Ксения Баштовая - Крылья ворона, кровь койота
— Что? — Кажется, Майя опять начала повторяться, но последнее слово прозвучало для нее бессмысленным набором букв.
Кроткий вздох:
— Меня зовут Имке. Имке Лейден. Белобрысого идиота, который притащил сюда тебя и этого… пернатого, зовут Хельдер. Или Дерик, как удобнее. Он мой брат. Старший. Правда, порой он ведет себя как придурок, так что мне иногда кажется, что старшая я, а не он.
Лашкевич на эту длинную тираду смогла сообщить только:
— Майя.
Имке удовлетворенно кивнула.
— Дальше. То, что происходит вокруг, — это не видения. Оно все действительно существует в реальности. — Говорила она тихо, размеренно, словно пыталась успокоить перепуганного ребенка.
Студентка только фыркнула:
— Все галлюцинации так говорят.
— У тебя большой опыт? — Ответа на вопрос Имке не дождалась и продолжила все тем же мерным голосом: — Мне, наоборот, странно слышать о месте, где что-то стабильно. Мир вокруг изменяется постоянно. И это как раз и есть норма. Когда что-то застывает в одной форме — это и есть ненормально. Ну или очень дорого.
Майя потрясенно помотала головой. То, что она сейчас слышала, казалось ей сущим бредом. Хотя… Чего ожидать от галлюцинации?
— Если рассказывать по порядку, — вздохнула Имке, словно не замечая поведения собеседницы, — то, пожалуй, надо начать вот с чего… Вначале была пустота. В ней не было ничего и никого… Потом в ней появились двое. Первый и Другой. Койот и Ворон. Они пришли из безначалия и воцарились в пустоте. И Первый понял, что пустота скучна и неинтересна. — Голос звучал чуть напевно, как если бы девушка рассказывала старинную легенду. А может, так и было? — И он создал острова, парящие в пустоте. Но если бы острова были одинаковыми, это было бы так скучно! И Первый позволил каждому из островов быть таким, каким он захочет. Так появились Домовой и Горбатый, Серый и Звездный, Ночной и Безумный острова… И многие-многие другие. Но Первый опять решил, что острова, существующие в стабильности, — это неинтересно, и позволил им меняться, становиться такими, какими заблагорассудится… Подробности о времени расскажу потом.
От монотонного рассказа у Майи начали слипаться глаза.
— Но Другому не понравилось, что творится в пустоте. И он создал свой мир. Мир, где все было постоянно. Мир, где все было закреплено. И Другой, последовав примеру Первого, населил свой мир людьми. И не было в мире, созданном Другим, никакой магии. Потому что был это мир, где его создания не знают о владениях Первого, не видят его. Но миры Первого и Другого находятся рядом, они могут пересекаться… И Другой, став врагом Первого, поставил стражу, дабы уничтожить любого, кто придет из мира, созданного его противником. И чтобы отличать своих стражников от иных созданий, Другой дал им свой образ. И дал им свое имя. И назвал их воронами… — Девушка помолчала и, резко поменяв тон, всплеснула руками: — И этот идиот Хельдер притащил одного из них к нам домой! Да нас убьют, если узнают!
Майя озадаченно хлопала глазами. Ее шизофрения наконец начала обретать четкие очертания. Да и внутренняя логика, которая, если верить умным сайтам, должна присутствовать в комплексе галлюцинаций, стала оформляться. Появилась, в конце концов, единая система!
Вот только не сказать, что Майе от этого стало легче.
А Имке продолжала разоряться:
— В доме у Крапчатого — ворон! Нет, ну это ж каким идиотом нужно быть?! Я вообще не представляю, что должно быть в голове у человека, чтобы он притащил пернатого к себе домой! У него мозги вообще есть?! А хотя о чем я спрашиваю! Понятно же, что нет, последние на тренировках отбили!..
