Антонина Клименкова - Забытый замок
Едва уродец и его товарищи (а их было не меньше полудюжины) исчезли за поворотом, на улицу со звонким цокотом вылетел черный конь. Его наездник, тоже весь в черном, даже не пытался сдержать летящего во весь опор громадного зверя. Я думала, прохожие бросятся врассыпную в страхе попасть под копыта. Но нет. Никакой паники, как будто тут никого и нет.
Показался еще один всадник, тоже не светлее ночной тучи. Его сопровождали две собаки — крупная белая лайка и длинноногий черный дог. Псы уверенно шли по свежему следу страусов-мутантов. Промчавшись по улице, будто ураган, компания скрылась из виду.
Очень жаль, что окна библиотеки выходят все на одни сторону: я пропустила самое главное!
Но финал погони стал мне известен. Вскоре всадники опять появились в поле моего зрения. Они возвращались с трофеями. К седлам вороных коней, лоснящихся, будто полированный агат, были приторочены объемистые кожаные сумки, из которых торчали длинные лапы «страусов». Собаки шествовали впереди с весьма самодовольным видом, наездники весело переговаривались друг с другом.
Теперь они не неслись галопом, а степенно гарцевали так что я без проблем могла насладиться редким зрелищем.
Вороные скакуны смотрелись краше черного жемчуга — уж простите неуклюжую ассоциацию. Длинные гривы глаже шелка, на лебединых шеях посверкивала серебряными бляшками и кольцами сбруя. Мускулистые стройные ноги с пушистой шерстяной «бахромой» над копытами переступали чинно, грациозно.
А всадники под стать благородным животным. Ну чисто витязи — прям загляденье. И в одном из них я без труда опознала недавнего знакомца, Вика Ронана. Со своими недлинными золотыми косичками издалека он был похож на сияющий одуванчик. Его приятеля я тоже, кажется, уже где-то встречала. Эта царственная осанка, эта ленивая грация движений, жестов. Волнистые волосы роскошного оттенка горького шоколада, тяжелые завитки до плеч. Насмешливые чувственные губы, но пронзительно-холодный взгляд…
Хорошо все-таки, что, несмотря на жаркую летнюю пору, окна в библиотеке были плотно закрыты, иначе я непременно б выпала. Даже с высоты первого этажа, сомневаюсь, что это оказалось бы приятно. А выпала б я всенепременнейше! От созерцания таких парней (!), да еще на таких скакунах (!) у меня голова закружилась. Взрыв гормонов и эмоций ударил выстрелом шампанского в слабенькие девичьи мозги, коленки задрожали, ноги подкосились. Ты не человек, Фрося, ты организм! Одноклеточный! С недоразвитой нервной системой. Немедленно возьми себя в верхние конечности! Остолбенела, понимаешь ли, как меломан перед магазином «Мелодия». Остынь, Дыркина, не по твою душу такие мальчики. Ты не Памела Шифер… То есть Клавдия Андерсон… Тьфу, в общем, не Линда Евангелиста.
Кстати, о Евангелии. Надо бы вернуть книжки на место… Тут мой взгляд упал на страницы раскрытого фолианта и споткнулся. Ровные строчки из латинских букв. Одни «-оус» и «-умус». Уму непостижимо — как я только что читала эту самую главу? Гравюра с замком осталась на месте. Вот только минуту назад тут все было написано ясным русским языком! А теперь я ничего не понимаю. Вообще.
— Не забыть бы купить свежий номер PlayGirl [6], — громко сказала сестра-библиотекарша, причем не шевеля губами.
Ну вот! Опять я услышала то, что мне слышать не полагалось!
Но по-настоящему крыша у меня поехала через пару минут. У дверей в храм околачивалась та самая парочка — Вик Ронан с приятелем. Уже без коней и собак, и даже не в черном облачении — теперь просто обычные парни в обычной одежде. Слава Шиве, я успела спрятаться за колонну — благо их в галерее, соединяющей библиотеку с собором, стояла целая шеренга. Я просто не могу позволить, чтоб меня сейчас заметили! Я, должно быть, ужасно выгляжу. Я не одета для романтических встреч. А в последний раз причесывалась еще утром, так что теперь у меня на голове наверняка образовался модный прикид «Дискотека ежиков». Я совсем не готова для новых знакомств!.. Соображай быстрее, Дыркина! Нужно вернуться. Из библиотеки есть другой выход. И за дядей Адамом я могу зайти с другого конца… Главное, отступление должно быть незаметным. Потихонечку, не привлекая внимания…
— Позвольте вас проводить?
И как это Вик успел очутиться у меня перед носом?!
— Сударыня куда-то торопится? — задушевным баритоном поинтересовался приятель Ронана.
А я стояла перед ними, как мопс перед гончими. Только глазами хлопала. Хорошо хоть сообразила рот закрыть.
— Мадемуазель Фрося, — начал Вик, — разрешите вам представить моего друга.
— Энтони, — назвался брюнет и очень вежливо добавил: — Крайне счастлив познакомиться.
— Афродита, — сообщила я в расстроенных чувствах, — Афродита Акакиевна Дыркина.
Вик смотрел на меня в восхищении:
— Я этого в жизни не выговорю!
— Афродита… — повторил Энтони медленно, нараспев, будто на вкус пробуя каждый звук. — Красиво. Помнится, была такая богиня? Мадемуазель, вас по праву назвали в честь красивейшей.
— Спасибо, — зарделась я, как подмороженная рябина.
— Всегда пожалуйста.
Вику Ронану было не до светской учтивости.
— Тони, кончай любезничать, — шепнул он приятелю. — Сюда падре шлепает. Щас как благословит по-отечески — мало не покажется.
— Не хотелось бы.
— Поздно. Вражеская артиллерия пошла на штурм.
— Фрося, доченька! — услышала я за спиной голос крестного. — Прости, я немножко задержался. Я не заставил тебя скучать?
— Что вы, дядюшка, — отвечала я. — Нисколечко.
Скажу честно, я очень уважаю своих крестных родителей. Но упорное отрицание своей близорукости иногда перевешивает все прочие достоинства.
— Ты встретила знакомых? — поинтересовался отец Ирвинг, приветливо кивая парням. — Замечательно. Как говорится, светильник дружбы, зажженный в юности, освещает всю жизнь.
— Это Вик и Энтони, — промямлила я.
— Очень приятно, — цвел улыбкой дядюшка. — Такие милые девушки! Вика, Таня, непременно приходите в гости. Буду ждать с нетерпением.
— Обязательно, — со всей серьезностью заверил его Энтони. — А сейчас позвольте похитить вашу очаровательную крестницу? Нам нужно о многом с ней поговорить.
— То есть как — похитить? — опешила я.
— Пожалуйста-пожалуйста! — воскликнул дядюшка. — Молодежь должна общаться, развлекаться. Эх, юность! Золотые годы… Фрося, мы ждем тебя к ужину.
— Не стоит, — ответил за меня Энтони. — Она останется у нас допоздна.
— Веселитесь, девочки! — напутствовал нас на прощанье дядя.
Итак, мы остались втроем. Относительно одни — изредка появлявшихся в галерее монастырских обитателей и прочих околоцерковных личностей в расчет не беру, они спешили по своим делам и вовсе не желали знать, что прямо тут и прямо сейчас кого-то похищают!
