Алан Фостер - Чародей с гитарой
– Ну как, Мадж?
Откинувшись на спинку, тот вяло улыбнулся.
– Наверное, ты был прав, Джон-Том, без сопровождения не слушается. Слова-то, конечно, интересные, не сомневайся. Помню, знавал я когда-то одного менестреля, он тоже вот так дребезжал, тока с таким голосом к чужим дверям соваться нечего.
Джон-Том попытался скрыть разочарование. Впрочем, разве можно было надеяться, что выдр прореагирует не так, как все, перед кем он выступал.
– Конечно, у меня лучше получается с инструментом. А что касается голоса, – добавил юноша, защищаясь, – хоть гладко пока не выходит, но я стараюсь.
– Так-то, приятель, оно так, но слушатели твои стараться не станут. Надо подумать, что еще с тобой можно сделать. Тока пока ты о всяких песнях и думать забудь.
– Но я же не вовсе беспомощный. – Джон-Том показал рукой на зал. – Мадж, я не ходу навязываться тебе. Вот хотя бы здесь. Я не боюсь тяжелой работы. Здесь наверняка не одна сотня кружек и блюд… Полы надо подметать, протирать столы, чистить стойки. Да здесь же адова бездна работы. Я бы мог.
Перегнувшись через стол, Мадж положил когтистые лапы на плечи Джон-Тома, ухватив его за рубаху. Поглядел в удивленное лицо юноши и многозначительно прошептал:
– Ты не можешь этого делать. Эта ж работенка годится для одних крыс и мышей. Смотри у меня, Джон-Том, чтоб таких слов от тебя никто больше не слышал. – Выпустив из рук шелковую ткань, выдр уселся обратно.
– А что такого? – негромко возразил Джон-Том. – Работа есть работа.
– Глянь и подумай. – Мадж указал направо.
Возле второго от них столика облаченная в комбинезон, сшитый из грубого плотного материала, крыса ростом в три фута занималась своим делом. На крошечных лапках были перчатки. Опустившись на закрывавшие колени голенища высоких сапог, грызун прочищал сток.
Окружающие присутствия его словно бы не замечали, кости и мусор летели едва ли не на спину крысе. Продолжая свое дело, крыса наконец споткнулась о протянутые ноги подвыпившего альбатроса возле стола с жердочками, рассчитанными на птиц. Скосив глаза, огромная птица прищелкнула клювом, скорее в насмешку, чем для угрозы.
Крыса в страхе отшатнулась, споткнулась теперь уже о собственные ноги и повалилась назад, опрокинув на себя ведро с помоями и объедками. Жижа потекла вниз по спецовке, попадая в сапоги. Упавшее животное лежало посреди всей этой дряни, а потом медленно поднялось на ноги и принялось собирать объедки обратно в ведро, не обращая внимания – с виду, конечно, – на обидные прозвища и оскорбления, которые отвешивали посетители. Толстая кость щелкнула крысу по затылку, и она отправила ее в ведро к прочим объедкам. Но вскоре неожиданное развлечение прискучило посетителям, и они вернулись к еде, питью и беседе.
– Так, значит, у вас только крысы и мыши занимаются этим делом? – поинтересовался Джон-Том. – А я частенько так подрабатывал дома. Вспомни-ка, почему ошибся Клотагорб?
– Знаешь-ка, приятель, нечего соваться сюда с тем, что у вас может сойти с рук. Любое уважающее себя животное скорее с голоду подохнет, чем займется такой работой или начнет попрошайничать, как твой помойный дружок, гиббон этот.
– Мадж, я ничего не понимаю.
– И не пытайся понять, приятель. Просто плыви по течению. Усек? Все равно все эти типы тупы и ленивы. Будут целый день лежа слюнявить сырную корку, а не займутся честной работой, так вот. А потом еще наберутся, да так, что и мозгов им не хватит, чтобы понять, с которого конца она, работа эта, начинается.
Джон-Том уже начинал терять терпение.
– Что в этом плохого – убирать? От этого ты не становишься хуже. Я… – Он вздохнул, подумав, что спор безнадежен. – Конечно, здесь все по-другому, так ведь? Извини, позабыл, померещилось нечто из нереального мира.
Мадж расхохотался.
– Поди ты, а совсем недавно уверял меня, что нашего мира не существует.
– Да существует он, существует. – Юноша в гневе хватил обоими кулаками по столу, заметив, что грызун-прислужник вновь повалился – на этот раз носом вперед. Дело было в том, что какая-то черепаха, куда менее утонченная, чем Клотагорб, подставила ему ножку. Собранный с таким трудом мусор опять разлетелся, вызвав у присутствующих радостное оживление.
– Значит, и здесь своя дискриминация, – пробормотал Джон-Том. – Почему же и здесь так?
– Дискриминация? – Мадж помедлил. – Никто ничего им не дискриминирует. Просто они ни на что другое не годятся. С природою не поспоришь, приятель.
Непонятно, почему Джон-Том ожидал от Маджа иного. Судя по всему, выдр – вполне средний обитатель этого вонючего, отсталого и отнюдь не райского городишки.
В ресторане были и гуманоиды, но по росту они не подходили под пару Джон-Тому. Неподалеку одинокий джентльмен выпивал в компании облаченной в расшитое серебряными нитками одеяние паукообразной обезьяны и играл с ней в карты – в паре против крупной человекообразной обезьяны неизвестной Джон-Тому разновидности и трехфутовой мускусной крысы в алом спортивном костюме и самых темных солнцезащитных очках из всех, какие доводилось видеть Джон-Тому.
Без сомнения, и они разделяют местные предрассудки и ханжество. А откуда, собственно, явился он сам, чтобы полагать себя вправе вершить суд над моральными вывертами иного мира?
– Слушай, приятель, с этим нельзя ничего сделать. Зачем кому-то нарушать заведенный порядок? Тока возьмись за швабру и тряпку – враз лишишься всякого уважения честных горожан. Правда, может, сойдешь за политикана, тока их уважают еще меньше, чем этих, с тряпкой. Но я надеюсь все-таки, что ты сумеешь обойтись без своих песен. – В тоне Маджа слышались надежда и любопытство. – Помнишь, старикашка-то, Клотагорб-от, он ведь уверен был, что ты чародей… Уверен ведь был! Что ежели ты способен на это? Я ж слыхал, как вы там о чародейских словах базарили.
– Мадж, я просто спрашивал его из любопытства. Мне знакомы некоторые из слов. Но он пользовался ими иначе. Вот ведь и ты умеешь заставлять булавки плясать. Неужели здесь каждый может ворожить?
– Это у нас всяк может. – Мадж пропустил глоток черного зелья. – Тока больше одного-двух фокусов редко кому удается. Боюсь, булавки – это мой предел. А до соплей хочется узнать его заклинание насчет золотишка. – Тут взгляд его перекочевал налево, и выдр широко ухмыльнулся. – Однако в некоторых случаях определенные формы левитации мне вполне удаются. – Рука его двинулась с быстротой, на которую способны одни только выдры.
То, что пикантно одетая полная бурундучиха смогла удержать шесть полных кружек, с которыми она маневрировала в толпе, было чудом само по себе. Джон-Том даже дернулся в сторону, чтобы посуда не попадала на него.