Впрочем, во всей этой внутренней логике были и свои пробелы. Например, со слов этой, как ее там… Имке, выходило, что люди из нормального мира не могут видеть все эти изменения. Оно и понятно, у нормальных людей галлюцинаций нет, но тогда почему все это окружающее видит Майя? Похоже, шизофрения сама не до конца уяснила эту самую свою внутреннюю логику.
И был, кстати, еще один вопрос:
— А… Почему он в обморок упал? — Пусть даже «принц» десять раз был глюком, но он-то все равно оставался воплощением тайных Майиных мечтаний… Да и вообще, жалко его было.
Имке оборвала речь на полуслове и замерла, изумленно глядя на Майю:
— Э… Хороший вопрос. Я уже молчу о том, как вы вообще могли оказаться здесь… Наш мир, по словам Серых, может контактировать с вашим, наплывать на него, выбрасывать туда искажения… Но ваш-то этого не умеет! Пойдем я тебе чаю налью, а? Может, хоть мозги у меня на место встанут.
— А он?
— Да что с ним будет, с пернатым? — поморщилась хозяйка. — По голове его не били, ножом не резали, просто в обморок грохнулся. Полежит и оклемается. А нет — даже лучше будет. Кстати, а ты… — вдруг прищурилась она, — ты точно не из них?
— Н-нет…
— А почему тогда вообще искажения нашего мира увидела? Там, у себя? У нас считается, что там, у вас, только стражи Другого на это способны.
— Потому что у меня шизофрения, — вновь грустно призналась Майя. — И все, что я вижу, — это один большой глюк. В том числе и ты, и твой брат, и вот он. — Девушка кивнула в сторону ворона. Последние слова прозвучали печальнее всего. — И вообще ничего этого не существует, а я сейчас сижу в дурке, пускаю слюни и разговариваю с дверной ручкой.
— Какая прелесть! — восхитилась Имке. — Я тоже так хочу. Дерик ко мне с претензией: «Почему дома есть нечего?!» и кулаком по столу бамс! А я ему: «Сгинь, окаянный, ты плод моего больного воображения!» Это гениально, я считаю! Пойдем я тебя чаем напою, еще что-нибудь интересное придумаешь. — Не дожидаясь ответа, хозяйка квартиры вскочила с пола, схватила гостью за руку и потянула прочь из комнаты.
Пришлось подчиниться.
Кухня в квартире была выдержана все в том же стиле сумасшедшей эклектики. Пусть она и выглядела вполне современно, но раковина на столешнице переползала из одного угла в другой, деревянный стол сменялся дачным пластиковым, табуретки превращались в венские стулья с изогнутыми спинками, а поцарапанный линолеум сменялся выщербленным кирпичным полом.
— Не обращай внимания, привыкнешь, — махнула рукой Имке.
Подскочив к раковине, она открыла воду, чтобы набрать небольшой эмалированный чайник. Из крана потекла розовая жидкость, а в комнате ощутимо запахло вишней.
— О, чай нам сегодня не грозит, будем пить компот. Ты компот любишь? — Имке сунула чайник под кран. — Домовой остров, конечно, один из самых стабильных, на то он и Домовой, но мы с Дериком живем в таком нищенском районе, что здесь все очень непостоянно… Вот в элитных кварталах — там да, — мечтательно вздохнула она. — Там, если ты захочешь чая, то сможешь спокойно его выпить. С другой стороны, по сравнению с тем, где мы жили три года назад, это целые хоромы! Здесь хоть предметы сохраняют свои основные свойства. Стакан остается стаканом, стена — стеной. А по ту сторону магосвалки есть небольшая деревушка, Баргет называется, так там вообще: вечером повесишь одежду в шкаф, утром глаза открываешь, а по полу вместо шкафа или комода — куча навозных жуков в разные стороны расползается. А со временем там вообще проблемы дикие. Одна Заводь на другой сидит и третьей погоняет. Здесь хоть более-менее пространственно-временной континуум в норме. Дерик как из Песочных в Крапчатые перешел, так мы оттуда и сбежали.
