Mesmer Mariarti - Хранительница реликвии
— Блин, опять этот магистериум. Что это такое?
— Ну как тебе сказать? Раньше миром управляли короли и графы, маркизы и лорды. Теперь магистры, верховные и нижестоящие.
— Ну, коль вымерли короли и лорды, кто-то же должен этим заниматься.
— А если я тебе скажу, что об этом позаботился магистериум. Тихо, не сразу, но от всего, что им не нравится, они с легкостью избавляются. Вот и "пятьдесят пятая широта", одна из последних гостиниц, до которой магистериум еще не добрался. Все это заслуга моего друга. Кстати он один из семи старейшин. Ты что-нибудь знаешь о них?
— Ни черта о них не знаю.
— В народе бытует мнение, что старейшин давно уже нет. Но не верь всему, что говорят. Как минимум трое из них, до сих пор живы. Именно поэтому эту гостиницу ещё не закрыли. Магистериум боится старейшин. Пятьдесят пятая широта единственное место, где можно чувствовать себя в безопасности, если ты, хоть как-то связан с магией. Существует закон, в котором говорится, что любое творение старейшины может быть уничтожено, или закрыто, только в присутствии его создателя. Поэтому мой друг здесь и не появляется. Магистериум старается контролировать все, не осознавая, что их идеи утопичны.
— Каждый из нас желает что-нибудь, да держать под личным контролем. А лучше все. Я была бы не против.
— Но есть вещи, которые должны существовать сами по себе. Лично я ни как не могу с этим смириться, — Улимор вздохнул и обвел комнату взглядом. — Ну, располагайся. Здесь нас эта старуха не найдет.
Девушка огляделась: они оказались в просторной комнате; на окнах висели тяжелые зеленые портьеры, горящий камин придавал уют серым стенам. Точнее тем пространственным промежуткам, которые выделялись между разноцветными проемами. Дело в том, что в этой комнате было много дверей. Очень много. Двери располагались на стенах не только внизу, но и вверху создавая второй ряд. А так же на полу и потолке.
— Зашибитлз! — удивилась Катя. — А зачем столько дверей?
— Эта комната была построенная самой первой. Она основанная. Отсюда можно попасть в любую другую.
— Что прямо в любую другую комнату этой гостиницы?
Улимор привычно прокрутил черный ус.
— Я имел в виду любую другую.
Кате идея эта понравилась. — Что, прямо в любую существующую комнату?
— Совершенно точно. Отсюда и желание магистериума закрыть эту гостиницу. Понимаешь, на сколько, это может быть опасно.
— А что, собираешься ты на работу, открыл нужную дверь и уже там. Открыл другую, и уже дома. Очень удобно.
— На самом деле, всегда есть подвох. Правильно?
Катя улыбнулась. Так любил говорить ее дедушка. Улыбка быстро сошла с лица. Девушка вспомнила, что сегодня в двенадцать его похороны и ей обязательно нужно там быть.
— А сколько время сейчас?
Улимор посмотрел на часы. — Половина двенадцатого.
— Капец! — Как обычно выругалась девушка. — Я же опаздываю. Сегодня похороны моего деда. Как отсюда выйти? — Катя обвела взглядом многочисленные двери.
— О, мне очень жаль, — понимающе произнес Улимор. — Скажи куда тебе нужно, а я покажу дверь.
Катя пожала плечами. — Не знаю. Домой. Нет, может сразу на кладбище.
— Ты проснулась! Наконец, — донесся звонкий голос и через секунду Катю заключили в дружеские объятия. Рыжий книгочей широко улыбался. — Слушай эта гостиницы настоящая находка. За те дни, что ты проспала, я кого только здесь не встретил. Столько магии в одном месте. Удивительно, что магистериум не закрыл ее. Они убеждают всех, что магии нет. Но тут ее столько! Пойдем, я покажу тебе троллей.
— Троллей? Марк, давай не сейчас, — произнесла Катя, как вдруг на нее будто в очередной раз вылили ведро воды. — Подожди-ка. Сколько дней я проспала?
— Почти неделю, — ответил книгочей.
— Шесть дней, — уточнил Улимор.
Катя плюхнулась на стоявшее рядом с окном кресло.
— Как шесть?
— На борьбу с недугом у тебя ушло много сил, понадобилось несколько дней, что бы их восстановить. — Объяснил господин Харвенкус.
— Если так, то это значит… — тихо произнесла Катя.
— Ты опоздала на похороны своего деда? — Догадавшись, произнес Улимор.
— Причем на неделю, — если бы Катя была одна, то скорее всего она возмущенно вскрикнула, ибо терпеть не могла, когда что-либо выходило из-под ее контроля.
— Как это так? — Удивился Марк и подошел к той, которую уже считал своим другом. — Что же ты раньше не сказала?
— Когда Марк?
Книгочей виновато поджал губы.
— Ну да верно. Сожалею, что так получилось.
Катя вдруг рассердилась. — Конечно, в моем положении только и остается что сожалеть! Причем обо всем. Можно начинать, прямо с моего рождения. Капец какой-то…
Марк и Улимор переглянулись. Было ясно, что девушке тяжело и навряд ли, хоть одно из устных утешений облегчит ее боль. Катя встала и подошла к окну. За мутными стеклами в уютном дворе росло большое дерево. Ветки тихо перешептывались, печально свисая до самой земли.
— "Какое большое" — подумала девушка.
Дерево медленно увядало, и ни один из известных способов не мог его спасти.
В комнату тихо вошли Нэльс и Ольга. Фонарщик хотел что-то произнести, но книгочей кивком остановил его.
Несколько минут в комнате царила скорбная тишина. Никто кроме хозяйки этого безмолвия не решался его нарушить.
Катя еще какое-то время смотрела на большое дерево, но потом повернулась и оглядела всех присутствующих. Девушка ни когда не относилась к числу тех людей, для которых результатом шага вперед являлся, увесистый пинок в зад. Но очень часто именно серьезные промахи, которые она совершала, стремительно продвигали ее жизнь вперед.
— Ладно. Есть вещи, которые невозможно исправить. — Она вздохнула и обратилась к длинноносому лекарю. — Я, пожалуй, должна сказать вам спасибо. Да и тебе Нэльс тоже.
Фонарщик учтиво поклонился.
— Спасибо вам. Если будет что-то, что бы я смогла для вас сделать, то… легко. — Девушка убрала с лица красную прядь и посмотрела на фонарщика. — Не люблю быть кому-то должна.
Марк улыбнулся и почесал подбородок.
— Говоришь так, будто прощаешься. Но не уверен, что мы четверо скоро расстанемся. Давай мы с тобой пойдем.
Девушка посмотрела на книгочея. — Куда?
— Это ничего, что ты опоздала на похороны своего деда. Такие уж были обстоятельства. А мы прямо сейчас, пойдем на его могилу. Главное ведь то, что ты помнишь.
— Я тоже его помню, — вдруг произнесла блондинка. — Твой дед был хорошим человеком, хоть и сумасшедшим немного. Правда я маленькой была, когда его последний раз видела.
