Павел Шмидт - Мелкинд Виллейн (Золотой Талисман) (СИ)
- Бей, бей! Туда! - закричал я во все горло. Мы вырвались, свернули в боковой проулок. Мимо проносятся разъяренные лица, в руках неведомо откуда дубинки и камни. Эритору в толчее заехали локтем, с ноздри ползет красная капля. Мальчик утерся рукавом, мать вскинулась было ругать, махнула рукой.
- Еле успели. Еще чуть, и пришлось бы бросать меня с башни, - попытался я пошутить.
- Этого я и боюсь. В беспорядки бьют первыми тех, кто живет особняком, сам по себе.
Я хмыкнул, задумавшись.
- Вернёмся к воротам. Посмотрим, удастся ли проскочить мимо стражи.
У ворот давка, часть лордов спешит покинуть столицу, отсидеться за крепкими стенами родовых замков. Отряды под стягами кабанов, вепрей и прочих хряков да подсвинков зыркают зло, пока бароны спорят, чьё право бежать первым. Одна из дружин закупорила проход барбакана, стоит, ощетинившись копьями. На прилегающей улочке повозки, крестьяне мнут шапки, не решаясь лезть мимо оружных людей.
- Здесь не пройти, пока вояки разберутся, чей лорд выше. Вы упоминали какие-то связи. Контрабандисты?
- Купцы, - не моргнув, ответила Унрулия, - но и они пользуются воротами. Разве что по реке...
- Забудьте. На лодке мимо сторожевых башен слишком подозрительно, а корабли в город не заходят.
Мы направились к подводам, те стоят пустые или со скудными покупками. Унрулия настороженно придерживает тугой кошель, и нанять возницу надо и показывать золото не хочется. Ремесленники отводят взгляд, боятся взять попутчиков. Обошли очередь дважды, больше нельзя, и так уже шепчутся. На одном из вновь подъехавших возков дедок, пряча ехидную усмешку в тощую бороденку, окликнул сам.
- Люди добрые, садись, подвезу недорого! Только деньги вперед, а то боязно мне.
- Слышь, батя! А твои где? - сказал я, ткнул в бок Унрулию. Та полезла за парой монет.
- Один я, бабка послала разносолы огородные торговать. Распродал и обратно, но видишь, не успел. Запрудили, солдаты окаянные! - посетовал дед. Помялся, спросил осторожно: - Вы сами кто будете?
- По нам разве не видно? Почтенная мать двух детей желает навестить тетушку. Так и скажешь на выходе.
- А провожатые где? Подозрительно, кабы не пришлось страже на лапу дать!
Дед выразительно посмотрел на кошель, пришлось достать ещё пару монет. Наконец, устроились на возке, сидим, ждём пока лорды пересобачатся.
С длинной мощёной улицы, опережая всадников, летит цокот копыт. Показался новый отряд, во главе рыцарь, волосы цвета спелой пшеницы развиваются на ветру. Я вгляделся до рези в глазах, да это тот самый, с лопоухим пажем! Точно меня узнает! Я надвинул шляпу пониже. Рыцарь уже около лордов, вклинился в спор как равный, резким рубящим жестом указывает на ворота, в сторону дворца. Через несколько минут бароны разошлись, лица недовольные, но дело пошло. Один за другим машут своим людям, те строят отряды в подобие очереди. Один лорд даже развернул обратно в город. Фух! Теперь и нам проскользнуть легче.
На удивление, городская стража исчезла, как тени в полдень, на воротах не дают упасть копьям пара сопливых новобранцев. Остальные решили убраться подальше от опасного спора лордов? Нет, строятся в отряд, под командой все того же рыцаря, дружно печатая шаг, двинулись к центру. Похоже, дела королевские плохи.
Поток телег стронулся, люди бегут из города и пешком, расползаются за воротами по трём дорогам.
- Ну что, куды едем? - спросил старичок, безошибочно глядя на меня, как на главного. Вот проклятье!
- Правь пока к своей деревеньке, там скажем, - буркнул я с досадой.
