Елена Козак - Предсказание
— Да, знаешь ли: мы знакомы с детства, понимаем друг друга с полуслова, — интересно: я хоть правду сказала, или, как всегда попала пальцем в небо? — так что сейчас мне необходима их поддержка.
— А как же я? — Селестин всем видом демонстрировала обиду.
Она точно что-то скрывает!
— Ты классная подруга, — делаем вид, что приняли правила ее игры — но у нас с тобой нет общих воспоминаний, о которых хотелось бы вспомнить. К тому же…
— Хватит. Я все поняла. Наверное, надо было рассказать сразу всю правду, а не довольствоваться полумерами.
Я торопливо закивала:
— Ну что, скормишь мне очередную байку, или…
Селестин провела в темнице, а это помещение было именно ею, а не комнатой для прислуги, как полагала Элен, 8 суток. Каждый день к ним заходило два человека, и приносили с собой еду. Это не были деликатесы на золотых подносах, но силы пища восстанавливала не плохо, да и голод перебивался. Пару раз являлось трое тюремщиков одновременно — в эти дни у Селестин и ее подруг появлялась новая соседка. Ни разу приходившие не перекидывались ни одним словом с заключенными. Вопросы, мольбы, просьбы — все натыкалось на глухую стену. Ни эмоций, ни чувств — черная пустота.
За прошедшие дни Селестин не увидела того, кто пленил ее, ответил на помощь черной неблагодарностью. Но девушка не жалела об этом. Что она могла ему сказать:
— Ты предатель, из-за тебя я страдаю здесь, схожу с ума, не зная, что меня ждет в будущем.
Глупо. Он сознательно шел на это. Селестин вновь и вновь вспоминала их разговор на опушке, пока, наконец, не увидела одно несоответствие: незнакомец сказал, что до Вольного 2 мили, хотя ранее как раз интересовался у нее, где оно и далеко ли до туда. Почему она не услышала, не поняла этого тогда? Прельстилась льстивыми словами? Захотела почувствовать себя желанной?
Тогда — сама виновата. Он будет прав, когда при встрече, если такова произойдет, рассмеется ей в лицо в ответ на обвинения. Хотя, скорее подобно остальным тюремщикам не проронит и слова. Можно… можно, конечно, бросится на встречу врагу и попытаться расцарапать лицо. Но Селестин мутило от одного вида крови, а уж что бы самой нанести удар — нет. Да и вряд ли ей удалось бы добраться до объекта предполагаемой мести: уже не раз сокамерницы пытались напасть на своих мучителей, но в конце пути их всегда ждало поражение. Конвоиры даже не принимали их попыток всерьез, отмахиваясь двумя-тремя профессиональными движениями.
В тот день, или быть может ночь: в подземелье не попадало ни малейшего лучика света, а попасть на улицу по объективным причинам не представлялось возможным, в камере впервые появились одновременно четверо тюремщиков. Трое из них уже были знакомы пленницам, а вот четвертого они видели впервые. Впрочем, причина такой перемены обнаружилась сразу: двоим тяжело нести три бездыханных тела. А вот троим — в самый раз. Четвертый же доставил еду. Тени (а как еще назвать особ, ходивших в черных одеяниях?) положили бездыханных девушек на, раскиданное по полу тряпье, и удалились. Пленницы бросились к новеньким и принялись их тормошить.
Двоих они довольно быстро привели в чувство, а вот третья не желала подавать признаков жизни. Ее, в конце концов, оставили в покое. От двух других они узнали имя — Элен, но о том кто она не было сказано ни слова. Так же Лиса и Клоди, а именно так представились девушки, обошли и самих себя: "Ну, что вы, мы такие незначительные персоны, что не стоит и говорить", очень многих при этом обидев:
Мы ведь не скрывали ничего, а здесь такое пренебрежение…
Возможно со временем дружба все же установилась, но времени, как, оказалось, было в обрез. По прошествии нескольких часов со времени предыдущего визита в подвале вновь появились темные фигуры, сильно удивив своим приходом пленниц. Все же лицезреть охранников два раза в день было в новинку. Тени подхватили сидящую возле двери девушку, с огненно-рыжей шевелюрой, и вышли до того как остальные успели опомниться, не то, что помешать.
Казалось, пленницу отпускают. Ее ведь принесли несколькими часами ранее, а значит, не исключена возможность ошибки. Но… никто не верил в счастливую развязку. Они слишком боялись и устали, как от неизвестности, так и от безумных надежд, которые питали по началу. С глаз слетели розовые очки, мир погрузился в отчаяние. Но умирать, несмотря ни на что, не хотелось. А значит…
— Надо действовать, — громко, с уверенностью говорила Леси своим сокамерницам. Нас больше. Поэтому они и ловили каждую по одиночке. Вместе мы справимся. Все же 15 против троих.
— 13, поправила Шер — голубоглазая брюнетка с северных провинций, которая на свою голову решила повидать мир — одну из нас забрали, другая — давно мертва.
— Она жива, — вскричала Селестин.
— И поэтому, мы за пол дня не смогли ее разбудить, — скептически подняла брови Шер.
— Эта несчастная все еще с нами. Я знаю, — Селестин не понимала, что заставило ее так яростно защищать интересы незнакомки, но была уверена, что поступает правильно.
Шер хмыкнула, показывая, что она думает по поводу влезшей Селестин. Но возразить не успела, а, быть может, просто не хотела подрывать возникший командный дух.
Снова прозвучал громкий голос Леси:
— Хорошо, 13–14 — не важно. Все равно численное превосходство на нашей стороне.
— Но, 13 — число неудач, — вставила недавно появившаяся Клоди. Это были ее первые слова за все время отсутствия подруги.
— Оно и будет неудачным…. для наших мучителей, — решила поддержать Леси Селестин. Та поблагодарила ее улыбкой.
— У нас такой план…
Потянулись часы — длинные как никогда. Нервы всех были взвинчены до предела: все придумано, а никто не заходит.
Пленницы ждали и с каждой минутой их решимость, вера в свои силы таяли. Девушки вздрагивали от каждого шороха, боялись уснуть, что бы не пропустить прихода тюремщиков, и молчали, опасаясь, что голос выдаст их…
— Знаешь, возможно, у нас бы получилось, но Клоди, а пришли именно за ней, впала в панику:
— Пустите! Как вы смеете?! Возьмите лучше ее! Почему я?!
— Вслед за ней разуверились в своих силах и мы.
Я кивнула. Это было известно с самого начала. Так как именно крики подруги разбудили меня.
Селестин помолчала, потом прикусила губу.
— Вот, я снова лгу.
Еще несколько мгновений тишины. Девушка собиралась с силами:
— Леси не потеряла мужества. Она бросилась к нашим мучителям и… — Селестин отвела глаза — мы должны были ей помочь. Она ведь сделала самое сложное — пошла в бой первой. Но мы стояли и смотрели, как будто ожидая итога схватки, что бы примкнуть к победителю. Предатели! Один из тюремщиков ударил Леси по животу, заставляя упасть перед ним на колени. Потом дернул за волосы и чуть не свернул шею…. Она чудом выжила.
