Вероника Иванова - Право быть
— Я тоже рад тебя видеть. Присядешь?
Рыжий посмотрел на меня серьезнее, чем прежде.
— Бежать от тебя надо куда подальше. Даже заговаривать и то не стоило, да прости, не удержался.
У-у-у, спор в середине зимы оставил настолько глубокий след в душе и памяти моего приятеля? Следовало бы гордиться произведенным впечатлением, но мне почему-то больно. И стыдно. Каким смелым я тогда был, с какой легкостью перекраивал чужие судьбы и представление о жизни, как азартно бросался в каждую предложенную игру и как виртуозно выигрывал! Тоже мне, герой… С кем я сражался? Ни одного соперника, способного оказать сопротивление, равное моему напору. И чем же тогда славны мои победы? Сплошное жульничество. Легко начинать драку, если знаешь, что твои щиты никто не сможет пробить, но достойно ли это благородного воителя? Впрочем, благородство — не моя стезя. Меня учили выживать, а не жить.
— Я уйду. Сразу, как хмель развеется. Извини, что невольно помешал тебе побыть в одиночестве и…
— Напиться? Да уж, мне впору чувствовать себя оскорбленным. — Кружка опустилась на стол, лавка скрипнула под тяжестью тренированного тела. — И все-таки, зачем ты здесь появился?
— Есть несколько вопросов к начальству Академии или еще к кому-то сведущему.
— Важных?
— Мне думается, очень.
Борг кивнул, делая глоток.
Еще полгода назад он бы замучил меня расспросами и рассказами о собственном житье-бытье, и я бы увиливал, шутил, а может, оказался бы предельно искренним, наслаждаясь беседой с человеком, почти полностью открывшим сердце ради меня. А что теперь? Теперь мы сидим, настороженно глядя поверх кружек и стараясь не встречаться взглядами, а если все же встречаемся, отводим глаза. Правда, не сразу, а после небольшой паузы, напоминающей затишье перед бурей. Мы словно впервые встретились и не знаем, к чему готовиться, к драке или к перемирию.
Впрочем, сами виноваты, ведь мы оба выдумали друг друга. Борг захотел увидеть и увидел во мне соратника, занятого тем же или похожим делом на благо государства и престола, а я… Я, пожалуй, хотел найти в нем кого-то вроде старшего брата, над которым иногда так весело подтрунивать, но всегда можно быть уверенным в том, что окажешься закрыт широкой грудью от любой опасности. Нашел ли? Уже и не помню, хотя жалею об ушедшей простоте наших отношений.
Прошлое не вернется, как ни старайся. Что же делать? Попробовать построить будущее? Но в каком «завтра» я хочу снова встретиться с Боргом?
— Злишься?
Рыжий смотрит исподлобья, и тон его голоса никак не хочет соответствовать напряженной растерянности взгляда:
— На тебя? С чего бы вдруг?
— О, неужели появились новые причины для раздражения?
— Еще и старые не закончились.
Он хочет поговорить со мной, иначе, едва заметив, ушел бы из трактира. И я, наверное, хочу поговорить, если до сих пор сижу за этим столом. Так что нам мешает?
— Я вел себя по-скотски.
Карие глаза дрогнули, отчасти непонимающе, отчасти обнадеженно:
— Когда это?
— В нашу последнюю встречу.
Такого признания ты ждал или я опять попал впросак? Ну же, только не молчи!
Борг отхлебнул эля и отставил кружку в сторону.
— По-скотски ты ведешь себя сейчас.
Рыжий имеет право на эти слова, даже смешно спорить, ведь я в который раз пытаюсь играть не в свою игру, не зная ни правил, ни расстановки фигур. А все почему? Потому что не получил пока нового имени, пригодного для задушевной беседы двух старых приятелей.
Назови меня, ну хоть кем-нибудь!
— Чем я успел тебя обидеть?
Он морщится, словно от неожиданно возникшей боли.
— А сам не понимаешь?
— Ни капельки.
Карие глаза вспыхивают гневом:
— Зачем ты это делаешь? Зачем прикидываешься, что даешь мне свободу уйти, остаться, говорить или молчать? Тебе доставляет удовольствие такая игра? Хочешь посмеяться надо мной, снова показать, насколько велики твои умения? Не трать сил напрасно, я уже давно это признал!
Я играю?! Нет, в моих поступках не было и намека на желание развлечься или потрепать нервы, свои и чужие. Я всего лишь не знаю, что делать. Зыбучий песок отчаяния засасывает меня, и чтобы выбраться, нужна опора, любая из возможных, даже плохонькая беседа подойдет. Но она должна возникнуть без моего усилия, а еще лучше вопреки нему. Она должна родиться свободной, но роды всегда так трудны… Придется помочь, чуточку подтолкнув, но не упустить момент, когда нужно убрать руку, чтобы природа все необходимое проделала сама.
— Мне не смешно, Борг. Совсем не смешно. Прости, но я всего лишь хотел…
Слова сами собой вскарабкиваются на язык, цепляются друг за друга корявыми ручонками, не с первого совместного шага, но мало-помалу приноравливаясь к общему ритму движения.
— Я хотел попросить.
— О чем?
Голос рыжего звучит и удивленно, и немного разочарованно, но, пожалуй, именно это странное сочетание предложения продолжать разговор и отказа без особой нужды оставаться искренним прорывают последнюю плотину, удерживающую от беспомощного признания:
— Научи меня, что делают со свободой.
Зачем я вообще это сказал? Зачем перебросил свой груз на другие плечи? Вот сейчас Борг окончательно обидится, швырнет в меня кружкой и уйдет, хлопнув дверью. И будет совершенно прав. Мне нужен советчик старше и мудрее, чем я сам, но не следовало вмешивать в мои нелепые беды того, кто и сам чем-то встревожен не на шутку, а теперь, моими стараниями, еще и разозлен.
— Издеваешься?
Ну да, я бы чувствовал точно то же и в той же степени, если бы меня попросили, к примеру, объяснить, что означает быть любимым.
— Забудь. Я ничего не говорил.
К фрэллу все это. Хватит. Слово за слово, и мы рассоримся окончательно. Жаль, ноги пока держат нетвердо… Ну ничего, харка очень скоро совсем прекратит свое действие, нужно только выйти на воздух, и сразу станет легче.
— Куда собрался? — Недовольный вопрос ударяется мне в спину.
— Не хочу мешать.
— Э, нет! — Крепкая ладонь цепляет мое плечо, тянет назад, и я шлепаюсь обратно на лавку. — Уйти просто так не позволю!
— И чего потребуешь взамен?
Все же немного легче разговаривать, не видя лица собеседника, а только догадываясь, какие тени могут проноситься по нему.
— Ответов.
— А есть вопросы?
— Есть. Один. И я очень давно хочу его задать. С самой середины зимы… Кто ты?
Помнится, Рогар уже спрашивал и не удовлетворился услышанным, потому что сам сплоховал. Но сейчас мне совсем не хочется отшучиваться. Во-первых, Борг этого не заслуживает, а во-вторых, я и сам хотел бы докопаться до правильного ответа.
