Евгений Осьминожкин - Многоликие 2
"Как Вы видите и человек и зверь обладают волей", - продолжил закадровый мужской голос, - "Воля присуща всему живому, но лишь человек способен стать магом. В чем же разница между человеком и животным?"
Лев исчез, а за ним пропал и человек.
"Давайте сравним"
Камера сверху показала спрятавшегося льва за поваленным деревом. Мимо которого идет стадо антилоп. Первым идет вожак с большими ветвистыми рогами, за ним нестройной толпой самочки с детенышами. На объектив камеры одели фильтр и у каждого животного появились очертания воли. У детенышей ее практически нет, у самочек на пару сантиметров от тела, тогда как у вожака она на пару метров. Он то и дело вытягивает ее в стороны, осматривая подозрительные места. Лев притаился за бревном, наблюдает как они проходят мимо. Его воля сместилась назад, буквально за спину, огромный шар сероватой дымки клубится за ним. Он на переднем краю воли. Основная масса стада прошла, пошли последние. Невысокая антилопа, что еще не успела войти в возраст плетется последней. Лев подобрался и резким прыжком сиганул на несчастную. Его воля, что пряталась за спиной, резко подалась вперед и он оказался в центре шара. Когда его дымка коснулась зон других антилоп, то их как стегануло, а дальше по цепочке от одного антилопы к другой передался страх. Стадо ринулось бежать. Лев перегрыз горло несчастной и принялся лакомиться. К нему с разных сторон стали приближаться гиены, но стоило им коснуться своей волей его, то он непременно это ощущал и грозным рыком предупреждал, что приближаться опасно.
Камера сместилась на туземца, что забрался на дерево и тянется к экзотическому фрукту. У него хорошо развита воля, шар на пару метров вокруг него. Туземец вытянулся в струнку, но все равно не может достать до сочного фрукта. Подполз еще чуть поближе, ветка наклонилась и он начал скатываться с нее. Взгляд на землю, ему явно не хочется падать, но ветка предательски все больше склоняется, опуская несчастного. Он попытался перехватиться, но не получилось и сорвался. Злость переполнила его и в последний момент он все же постарался дотянуться до фрукта, не хватило пару сантиметров, но тот внезапно покачнулся и полетел вниз, а за ним уже человек. Оба плюхнулись на землю. Голодный сначала потер ушибленное место, а затем жадно впился зубами в сочный фрукт. Насытившись посмотрел в вверх, где на ветвях осталось еще несколько фруктов. Туземец встал и потянулся к висящему лакомству. Воля начала вытягиваться и спустя какое-то время он коснулся фрукта и принялся его раскачивать. Упавший фрукт был сразу же съеден, а затем по тому же сценарию были сорваны все остальные фрукты.
С раздутым животом туземец уселся на землю и принялся изучать свои возможности. Сначала двигал мелкие камушки на земле, затем стал их поднимать и удерживать в воздухе.
Кадр сменился, тот же туземец, но с легкой небритостью, в воздухе висят три камня, а четвертый в судорогах не хочет отрываться от земли. У человека капли пота выступили на лбу, видно, что усердно старается, но тяжело ему дается четвертый камень.
Кадр сменился, тот же туземец спрятался за тем же поваленным деревом, где был лев и мимо проходят те же антилопы. Его воля сильно раздалась в стороны, вожак первым ее касается и резко меняет курс, подальше от дерева. Туземец в гневе выпрыгивает и потрясает кулаками.
Кадр сменился, тот же туземец на реке, пытается поймать рыбу, но та каждый раз как ее касается его воля ускользает. Он в гневе топчется в воде, бьет кулаками подымая брызги и замечает, что те подвисли в воздухе. Гнев сменяется задумчивостью. Выбирается на берег и отщипывает волей от воды кусочки, подымая их в воздух.
Кадр сменяется, тот же туземец на середине реки, высматривает рыб. При приближении добычи, взмахивает руками, фонтан воды взмывает вверх, рыба вместе с водой начинает опадать, но тут ее уже ловит руками туземец, а затем относит на берег.
Кадр сменяется, туземец сидит есть жаренную на костре рыбу.
"Воля - это воздействие на неживую природу, - сказал закадровый мужской голос. - Ее применения не ограничены, все зависит лишь от вашей фантазии."
Туземец потянулся за очередной рыбиной, но та выскользнула и упала на угли. Он запричитал, гневно раздвинул руки и пламя костра отпрянуло от рыбины. Туземец подхватил чуть пригоревшую добычу и принялся ее поедать, костер так и продолжил гореть под воздействием чужой воли, будто в него воткнули прозрачный конус, разделяя его на две части.
Видео закончилось.
Я повернулся к тренирующимся. Трое учеников перекидывают друг другу волей мелкие камешки, пытаясь послать сразу несколько, чтобы противнику было тяжелее все сразу ухватить. МолотГрома под присмотром учителя тужится вытянуть свою волю до куска стекла в паре метров от него. Но у него это очень плохо получается.
Я убрал жезл новичка в инвентарь и все восприятие воли пропало. МолотГрома со стороны как идиот куда-то таращится, а между тремя учениками летают мелкие предметы. Вспомнились задумчивые люди в районе лачуг, может они и не просто так сидели. Теперь даже не знаю, до сих пор считал их идиотами, а оказывается я не знал базовых вещей.
Учитель направился ко мне.
- Продлевать будешь? - спросил он.
- Чего? - не понял я.
- Время на исходе, - пояснил он.
Я растерянно заозирался, он махнул в мою сторону рукой и передо мной показались часы, осталось почти шесть минут.
- Да, буду, - сказал я и протянул ему золотой.
- Хорошо, - взяв золотой сказал учитель, - иди на площадку, тренируйся, на ней опыт в десять раз быстрее растет.
- О-о, как, - сказал я и полез в инвентарь.
Он выделил мне россыпь мелких прозрачных камушков. Жезл новичка придал моему телу слой воли в десять сантиметров. Учитель подошел и не наклоняясь поднял один из камушков и положил себе на ладонь.
- Вот так сделай, - сказал он и приподнял камушек на пару сантиметров в воздух, затем опустил и вновь поднял. - Тренируйся.
Я вынуждено наклонился и поднял рукой камушек, что меньше монетки, размером с маленькую таблетку. Жезл новичка в одной руке, камушек на ладони в другой. Прислушался к телу, чувствую монетку не только ладонью. Появилось ощущение пышности волос, когда волосы не прилизаны, а сооружены в высокую конструкцию и каждое движение тела покачивает их, а ветер на улице воспринимается как нечто вещественное, что постоянно касается твоих волос. Попытался представить как камень приподнимается, но он даже не пошевелился. Попробовал еще раз и еще. Камень как вмурованный лежит на ладони и не шелохнется. Чтобы не позориться отошел чуть подальше от тренирующийся и уселся спиной к ним. Взгляд на ладонь, жезл в другой руке.
- Давай же, - попросил я шепотом. - У других же получается, чем я хуже?
