Михаил Попов - Богатырь - не звание! (СИ)
— Ну? — криво усмехнулся Василий. — Попытался?
Ответом был полный ненависти и страха взгляд. Василий пристально всмотрелся в перемазанное брагой пополам с пылью лицо молодого парня. Совсем пацан. Только-только на подбородке начали появляться первые завитки русых волос. И что ему дома с мамкой не сиделось?
— Что с девчонкой? — сурово спросил богатырь.
Пленник не ответил продолжая сверлить его лицо горящим взглядом. Тяжело вздохнув, Василий несильно сжал изуродованную ногу. Сломанные кости подались под рукой задевая друг друга острыми осколками.
— С-св-волочь! — взвыв, сквозь стиснутые зубы выдавил пленник. Гримаса дикой боли перекосила лицо. — Пошел ты…
— Герой? — Василий поморщился. — Зря. Все равно все расскажешь. Так может лучше не мучать себя?
На лицо пленника набежала тень. Презрительно сплюнув кровь с разбитых во время падения губ, усмехнулся.
— Девку боярин за коня торгует. Сейчас где-то в подвале сидит.
Василий удовлетворенно хмыкнул. Значит не уехали еще купцы. Не зря торопился.
— Где именно?
— Я человек маленький, — снова усмехнулся пленник. — Мне боярин не докладывается. Где-нибудь в тереме.
— Какова охрана?
— А охрана такова, что тебе ни в жисть не пробраться. Строили с расчетом долгие осады выдерживать.
— Где тайный выход из терема? — быстро спросил Василий. По тому, как стрельнул глазами парень, богатырь понял что не ошибся. Даже звери не любят один выход из норы, а уж что говорить о человеке.
— Нетуть тайных выходов. А и есть, то мне не ведомо.
Ну, родной, прищурился богатырь. Ты и врать-то не умеешь, хоть бы для приличия задумался, а то выпалил скороговоркой, сразу видно, что для такого момента готовил.
— Не знаешь значит? — задумчиво протянул Василий. — Может и правду говоришь, только вот сам пойми, нет у меня резона тебе верить. Ты пока подумай как следует, а я тем временем вот что расскажу…
Пленник хмыкнул. Василий как можно доверительнее продолжил:
— Довелось мне как-то к царьградцам попасть… Хитрые я тебе скажу ребята. А уж на выдумки как горазды! Зашел у нас разговор о пытках. Ну, я и говорю им, мол, не развяжешь язык человеку, коль он этого не восхочет. И что ты думаешь? Их умельцы оказывается такую штуку придумали. Берется щепочка тоненькая, да засовывается мужику в … ну, сам понял куда — Василий заговорщицки подмигнул. — Ну вот, засовывается а потом поджигается самый кончик… Щепочки естественно. Не поверишь — самый здоровый мужик через полминуты соловьем поет!
Василий увлеченно хлопнул себя по колену. Даже рассмеялся. Краем глаза уловил как пленник судорожно облизнул разбитые губы. Что ж, успех нужно развивать.
— Да что я все говорю? — богатырь заозирался вокруг. — Я тебе покажу. Правду ведь говорят что лучше один раз увидеть… О! Вот именно такая!
Василий выхватил из-под ног щепку. Хозяйственно оглядел. Кивнул одобрительно.
Презрительность пленника как корова языком слизнула.
— Ты, это… — неуверенно пробормотал гридень. — Ты не балуй…
Василий пожал плечами.
— А что, мил человек, делать прикажешь? Убедиться-то я должон.
— У, леший! — взвыл парнишка. — Что б тебя Ящер! Есть, есть ход!
Торопливо выкрикнул он, видя как взгляд Василия остановился на завязках его портов.
— Вот это разговор! — рассмеялся богатырь. — Давай, только поподробнее. Сам понимаешь, дело-то спешное.
— Четверть версты отсюда речка течет. Туда и выходит ход из терема. Найти просто — там дуб засохший стоит. Аккурат в пяти шагах от него и найдешь…
— Дуб засохший, — запоминая, повторил богатырь. — А еще приметы какие?
— Да нет там больше примет! Ход крышкой закрыт. На крышке земля навалена и для неприметности кусты посажены. Под кустами и ищи!
— Добро. А речка где говоришь?
— Отсюда прямиком на всход, — торопливо, не сводя взгляда со щепочки тараторил пленник. — Полверсты всего. Если не меньше…
Василий отбросил теперь уже ненужную щепочку. Знал бы парнишка, что не смог бы он применить царьградскую придумку…
— В деревеньке ты тоже был? Девок насильничал?
— Нет! Да… — парень сник. — Только не насильничал. Это они, Быстряк со своими… А я только…
— Что — только? — нахмурился богатырь.
— Не насильничал я! — почти плача закричал пленник. — Держал я только!
— Держал значит? — Василий почувствовал что ярость вновь ударила в голову. — Значит не виновен?
Широко распахнутые в животном страхе глаза неотрывно следили за поднимающейся гигантской палицей.
— Пощади! — заскулил он. — Что я мог? Боярин приказал! Я ж на службе!
— А ОНИ, небось тоже пощады просили? Их, пощадил?
С хеканьем, словно рубил дрова, Василий наотмашь опустил палицу. С тихим треском, как гнилой орех, проломился череп. В лицо богатыря плеснули горячие ошметки плоти. Отвернувшись от дергающегося в агонии тела, Василий брезгливо отер палицу о траву. Налипшая кашица из мозгов и крови стиралась с трудом.
Речка отыскалась сразу. Как и говорил пленник в полуверсте. Несколько раз пришлось Василию пройти по берегу в поисках сухого дуба. Только когда уж отчаялся искать и корить себя что не расспросил подробнее, углядел краем глаза суховатый ствол невысокого деревца. Плюнул с досады. Услышав — дуб, искал необхватное дерево. А тут — и дубком-то сложно назвать. Так, дубишко. Даже дубишечко. Не больше его палицы. Остальное было проще. Заросли малинника отыскались сразу. Повозился немного, дергая то один куст, то другой, пока один из кустов не остался в руках. Копнул и сразу наткнулся на окованную медью деревянную крышку.
К тому времени как смог открыть тайный ход, солнце склонилось к верхушкам деревьев. Василий задумался. Лезть сейчас не имело смысла. Купцы уехать не могли — кто ж в дорогу отправляется на ночь глядя. Значит раньше утра не уедут. А то и еще на пару дней останутся. А вот стража небось вся наготове. Не может быть, что б не нашли еще тех четверых. Стало быть охрану усилили. Так что, лезть сейчас, все равно что через главные ворота войти. Пусть охолонут малость. По собственному опыту известно, что будь ты на страже трижды внимателен, а как начнет луна к закату клониться тут и подкрадывается предательский сон. Заснуть-то не заснешь, но не заметишь многое. Не зря все тати именно это время для своих дел выбирают. Приняв такое решение, богатырь удобно устроился на мягкой траве с остатками захваченной в бою браги.
Подземный ход заканчивался массивной дверью, сплошь обитой железными полосами. Василий приложил ухо к холодному, покрытому бурой ржой металлу. С той стороны двери не доносилось ни звука. Либо действительно никого, либо дверь толстая настолько что звуки не пропускает. А коли так, то стоит начать ломать — на шум вся охрана сбежится. Эх, Василий мысленно махнул рукой, авось…
