Феликс Крес - Громбелардская легенда
Девушка кивнула.
— Кстати… Твоя разведка что-нибудь дала?
Она снова кивнула.
— Хм… я уж думала, ты не спросишь. Я знаю, где они.
— Разбойники?
— Кто же еще? Очень близко — у самой вершины перевала, с другой стороны. Полдня пути. Их там человек двадцать.
Оветен присвистнул.
— Двадцать, говоришь… И очень близко…
— Может быть, мили две. А местность почти ровная.
Он долго стоял, погруженный в размышления.
— Что посоветуешь?
— А что я могу посоветовать? Я твоя проводница, и не более того. Я принесла тебе известие, и делай с ним, что хочешь, ваше благородие.
— А если бы на них напасть?
Она развела руками.
— Нападай. Меня это не касается. Мне нет никакого дела до разбойников. И им до меня нет никакого дела… как правило.
Он пристально взглянул на нее.
— И как ты себе все это представляешь?
— Ну… никак. Я же тебе говорю: хочешь — нападай на них, ваше благородие. Я покажу тебе, где они, впрочем, твои люди были со мной и тоже знают. А я сяду где-нибудь и подожду. Победишь — пришлешь кого-нибудь за мной. Проиграешь — моя миссия закончится. Пойду искать стервятников.
— Или мои Предметы.
Девушка пожала плечами.
— Ты что, и после смерти собираешься их стеречь? — язвительно спросила она.
Оветен задумался.
— И все-таки, госпожа, — серьезно сказал он, — мне кажется, ты слишком узко понимаешь свои обязанности. Я заплатил тебе и в самом деле немало и думаю, что имею право требовать, по крайней мере, твоего мнения по любому вопросу, связанному с нашей экспедицией, горами и всем тем, что в них происходит или может происходить.
Она прикусила губу.
— Значит, так, ваше благородие: думаю, стоит попытать счастья. После того, что случилось с твоим дозорным, я сомневаюсь, что они оставят нас в покое. Неважно, чем они руководствуются. Если бы я командовала твоей экспедицией, то старалась бы нанести упреждающий удар. Еще что-нибудь?
— Да. Как ты оцениваешь наши шансы?
Девушка задумчиво наклонила голову набок.
— Пожалуй, неплохо… Они будут захвачены врасплох. Твои люди, может быть, и не знают гор, но война есть война, а к ней они, скажем так, подготовлены довольно неплохо. Если бы тебе пришлось, во главе своего отряда, играть с горцами в прятки — это другое дело. Но открытая схватка, лицом к лицу… Думаю, это может удаться. Хотя потери наверняка будут, поскольку выступаешь ты отнюдь не против мальчишек с веточками вербы в руках.
Он пробормотал что-то себе под нос.
— Значит, умеешь давать советы, если захочешь… Скажи-ка мне, госпожа, почему ты все время пытаешься… сохранить дистанцию?
— Честно? — спросила она.
— Конечно.
— Причин несколько. Первую я уже называла: меня не касаются твои дела, господин. Иногда мне нужно золото, потому я и решила немного подзаработать. Но, честно говоря, если не считать легкой симпатии, которую я питаю к своим соотечественникам и их благородному командиру, мне почти все равно, чем закончится твое предприятие — поражением или удачей. Мне больше хотелось бы последнего — но просто из принципа.
Оветен принял ее слова к сведению.
— А второе, и самое главное, — продолжала она, — я не привыкла водить желторотых птенцов по горам. Вы же беспомощны, словно дети. Меня это злит, смешит, а прежде всего — создает между нами непреодолимую пропасть. Ибо глупых авантюр я не одобряю. Хочешь еще что-нибудь услышать, ваше благородие? Если нет, то отпусти меня. Я хочу чего-нибудь поесть.
Она вовсе не шутила, говоря, что в сражение ввязываться не станет. Оветен пытался ее убедить, даже слегка угрожал, но в конце концов сдался, когда она заявила, что вернет ему деньги и уйдет. Он оставил ее примерно в четверти мили от лагеря разбойников, в обществе двоих солдат, сам же с остальными пошел дальше.
Она долго ждала каких-либо звуков, которые могли бы свидетельствовать о том, что подкрадывавшихся армектанцев обнаружили, однако ничего не услышала. Но ей было прекрасно известно, что успех или неуспех ночного нападения на вражеский лагерь всегда решает случай — какие кости выпадут. Опытного часового, неподвижно стоявшего под какой-нибудь скалой, невероятно трудно обнаружить. Однако на вражеские лагеря нападали все-таки не толпы непослушных мальчишек, но люди, которым самим не раз и не два приходилось стоять на посту в таких же условиях и которые прекрасно знали, что может услышать или увидеть часовой, а что нет…
Отряд Оветена и в самом деле состоял из отлично вооруженных лучников. Насколько она могла понять, почти все в сине-желтой дружине служили прежде в имперском войске, и притом не где попало — на Северной границе. Перейдя наличное жалованье, существенно более высокое, они отбывали службу не на парадах — скорее наоборот. Еще в Громбе, когда она спрашивала о людях, которых ей предстояло вести, Оветен объяснил, что его отец, военный комендант Рапы, нуждался в отборном войске, которое могло бы, по его мнению, быть использовано в любом месте и в любое время. Имения Б. Е. Р. Линеза были разбросаны по всему округу. Однако всадники равнин любили порой подпалить пару дворов… Прекрасно зная положение дел в Армекте, она с полуслова поняла, что комендант имперских легионов находился в особом положении: с одной стороны, легионы должны были преследовать всадников, но с другой — его сразу же обвинили бы в превышении власти, ибо он посылал бы имперские войска для защиты собственного имущества. Гордый магнат наверняка даже думать не хотел о том, чтобы выслушивать подобные упреки…
Когда в предрассветных сумерках уже можно было различить контуры крупных скал, издали донесся вопль, потом еще один… Ей послышалось нечто похожее на боевой клич… а может быть, это были крики ярости, отчаяния, боли…
Вскоре крики смолкли.
Значит, скорее всего, Оветен все-таки не решился пробиваться ночью через вражеские посты. Дождался рассвета и — как она предполагала — отдал приказ перестрелять противников из лука, как только удалось различить их силуэты. Недооцененный в Громбеларде лук, надежный и скорострельный, был в таких условиях оружием намного лучшим, нежели арбалет. Последний же был незаменим при стрельбе на более значительное расстояние, в сражении, разыгрывавшемся средь бела дня.
Сопровождавшие ее солдаты, обеспокоенные исходом дела, нервно топтались на месте, поглядывая на свою «подопечную» с нарастающей злостью. Однако полученный ими приказ был однозначен: «Не спускать с нее глаз, не отходить ни на шаг».
Было уже совсем светло, когда девушка неожиданно поднялась с земли — однако вовсе не затем, чтобы идти на поле битвы…