- Нам бы к Звенящим Ручьям, - встряла Унрулия. Я поморщился, зачем выкладывать первому попавшемуся. Впрочем, а ну-ка! Я украдкой достал карту, небрежные штрихи чародея сложились в кружок столицы, на самом краю уголок высокой горы, туда падёт Талисман, рядом уголки поменьше. Звенящие Ручьи совсем в другой стороне.
- Да-да, нам в Звенящие Ручьи. Знаете, где достать лошадей?
- Зачем лошади, сам свезу, только дайте припасу прихватить в деревеньке, оно и вам пригодится. В возке всяко удобнее путникам! То-то бабка обрадуется приработку! - выпалил дедок, оживился, потирает руки в предвкушении, понукает старую лошадь шевелить мослами.
Наезженная дорога уводит вдаль меж холмов, но мы свернули на едва видную колею. О близкой столице не дает забыть блеск дворцовых шпилей, мимо плывут хутора в два-три дома с хозяйством. Солнце начинает припекать и Эритора сморило под непрерывный поток слов деда. Мы с Унрулией уже знаем про каждого соседа, про родню дедка и семейную историю на два десятка лет взад. Каждый перелесок, мимо которого едем, получил название, знаменит происшествием со свояком, золовкой или просто кумом. Унрулия морщится, я высказался шёпотом в духе, что за представление заплачено слишком щедро, жаль не слушать. Наконец, и Унрулию сморило.
На обочинах непролазный кустарник, подбирается подлесок, следом чаща спускается с холмов. Высоко над головами кроны, множеством зелёных пальчиков держат небо, понизу растительность такая густая, в двух шагах не видать. Глушь совсем рядом со столицей, аж неуютно.
- Эй, дед! Как, говоришь, деревня твоя зовётся?
Дед лишь с посвистом щёлкнул поводьями, кобыла дёрнула, понесла вскачь. Возок прыгает колёсами в колею и обратно, я еле держусь за борта.
- Ты что творишь, стой! - закричал я. Вредный старик резко потянул поводья, лошадь встала на дыбы, возок занесло и валит набок. Я вылетел кубарем в ближайшие кусты, из повозки крик. От дальних кустов несутся двое: тощий мужик во рванине с бородищей по грудь, в руке меч тусклого дрянного железа, и разбойник с кистенём, кожаная кираса едва держит напор пивного пуза. Пузатый огромными ручищами сразу сграбастал мальчишку, шарит проворно в поисках верёвки, та зацепилась на поясном ремне. Бородач тащит из воза Унрулию. Длинные женские ноготки в миг располосовали разбойничью харю, мужичок с руганью переложил меч, вцепился заскорузлой клешнёй в тонкое запястье.
- Пузан, лови, там ещё один, третий! - возопил подлый дед, корявый палец указывает в мою сторону. Я не стал мешкать, прыгнул на спину бородача, он ближе. Сверкнуло лезвие, я вонзил кинжал со всей дури под основание шеи, кровь струей вверх, мигом промочила пегую бороду. Унрулия с ужасом отдирает уже мёртвые руки, мелкие красные капли добавили зверских родинок на смуглое лицо.
Пузатый вожак взревел, одним движением отшвырнул Эритора и ринулся к нам, кистень гудит над головой, вот-вот разобьёт головы. Рука разбойника замедленно пошла вниз, камень кистеня плывёт прямо в лоб. Я бросился, сжавшись, под ноги, разбойник кувырком. Я почувствовал тупой удар по спине, боль вспыхнула и сразу пропала. Оглянулся, разбойник лежит рядом, рёв сменился мычанием, рука неестественно вывернута, рукоять кистеня скользнула из вялых пальцев. Я подполз на локтях и безжалостно ударил ножом под кирасу, ещё раз. Разбойник взвыл, схватился за живот, пытается удержать одной рукой, но нутро лезет и лезет из-под края. Засучил ногами, дёрнулся в последний раз. Меня вывернуло от запаха внутренностей.
