нас с Марго наедине. Нам надлежит обсудить кое-какие семейные вопросы. Алексис проводит вас в вашу комнату, где вы сможете отдохнуть.
– Да я, собственно, не устала, – передернула плечами Валька. – Если я вам сейчас не нужна, то, может быть, я отлучусь на часок? У меня тут одно дельце нарисовалось. С вашего позволения.
Валька была сверхъестественно любезна, в своем понимании, конечно. К тому же она усиленно работала лицевыми мышцами, пытаясь изобразить приветливую улыбку. Увы, бесполезно. Улыбка так и не удалась. Бросив это бесперспективное занятие, Валька исчезла, оставив Маргариту наедине со странной дамой.
Продолжатели дела Третьего рейха вернулись в свой штаб и собрали всех активистов движения на важное совещание. На повестке дня стоял один вопрос – обсуждение действий, направленных на борьбу с магическим вторжением. Ведьма, появления которой ожидали, и вправду была обнаружена, более того – вполне однозначно проявила свой гнусный норов, и теперь ее следовало любым путем нейтрализовать.
С докладом выступал окончательно пришедший в себя партайгеноссе Курт. Участники совещания, заносившие в блокноты ключевые положения его речи, вдруг услышали громкий стук.
В этом не было бы ничего особенного, если бы стучали в дверь или, скажем, в стену, а не в окно. А стучали именно в окно, хотя находилось оно на высоком пятом этаже, вдали от пожарной лестницы, и не только балкона, но и широкого карниза под ним не имелось… Как к окну подобрался этот неведомый «стукач» – понять было невозможно.
– Господа, никакая опасность, пусть даже магического свойства, нас не устрашит! Мы должны смело заявить, что становимся все сильнее и сильнее. Пусть это еще не всем очевидно, главное, что мы сами ясно видим цель. Позволю себе процитировать выступление фюрера в тысяча девятьсот двадцать третьем году, когда он уже мог предвидеть будущее национал-социалистского движения, как и мы сейчас. «Армия, которую мы создаем, растет день ото дня, от часа к часу, все быстрее и быстрее. В эти дни я питаю гордую надежду, что отряды штурмовиков вскоре станут батальонами, батальоны – полками, полки дивизиями… И тогда мы услышим голос того единственного трибунала, который имеет право судить нас, он раздастся из могил». Вот и за нами – могилы предков, передающих нам свою силу. Наши отряды рано или поздно тоже превратятся в мощную армию. Мы наведем порядок и порвем всех, кому это не по нраву! И никаким чародеям и фокусникам не сделать нас уязвимыми! Мы слишком сильны!
Но стук, по-прежнему доносившийся от окна, портил этот замечательный доклад, снижая эффект от самых пафосных мест. Курт, прервав выступление, шагнул к окну и раздвинул жалюзи. Мало ли, вдруг этот стук объясняется каким-нибудь заурядными причинами – к примеру, из лесу прилетел дятел и долбает себе по оконной раме, вообразив ее стволом дерева… Хотя… вряд ли можно считать естественной причиной дятла, невесть откуда появившегося на Лиговке.
Но то, что Курт увидел за окном, повергло его в глубочайший шок – там прямо в воздухе висела девица, и какая! На голове у нее был блестящий шлем, ее бюст (причем довольно-таки неординарного размера) обтягивала элегантная металлическая кольчуга, в руке она сжимала рукоять огромного меча, а за спиной… Да быть не может! За спиной у нее трепетали два больших, сильных крыла. Вступив на путь борьбы с чародеями, нужно быть готовым к чему угодно, но вот такое…
«Крылья-то откуда? Неужто ангел? – мелькнуло в голове Курта. – Тогда почему с мечом? Может, этот, как его… Der strafende Engel – карающий ангел, как говорят в Германии? А почему тогда к нам? И где я этого ангела видел? Ведь где-то видел, блин…»
Девица прервала его раздумья. Радостно улыбнувшись Курту, словно старому знакомому, она ударила ногой в грубом сапоге по оконной раме, срывая старые шпингалеты и распахивая окно настежь. Курт, по-прежнему пребывая в несколько неадекватном состоянии, еле успел отпрянуть от посыпавшихся осколков стекла.
