Клайв Льюис - Серебряное кресло
Вскоре они уже стояли на самом верху неровной тропинки, спускавшейся вниз. К счастью, она лежала справа от замка, и оттуда открывался вид на разрушенный город. Еще через несколько минут они уже шли по широкой крутой дороге, ведущей от главных ворот замка к руинам. Отсюда их можно было заметить, между прочим, из всех окон замка. Из одного окна, или даже из пяти, мог никто и не выглянуть, но окон было около пятидесяти. К тому же и на дороге, и на всем пространстве вплоть до Города Развалин, в гальке, траве и плоских булыжниках, не могла бы укрыться и лиса. И вдобавок дети были в одежде, полученной вчера от великанов (на Лужехмура ничего не подошло). Джил носила ярко-зеленое платье, слишком для нее длинное, и алую мантию, отороченную белым мехом. На Юстасе были алые чулки, голубой камзол, синий плащ, шпага с золотой чеканкой и шляпа с пером.
— Экие вы пестрые, — пробормотал Лужехмур. — Чудная одежда для того, кто хочет, чтобы его издалека заметили в зимний день. Самый скверный стрелок в мире — и то бы не промахнулся. Кстати, о стрелках, нам скоро очень пригодились бы наши луки. Ваша одежонка к тому же, наверное, холодная?
— Я уже мерзну, — отвечала Джил.
Всего несколько минут назад, на кухне, Джил казалось, что самое трудное — выбраться из замка. Теперь она поняла, что опасности только начинаются.
— Спокойней, спокойней, — повторял Лужехмур. — Не оглядывайтесь, не спешите, ни в коем случае не бегите. Пускай думают, что мы на прогулке. В таком случае даже если и заметят, то не станут поднимать шума. В ту секунду, когда в нас распознают беглецов, нам конец.
До разрушенного города было куда дальше, чем казалось Джил. И все же мало-помалу они приближались к развалинам. Вдруг послышался шум. Ерш с Лужехмуром замерли, а Джил, не распознавшая звука, спросила, что это такое.
— Охотничий рожок, — шепнул Ерш.
— Даже теперь — не бегите, пока я не дам знака, — сказал Лужехмур.
Джил, не удержавшись, обернулась. Минутах в десяти ходьбы, ближе к замку, возвращалась охотничья кавалькада. И вдруг поднялся шум великанских голосов, а за ним — выкрики и проклятия.
— Нас увидели. Бежим, — приказал Лужехмур.
Джил подхватила свои юбки (одежду, крайне неподходящую для бега) и пустилась наутек. Опасность надвигалась. Лай становился все громче. Слышался голос короля:
— В погоню, в погонно, а то не видать нам завтра пирога с человечиной!
Джил уже начала отставать от своих друзей. Путаясь в юбках, скользила она по шатким камням. Волосы попадали ей в рот, а в груди нарастала нестерпимая боль. Тем временем собаки приближались. Она карабкалась по скалистому склону, который вел к нижней ступени великанской лестницы. Как же забраться на лестницу? И что делать, даже если они добежали бы до вершины? Но об этом она не думала, словно затравленный зверь, который знает только одно: бежать, покуда не кончатся силы.
Самым первым домчался квакль. У нижней ступени он остановился, посмотрел направо и неожиданно проскользнул в какое-то отверстие. Быстро мелькнули и исчезли его длинные паучьи ноги. Юстас, помедлив, тоже полез за ним. А Джил, едва дыша и пошатываясь, исчезла в дыре минутой позже. Дыра была малопривлекательная — просто трещина между землей и камнем, около метра в длину и полуметра в высоту. Забраться туда можно было только ползком. Джил казалось, что в ее пятку вот-вот вцепятся собачьи зубы.
— Быстро, быстро, — раздался из темноты голос Лужехмура. — Камней! Заваливайте вход.
Тьму нарушало только тусклое свечение из отверстия, через которое они попали в пещеру. Ерш и Лужехмур работали вовсю. Джил видела на фоне этого слабого света мелькающие руки Юстаса и лягушачьи лапы квакля. Тут и Джил, поняв, как это важно, стала выискивать камни покрупнее и передавать их своим товарищам. Прежде, чем послышался собачий лай у входа, щель была заделана. Теперь, конечно, в пещере стало совершенно темно.
— Быстро вперед, — прозвучал голос Лужехмура.
— Давайте возьмемся за руки, — предложила Джил.
— Отлично, — сказал Ерш. Им пришлось довольно долго искать в темноте руки друг друга. А по ту сторону каменной преграды собаки уже с шумом втягивали носами воздух.
— Попробуем-ка выпрямиться, — сказал Ерш. Это им удалось. Лужехмур повел за собой Юстаса, Юстас — Джил, которая, по правде сказать, предпочла бы находиться в середине, а не в конце. Шаря ногами и натыкаясь на камни, они продвигались в темноте, покуда Лужехмур не наткнулся на сплошную скалу. Затем они повернули направо. Дальше оказалось множество поворотов и изгибов. Джил перестала понимать, куда они идут, и уже не знала, где остался вход в пещеру.
— Еще вопрос, — звучал из темноты голос Лужехмура, — не лучше ли нам вернуться назад, если мы сможем найти дорогу, конечно, — и послужить добрым лакомством для великанов, чем плутать в утробе холма, где — десять шансов против одного — мы наткнемся на драконов, глубокие пропасти, вулканы, подземные реки и… ой! Берегитесь! Я…
Дальше все случилось чрезвычайно быстро. Раздался крик, послышался шум осыпающихся камней, и Джил почувствовала, что стремительно скользит вниз по каменистой осыпи, которая становилась все круче и круче. Даже если бы удалось встать, что толку? Ноги все равно безудержно скользили по щебню, увлекая за собой тело. Джил не стояла, а скорее лежала. И чем дальше они скользили, тем больше земли и камней вовлекалось в поток. Теперь они неслись с сумасшедшей скоростью, в полной уверенности, что у подножия спуска разобьются в лепешку.
Однако все непонятным образом уцелели. Конечно, Джил была вся в синяках и в чем-то липком, должно быть, в крови. Вокруг девочки и даже на ней лежало столько земли, сланца и гальки, что она не могла подняться. Темнота была такой, что не имело никакого значения, открыты глаза или закрыты. Стояла полная тишина. Наступил самый страшный миг в жизни Джил: она подумала, что осталась одна, что другие… и тут услыхала рядом какое-то движение. Наконец, все трое дрожащими голосами сообщили друг другу, что кости у них, кажется, целы.
— Нам уже никогда не залезть обратно, — сказал Ерш.
— А вы заметили, как тут тепло? — спросил Лужехмур. — Значит, мы очень глубоко. Километра полтора под землей.
Все промолчали. Чуть попозже Лужехмур добавил:
— Кремень и огниво потерялись.
После еще одной долгой паузы Джил сказала, что умирает от жажды. Никто ей не ответил. Делать было нечего.
И вдруг прозвучал очень странный голос. Они сразу поняли, что он принадлежит не тому, кого они в глубине души больше всего надеялись услышать — не Аслану. Это был глухой, мрачный, я бы даже сказал, пугающий голос. Он произнес: