Анна Гаврилова - Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)
Незнакомец пил вино, не притрагиваясь к съестному. И хотя Сьельв ещё держался на ногах, лыка он не вязал. Отчаявшись соединить очередную пару слов, махнул рукой, похлопал победителя по плечу и, пошатываясь, двинулся к ближайшему пустующему месту, чтобы рухнуть «мордой лица» в миску пошире. Но хмель одолел на полпути, услужливые отроки подхватили и его…
— Тебя зовут Орвар Одд! — прозвенел вдруг чистый и звонкий девичий голосок, но сидящие за веселым пиром не обратили на него внимания.
Услышали разве лишь сам гость да князь.
— Златовласка! — нахмурился Рюрик.
— А что я такого сказала, отец! — возмутилась девочка, выступая из-за длинного занавеса, скрывавшего угол пиршественной залы. — Ведь я угадала? Да? Он же сам про то спел? И мне воспитатель рассказывал…
Рюрик с укоризной посмотрел на дочь и отметил про себя ненароком: «Девять лет, а как вытянулась. Братишке трудно будет угнаться за сестрой…»
— Негоже подглядывать за взрослыми играми, дитя мое, — мягко добавил князь. — У тебя ещё будет время расспросить славного воина, а сейчас — ступай к себе. Ступай!
Гордо вскинув голову, так, что золотистые локоны от этого движения соскользнули с плеч на грудь, девочка удалилась. Напоследок, впрочем, она успела одарить гостя взглядом, не лишенным игривости, мол, это я узнала тебя, Орвар Одд, и никуда тебе от меня отныне не спрятаться.
— Значит, Одд Стрелок?! — сказал князь так громко, чтобы его услышали все.
— Истинно так, великий конунг, — вновь обратила на себя внимание сестра гостя. — Твоя Силкисив [5] прозорлива не по годам. И мы с братом рады сегодня испытать славянское гостеприимство. Должно быть, ты простишь нам невинную шутку, что не назвали себя сразу.
— Одд Стрелок! Тот самый?! Ну, как же, — зашептались ряды гостей, — кто ж на Севере не знает его!
Вот ведь, довелось очутиться на пиру славному гостю, чьи похождения не первый год будоражили умы всех красавиц северных земель. Даже сам владыка Старграда, и тот не ведал, не знал, кого усадили в памятный с тех пор вечер возле дверей.
В далеких таинственных странах финнов и бьярмов свершил он первые подвиги и сказочно разбогател, похитив у тамошних народов несметные сокровища. Но тяга к драгоценностям не завладела разумом молодого и удачливого викинга. Когда разгневанные боги бьярмов раскачали воды так, что корабли Одда едва не пошли на дно, он приказал посвятить все богатства морю. И это было сделано. В тот же миг шторм утих и вождь спас свою дружину. Об Одде сказывали, что в том путешествии метким выстрелом он сразил не только чудовищного белого медведя, но и нескольких великанш, и поверить в это было легко, ибо каждый убедился в меткости Одда Стрелка. Еще говорили, что от земли фризов до самой Алоди, где правил король Гостомысл, не было благородней викинга — он не ел сырого мяса и не пил вражьей крови, не обирал береговых жителей и купцов более, чем это необходимо в походе, никогда не обижал и не позволял грабить женщин.
— Хвала Браге! Это было презабавно, но в другой раз я, пожалуй, остерегусь состязаться с вендами.
Меньше от пива
пользы бывает,
чем думают многие;
чем больше ты пьешь,
тем меньше покорен
твой разум тебе.[6]
И сам Аса-Тор не выпил бы столько, как мы на троих, — пошутил названный Оддом, сбрасывая синюю хламиду на руки подбежавшему слуге.
— Доброй удачи, герой! — приветствовал его Рюрик. — Сядь рядом со мною. Молва о твоих похождениях бежит впереди быстрее лютого зверя. Пожалуй, никому иному из мурманских ярлов я бы не доверил собственной спины.
— А что бы ты, славный конунг, доверил моей сестре Едвинде? — спросил Одд, не сводя с Рюрика немигающих зеленых глаз.
Но князь вряд ли нуждался в откровенном намеке. Он сошел с престола, ладный, могучий, всевластный, и, внезапно дрогнув, принял нежную ладонь враз покрасневшей мурманки в свою десницу…
…Недели летели одна за другой. Слухи сменялись слухами. Знали только, что с той поры сын короля приблизил северян к себе. Но никто не слышал разговора промеж них, ибо и Рюрик и Одд ведали цену словам.
— Говорят, что тебе всегда бывает попутный ветер, и он дует даже в том случае, когда при полном штиле ты поднимаешь парус, — молвил как-то Рюрик.
— Это легко проверить, если нам по пути, — ответил Одд и добавил: — Впрочем, тот же ветер полнил паруса моего отца и деда.
— Я был бы рад видеть тебя среди своих друзей. Нам предстоит за морем славное дело, но будет пролито много крови. И каждый меч, каждая секира теперь на счету.
— Я обхожусь стрелами, — уточнил Одд. — А если случается сойтись в ближнем бою, лучший мне помощник — дорожный посох.
Рюрик кивнул:
— Стрелы тоже сгодятся! Слышал, твои люди не боятся испытывать судьбу. Найдешь ли для них слова Силы?
— Найду, мне это не впервой. Только сам знаешь, есть особый ряд, который лучше скрепить кровью, — напомнил Одд. — Я заметил на пиру, тебе глянулась моя сестра. Что ты на это скажешь?
— У меня уже есть две жены, — смутился Рюрик. — Согласится ли Едвинда стать третьей? А если я ей не люб?
— Сомнения излишни, — успокоил Одд. — Она тоже положила на тебя глаз. Насколько я знаю, Едвинда куда моложе нынешних твоих женщин, и ей суждено со временем стать первой.
— Если бы она согласилась, я стал бы счастливейшим из смертных. Ведь первую жену из ляхов взял я по глупости и младости, вторую — по обычаю и долгу, как у нас заведено… Но у меня не было женщины по любви. Если ты поведешь свою дружину со мной за море, клянусь, на том берегу я стану мужем Едвинде.
— Да будет так. Но куда лежит наш путь?
— Странно, что ты спросил о том в последнюю очередь. Неужели судьба сестры для тебя важнее собственной?
— Меня ещё зовут Одд Странник, Одд Путник, если ты знаешь. И самим именем Всеотца [7] суждено мне скитаться, с каждым разом все дальше и дальше уходить от родного берега. За морем на закат светила я уже побывал, но ты ведь идешь на восход солнца? Не так ли?
— Да, мой дед, король Гостомысл, окончил дни на той земле и завещал сменить его, ибо не оставил после себя сыновей. Все они погибли, омрачив ему старость. Прежде дед правил в Велиграде, где ныне мой отец Табемысл, но после ушел за море в Алодь, как должно по кровным законам и чтобы принять под руку земли своего тестя.
— Теперь я знаю, о какой стране речь, — догадался Одд. — Наш путь лежит в Страну Кюльфингов.
— Я не знаю, почему вы, северяне, так ее зовете. Там родная земля моих далеких пращуров. Я возвращаюсь туда вслед за дедом, чтобы пролить на их курганы жертвенной руды.
