Марина Дяченко - Авантюрист
В огромном тёмном доме было тихо. По-видимому, здесь не водилось даже мышей.
— Слуг не держишь? — Я сознавал некоторую бестактность расспросов, но почему-то не мог остановиться.
— Нет.
А что он, интересно, ест? Без огня-то? Сырое мясо?!
Мне на секунду стало страшно. На одну только секунду — как будто Черно Да Скоро свирепый людоед, заманивший меня в тёмный дом, откуда и криков-то слышно не будет…
— Не бойся, — устало сказал Черно.
Страх мой тут же растаял под напором ярости.
— Ты что, умом рехнулся? Кто боится, я?!
— Не ори, — попросил он всё так же устало. Сел в кресло напротив, тут же опёрся локтями о колени и уронил подбородок на руки. Мне не видать было его лица — только череп поблёскивал, будто ещё одна, тусклая, комнатная луна.
— Сколько тебе осталось, Ретано? Девять месяцев и три дня?
Я криво усмехнулся. Мне почему-то не понравилось, что он так точно помнит сроки. «Сколько тебе осталось?» — так спрашивают смертельно больных о предполагаемой дате кончины…
— Девять месяцев, — задумчиво повторил господин маг. — Будешь ещё барахтаться?
Эта фраза не понравилась мне ещё больше. А главное — тон, каким она была произнесена. Словом «барахтаться» обозначалось действие мелкое, суетливое и, что интересно, совершенно безнадёжное.
— Ты искал других магов, Ретано?
Я сжал зубы. Вопрос был задан небрежно, но под ним скрывался крупный подтекст.
— А почему я не мог этого делать? — Голос мой, кажется, прозвучал вполне невозмутимо. — Разве я давал обещание не обращаться ни к кому, кроме тебя? Ты просто первый подвернулся мне под руку…
Я желал поставить самоуверенного Черно на место. Низвести до орудия, выполняющего мой заказ.
И ещё я хотел скрыть неуверенность. Потому что я действительно искал других магов, более покладистых… или менее корыстолюбивых. И оказалось, что людская молва, населяющая могущественными колдунами чуть ли не каждый хутор, — что эта молва бессовестно лжёт. Господ магов не так много, как о том говорят. А более-менее могущественных и того меньше; я две недели потратил на то, чтобы вычислить некоего мощного волшебника, на которого мне указали, не сговариваясь, две деревенские колдуньи. Какова же была моя горечь, когда после всех поисков выяснилось, что означенный маг живёт на земле Рекотарсов и имя ему — Чоно Таксоро или что-то в этом духе…
— Девять месяцев, — сказал я с усмешкой. — Девять месяцев — большой срок, за это время можно ребёнка выносить, не то что…
— Не обманывай себя, — с коротким вздохом оборвал меня Черно. — Никакой ребёнок просто так не родится. Я первый подвернулся тебе под руку, но, кроме меня, тебе никто не поможет. Никто.
Стало тихо. То есть совершенно тихо — ни сверчка, ни дуновения ветра, ни мышиной возни. Мёртво.
— Ну и что же? — спросил я через силу.
— А я могу тебе помочь.
— Ты за этим меня позвал? Или я тряпочка, чтобы впитывать потоки твоего тщеславия?
Он молчал, а потому я в раздражении добавил:
— Знаешь что, стань перед зеркалом, вертись и приговаривай: «Я самый могучий волшебник… Я самый могучий волшебник…» А меня оставь в покое. Мне нужно время, чтобы заработать для тебя эти поганые деньги…
Я хотел добавить: «Чтоб ты ими подавился», но в последний момент удержался. Не на базаре.
— Мне не нужны деньги, — сказал Черно Да Скоро.
Я поморщился. Я знал, что ему надо.
— Мне не нужны деньги, — повторил он печально. — Собственно, у меня и так всё есть… из того, что можно купить за золото. Хотя эта грань… между «покупается» и «не покупается», она такая зыбкая… Неуловимая…
Я по-прежнему не видел его лица.
— Я не так тщеславен, как тебе кажется, Ретано… Все вещи на земле имеют свою цену. И даже те, что не покупаются, имеют цену тоже. Я не «любитель дешёвых эффектов», тут ты не прав.
Мне стало неловко. Голос Чонотакса звучал ровно, без нажима, но за ним скрывалась усталая, полная достоинства обида.
Поразительный народ эти маги, подумал я с удивлением. Или мне только померещилось, что он непробиваем, непоколебим, как лягушка? Или я ухитрился-таки его уязвить?
— Не прав так не прав, — сказал я примирительно.
Некоторое время мы молчали.
Интересно, он живёт без огня ВООБЩЕ? Никогда не греется у камина? Никогда не отдыхает у костра?
В полном одиночестве, избегая даже слуг. В компании одной только вороны…
— Я не хотел тебя обидеть, — пробормотал я извиняющимся тоном.
Его глаза блеснули в темноте — кажется, насмешливо.
— Я помогу тебе, Ретано… Но и ты помоги мне тоже. Не служба, ладно, я неудачно выразился вначале, из-за этого всё пошло наперекосяк… Не служба. Услуга за услугу. Это твоим принципам не противоречит?
Я опустил глаза. В последнем вопросе прозвучала неприкрытая издёвка.
— В некоем городе, — непринуждённо продолжал Черно, — живёт некое благородное семейство, я хочу, чтобы юная наследница этой семьи стала тебе женой.
— Только и всего? — спросил я после паузы.
Он мигнул. Не знаю, мигают ли совы, но Чонотакс в эту минуту был вылитая сова, я не удивился бы, если бы он заухал.
— Странные вы люди, — пробормотал он себе под нос. — Что можно наследнику Рекотарсов, чего нельзя наследнику Рекотарсов… Ты ведь и сам хотел жениться, ради презренных денег, на вдове…
Меня передёрнуло.
— Может, тебе нужно время на размышление? — поинтересовался он заботливо. — День, два, неделя? Ведь у тебя в распоряжении ещё девять месяцев, и ты мог бы…
— Зачем тебе? — спросил я глухо. — Зачем тебе такая… услуга?
— Очень просто. — Он потянулся, не размыкая сплетённых пальцев. — В качестве приданого потребуешь книжку, написанную дедом этой девочки, называется «О магах»… Копию, разумеется, копию, подлинник они не отдадут… Привезёшь в свой замок, благо он ещё не продан, девочка будет тебе, книжка — мне, в качестве платы… И вместо девяти месяцев жизни у тебя впереди окажется целая вечность. Годы и годы, Ретано, почти бессмертие…
— Ты же сам маг, что тебе стоит добыть какую-то книжку?
Он поднялся. Только что потягивался, как кот, и вдруг оказался стоящим у окна, чёрный силуэт на чёрном фоне и матовый отблеск луны на голом черепе.
— А вот это уже не твоя забота, Ретано. Сделаешь или нет? Или будешь деньги искать? Или будешь за другими магами бегать, чтобы за день до срока, когда по всем статьям будет поздно, прискакать ко мне с круглыми глазами? А?
Я потянулся рукой к груди. Отнюдь не для того, чтобы помассировать слабое сердце, — а затем только, чтобы коснуться деревянного календаря, хранимого за пазухой, календаря, где каждый прожитый день аккуратно вычеркнут тонкой иголкой.
