Даниил Аксенов - Арес
Новоявленный сын лесоруба осторожно выглянул из-за дерева и увидел стремительно приближающегося к нему незнакомца, человека в коричневой куртке, обшитой блестящими металлическими пластинами. Одновременно с этим откуда-то раздался крик Нурия:
– Держи его, парень! Держи!
Невеселые думы о том, как Виктор будет спешно и стратегически отступать, мгновенно сменились состоянием возбуждения и сопутствующим этому состоянию отсутствием почти всяких мыслей. Незнакомец выглядел безоружным, возможно, что он бросил оружие для облегчения бегства. Пожалуй, это было единственное, что подметил Антипов перед тем, как кубарем выкатиться из своей засады под ноги бегущему. Почему он это сделал? Виктор в дальнейшем несколько раз задавал себе этот вопрос, но неизменно приходил к выводу, что сделал потому, что так было надо. На протяжении всей его жизни люди неизменно делились на две категории: свои и чужие. Свой факультет – чужие факультеты, свой университет – чужие университеты, свой город – чужие города. Антипов прочно вобрал в себя убеждение, что своим нужно сначала помочь по мере сил, а потом уже разбираться, кто прав, а кто не очень. Причем, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, в подавляющем большинстве случаев в дальнейшем выяснялось, что именно его сторона была неправа.
Как бы там ни было, но выход из-за дерева был удачен. Незнакомец не успел отреагировать на неожиданное препятствие в виде в меру упитанного тела сына лесоруба и, споткнувшись, растянулся на земле, пролетев пару метров. Виктор только хотел приподняться, чтобы по новой оценить обстановку, но мелькнувшая в воздухе фигура помешала этим планам. Бравый десятник перепрыгнул через лежащего Ролта и всем своим весом навалился на неприятеля. Солдаты последовали за ним.
– Руки держи, руки, – зашипел Нурия. – Нет, гад, не уйдешь теперь. Вяжи его! Солдаты, вытащив откуда-то веревку, начали резво крутить руки пленнику.
– Вот так, – приговаривал десятник. – Быстрее! Хватайте его и пошли! Внезапно он поднял голову и прислушался.
– А кто это смеется? – спросил Нурия, оглядываясь.
На поляне раздавался негромкий смех, доносящийся неизвестно откуда. Солдаты тоже начали осматриваться по сторонам.
– Да что ж такое?! Кто смеется?! – этот вопрос очень взволновал десятника. Он даже немного пробежал туда и обратно, пытаясь установить источник звука. – Ничего не понятно…. Нечисть какая-то! Гм… все стихло…
Нурия вернулся к лежащему на земле пленнику:
– Берем его и пошли. Быстро! Пока остальные не нагрянули! А ты, Ролт, молодец! Не подвел! Хвалю! А теперь – поторапливайтесь!
Солдаты подхватили подмышки незнакомца, поставили его на ноги и начали пинками подгонять в сторону выхода из леса. Виктор устремился за ними. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу источника смеха и причин, вызвавших его. Хохот возник в тот самый момент, когда храбрый лесоруб остановил противника ценой пары синяков на своих боках.
«Да что же это происходит, господа цирковые униформисты, – подумал Антипов. – Арес собирается теперь все время надо мной смеяться? Он решил меня перевести из категории обычных артистов в тружеников манежа? Нет, это – плохая тенденция. Хотя, судя по смеху, теперь у меня есть шанс сделать карьеру хотя бы на этом поприще».
Десятник с солдатами резво дотащили пленника до лошадей, перебросили через седло смирной ролтовской кобылки и с помощью веревок зафиксировали в этом положении.
– Парень, садись позади Нарпа, – распорядился десятник, показывая на одного из солдат. – Нужно торопиться!
Виктор с трудом взгромоздился на круп сзади и, не успел толком закрепиться там, как гонка началась. Солдаты дали шпор коням и вмиг перевели их в галоп. Кобылка изо всех сил старалась не отстать, принуждаемая к этому поводьями, привязанными к луке седла десятника. Голова Антипова тряслась, жесткая кольчуга солдата впивалась в грудь и живот, легко преодолевая преграды в виде легкой накидки воина и рубахи Ролта, но несмотря на это, бывшего студента одолевало любопытство.
– Господин Нарп, – вежливо сказал он примерно на полпути до замка, не справившись со жгучим желанием узнать, что же произошло. – А где остальные лазутчики? Почему мы лишь одного везем?
Солдат оказался словоохотливый.
– Если бы мы встретились с остальными, то везли бы нас, – с хохотком отозвался он. – Просто когда мы шли по тропе, натолкнулись на ручей. Там двое набирали воду. Одного сразу же уложили на месте, а второй попытался бежать. Но хорошо, что побежал прямо на тебя. А то неизвестно, сколько времени бы за ним по лесу гонялись.
– А чего же он к своим не побежал? – поинтересовался Виктор.
– Так десятник сразу же и прыгнул между ним и тропой, ведущей к тракту. Нурия – он матерый волк. Таких не проведешь.
Антипов бросил взгляд на командира, скачущего впереди. По тому, с какой уверенностью десятник держался в седле, периодически бросая на пленника довольные и хищные взгляды, он действительно напоминал Виктору старого волка-вожака, не утратившего хватки и только что получившего хорошую добычу.
«Арес сказал, что хочет сделать из меня воина, – подумал бывший студент. – Это очень любопытственно. Даже если я и соглашусь называться воином, то вопрос будет в том, каким бойцом стану в конечном итоге. Вот этот десятник наверняка с малых лет машет мечом. И между ним и тем, кто машет топором, есть разница. Что-то, господин д'Артаньян, меня берут сомнения, что я когда-нибудь достигну уровня Нурия. Или Арес собирается жульничать? Обойти, так сказать, годы обычного обучения? Но ведь он сам сказал, что сил у него нет. Насколько я понимаю, для любого жульничества все-таки нужны силы. А для хорошего жульничества – ого-го какие! Где он их брать собрался и как?»
Мучимый мыслями и тряской, Виктор въехал во двор замка. К его удивлению, Нурия развил бурную деятельность, не сходя с коня.
– Труби общий сбор! – закричал он Пенте. – Быстро! Быстро! Всех сюда!
Стражник у ворот немедленно метнулся в дверь небольшой деревянной пристройки, примостившейся у крепостной стены, и тут же вернулся обратно, сжимая в руках изогнутую трубу.
– У-у-у! – взревела труба, оглушив находящегося рядом Антипова.
Под этот рев Виктор слез с лошади. Ему хотелось только одного: отойти подальше от эпицентра шума.
Чьи-то руки сорвали пленника с кобылы, куда-то повели лошадей, десятник, уже стоящий на земле, отдавал приказы. Обернувшись, он увидел сына лесоруба, и лицо его слегка смягчилось.
– Вот что, парень, – сказал он. – Топай-ка отсюда. Ты молодец, но пошевеливайся. Не путайся под ногами.
