Виталий Зыков - Безымянный раб
Через несколько часов изматывающего перехода темнеющая точка постепенно увеличилась. Близоруко всматриваясь в чудом не разбившиеся во время всех жизненных пертурбаций последних дней очки, Ярик смог увидеть, что впереди вырастает какое-то строение. Странно, но сегодня Ярик видел гораздо лучше, чем обычно. Раньше он номер автобуса различал с трудом, очки хотел менять, а тут даже некоторые детали строения смог разглядеть. Машинально отметив эту странность, он убрал очки в футляр и ускорил шаги. Скоро должно начать темнеть, и ему хотелось засветло осмотреть место своей будущей ночёвки на предмет хищных животных сюрпризов. Неожиданной атаки гигантской кошки оказалось достаточно, чтобы научить осторожности.
Ещё полчаса, и он остановился напротив широкого входа в невзрачное каменное здание. Печать седой древности лежала на его облике. Потрескавшиеся стены, изломанные ступени, провалившийся купол крыши — всё говорило о том, что данная постройка переживала далеко не лучшие времена. Не было даже тропки, ведущей к дверям строения. Уныние и запустение царили вокруг. Осторожно глядя под ноги, стараясь снова не вляпаться во что-то не слишком приятное, человек вошёл в разрушенное здание.
Внутри не оказалось никаких перегородок. Стены здания образовывали прямоугольный зал. Крышей служил полуразрушенный купол, его остатки в виде мелких камней тихо хрустели под ногами. Окна отсутствовали. Источниками света служили пролом в крыше и широкий вход. В дальнем конце зала, прямо напротив входа темнела статуя. Стараясь успеть до темноты, Ярик поспешил к творению неизвестного скульптора. Сделав первые несколько шагов, Ярослав услышал тихий стон. Ноги словно примёрзли к полу. Человек обратился в слух. Звенящая тишина давила на барабанные перепонки. Стараясь развеять собственные страхи, Ярик пробормотал:
— Голодные глюки рвутся в бой!.. Боже, какая бредятина. Тут и крышу в два счёта сорвёт.
Голос человека разогнал страхи по тёмным углам, и бодрым шагом Ярослав прошёл оставшееся до статуи расстояние.
Статуя изображала некоего человекообразного ящера: человека с головой ящера. Две мускулистые руки, украшенные впечатляющими когтями, были скрещены на груди. Широкая грудь бугрилась мышцами. Плоский с квадратиками мышц живот имел совершенную форму. Две вполне человеческие за исключением неизменных когтей, ноги гордо подтирали постамент. Всю кожу покрывали мельчайшие, идеально подогнанные чешуйки. Из одежды на статуе оказались только брюки. Всё это было в совершенстве передано с помощью зеленоватого, казалось даже, похожего на мутное стекло камня, который послужил материалом для статуи.
Отдельного рассмотрения заслуживала голова. Покрытая всё той же чешуёй, зеленоватая шея плавно переходила в вытянутую морду ящера. Чуть приоткрытая пасть с мелкими игольчатыми зубами. Презрительно раздувшиеся ноздри. И глаза, пронзительные глаза великого воина. Неведомый скульптор передал целую гамму чувств этими змеиными глазами. Через вертикальные зрачки сквозь пыль веков смотрели ярость схватки, дымящаяся кровь, огни пожаров. Ярик почувствовал себя беспомощным кроликом под взглядом удава. Неведомое существо было ниже Ярика на целую голову, но каменный постамент уравнивал их в росте. Глаза человека и статуи оказались на одном уровне. Внезапно Ярику почудилась презрительная усмешка, промелькнувшая в глазах каменного существа. Вздрогнув, Ярик отвёл взгляд. И похолодел: ещё несколько минут назад было вполне светло, но сейчас человека обступила темнота. Он задрал голову и посмотрел на небо. Там клубились тёмные тучи. Казалось, только и ждали этого взгляда человека. Сверкнула молния, и тяжёлый грохот огласил окрестности.
— Дождя ещё не хватало, — зло рявкнул Ярослав, сплёвывая на пол и поворачиваясь к статуе спиной. Тихий, какой-то шипящий смешок заставил его стремительно обернуться и посмотреть в глаза каменного ящерочеловека. Волосы на голове человека зашевелились. Статуя безмолвно смотрела своими мерзкими глазёнками на Ярика и не менее мерзко ухмылялась своей зубастой пастью Ярослав недолго пробыл в этом чёртовом мире — всего два дня — но у него уже начали вырабатываться некоторые рефлексы. Так ещё не до конца осознав произошедшее, его мозг дал единственно верный приказ онемевшему телу. Резкий выброс адреналина, и тело рванулось к выходу… Вернее, попыталось рвануть. Неизвестно зачем ожившая статуя ящерочеловека стремительно выбросила вперёд правую руку, и каменные пальцы сомкнулись на шее отчаянно забившегося человека. Торжествующий вой огласил окрестности.
Легко, словно Ярик ничего не весил, ожившая статуя приблизила голову человека к своей. Всё тем же жестоким захватом за шею существо немного приподняло человека, в результате чего Ярик касался пола только пальцами ног. Его не такое уж и лёгкое тело оказалось словно подвешенным за шею. Он уцепился обеими руками в державшую его каменную руку, но сопротивление было тщетным. Судорожно напрягающиеся мышцы шеи были бессильны спасти человека от удушения. Лёгкие разрывало от недостатка кислорода. Вдобавок ко всему лишь мгновения отделяли шею от перелома. Смерть выглянула из-за плеча ухмыляющегося ящерочеловека. Стремительно мутнеющее сознание ощутило чью-то чужую волю, проникающую через все барьеры человеческого мозга. Одновременно с этим мизинец на каменной руке начал медленно нащупывать сонную артерию. Вот пульсирующая жилка оказалась прижата каменным пальцем. Медленно, словно наслаждаясь самим процессом, коготь стал прокалывать кожу. Струйки крови из артерии фонтанчиками забили из-под когтя. Пульсирующие токи энергий, подобные тем, что наблюдал Ярик во время обряда, проводимого Рошагом, потянулись со всех сторон к торжествующей статуе, а от неё по руке к Ярику. Это последнее, что увидел Ярослав перед тем, как его сознание погрузилось в мутный водоворот приближающейся смерти…
Ощущения были довольно странные. Погруженное во мрак, уже не контролирующее тело сознание человека начало постепенно растворяться, распадаться под воздействием потоков Хаоса. Но всё это Ярик уже проходил, эти ощущения были знакомы. После смерти Рошага душа человека уже стояла на краю пропасти по имени смерть, но он смог тогда выкарабкаться, пускай с внешней помощью, но смог. И Ярослав начал бороться. Запредельным усилием воли он крепил каркас своего тела, оберегая его от распада. Еле тлеющая искорка умирающей души начала медленно разгораться. Волны тьмы накрывали мерцающий огонёк вновь и вновь, и чуть разгоревшаяся искра снова гасла. И вновь злость и упрямство заставляли Ярика начинать всё заново. С каждым разом становилось легче. Наконец Ярик смог отгородиться от окружающей тьмы незримыми стенами своей воли. Ни единый ручеёк мрака не проникал внутрь. Но твёрдости воли мало для пленённой души. И Ярик попробовал напрячь все свои чувства и оглядеться.
