Людмила Астахова - Бабочки в жерновах
— Утро чудесное, Тай, но думается мне, что к полудню поднимется ветер, — Лив остановилась и слезла с велосипеда, дожидаясь, пока хозяин Эспита подъедет поближе. — Как бы нас не накрыло штормом. Что предрекает ваш барометр?
— Перемены, моя Лив, перемены, — вздохнул лорд, спешиваясь, и немедля приложился к ручке дамы Тенар. — Впрочем, я только что встретил Гаральта.
— И?
Взяв велосипед за руль, Лив неспешно покатила его рядом с Варденом. Своего коня тот вел в поводу, а ивовой веткой, приспособленной вместо хлыстика, лениво взмахивал, отгоняя слепней от себя и спутницы.
— Берт телеграфировал из Дайона, — сообщил Варден и глянул на Лив искоса.
— Хм, — буркнула дама Тенар и поджала губы, демонстрируя разом и неодобрение, и отношение к такому известию. — Полагаете, мне стоит пожелать ему утонуть?
— При всем моем уважении, дорогая Лив, сомневаюсь, что подобное пожелание может исполниться, — лорд улыбнулся в аккуратную седеющую бородку. — Берт — опытный моряк. И как бы мы с вами не оценивали надежды наших соотечественников…
— Их надежды — это бред зажравшихся бездельников, вечно недовольных тем, что получено даром и незаслуженно! — резко возразила женщина и прихлопнула наглое насекомое, уже нацелившее жало на ее шею. — Они жаждут перемен, но не готовы шевельнуть ради них и пальцем! Вместо хоть каких-то действий наши соотечественники готовы вручить судьбу всего острова в руки первого попавшегося проходимца…
— Не первого, Лив, — мягко перебил ее мужчина. — В том-то и дело, что далеко не первого.
— Тем более! — взвилась эмиссарша. — Ну, давайте посчитаем, Тай, сколько уже таких «избранных» объявлялось на наших берегах? Те жаждали сокровищ, этот — фанатик, спятивший на поисках земли Калитар, но все они одной породы. Я наводила справки об этом Лансе Лэйгине. Согласна, для жулика он довольно оригинален, но не более того. И если…
— Но, моя дорогая, наше с вами мнение в данной ситуации несущественно. Община высказалась однозначно, и вам придется подчиниться решению большинства.
— Как и вам, Тай, — устыдившись своей вспышки, Лив сняла шляпу и утерла выступившую на лбу испарину. — Похоже, нас ждет довольно жаркий денек.
— Этот зной предвещает грозу, если вам угодно знать мое мнение, — в знак утешения и поддержки лорд похлопал ее по руке: — Не угодно ли чаю со льдом? Смотрите, за беседой мы с вами и не заметили, как добрались до моей скромной обители. Орва уже накрывает на стол.
— Вы всегда так неоправданно добры и снисходительны ко мне, милорд, — вздохнула она. — И как же мало я могу предложить вам взамен!
— С меня довольно и вашей дружбы, дорогая.
— И все же, милорд, — прислонив велосипед к забору, Лив отряхнула юбку от пыли и, уже поставив одну ногу на ступеньку, упрямо заявила: — Как бы не надеялись наши добрые островитяне на этого Лэйгина, я глаз с него не спущу, так и знайте. И если этот заморский проходимец даст мне хоть один повод…
— Я полностью доверяю вашему чувству долга, дама Тенар, — тон лорда стал официальным, но остался все таким же теплым. Такой уж он был мастер парадоксов, этот Варден Тай! — Если вам понадобиться санкция на какие-либо действия для обеспечения покоя подданных, вы ее получите. Считайте, что уже получили, на самом-то деле.
— Отлично! — она сверкнула зубами в улыбке и деловито потерла руки. — Уж я найду повод отравить Берту его торжество.
Верэн Раинер. Алабское море
Зря Верэн боялась баркаса. Никаких темных углов, куда затащить глупую девчонку для трех взрослых мужчин не проблема, не было. Механик — угрюмый, перемазанный какой-то вонючей гадостью дядька, бросил на пассажирку людоедский взгляд и даже знакомиться не стал.
— А где моя каюта? — спросила девушка, вызвав у капитана глумливый смешок.
— Нет у меня никаких кают, рыбка. Тут не прогулочный катер, знаешь ли.
— Где же я буду… ночевать?
Верэн совсем растерялась, беспомощно оглядываясь по сторонам. Как же так? На настоящем корабле обязательно есть каюты.
— А на палубе под брезентом.
— Ох!
— Я буду рядом, сударыня.
Смазливый Ланс влез в серьезный разговор совсем некстати. И его любезности не показались такими уж приятными.
— Вот еще! Я — порядочная девушка.
— Да мы и не сомневаемся, — развел руками Берт. — Но трюм занят, а каюты не предусмотрены.
Они отплыли в прекрасный закат, который на деле оказался недобрым предвестником бури. Едва солнце опустилось за горизонт, как ветер нагнал тучи, пошел дождь и заволновалось море.
— Брысь под брезент! — приказал капитан девушке и тут же о ней забыл, сосредоточившись на любезнике-Лансе. — А ты, смелый городской парень, дуй к Чику на помощь в машинное отделение! Бегом!
Очень вовремя он разогнал честну компанию, очень. Шторм вдруг налетел на «Келсу», как разбойник-кречет на курицу. Тут-то и выяснилось, что ничего ужаснее с Верэн прежде не случалось. Недавние приставалы не в счет. Ветер, дождь и качка быстро превратили гордую дочь Хадранса в мокрого перепуганного цыпленка. Куда делась стойкость и решимость? Ох, не слышал Берт, как жалобно пищала Верэн Раинер: «Мамочка! Мамочка милая! Забери меня отсюда!». И хорошо, что не слышал! Отважный островитянин сражался с рассерженным морем. За рыком двигателя и ревом шторма девушка и сама-то себя не слышала. Верэн перестала считать, сколько раз её стошнило в подол, ибо еще чаще её с ног до головы окатывало ледяной водой. Мир вокруг сошел с ума, тяжелое небо упало в море, а водяные бездны, презрев тяготение, устремились в небеса. И казалось, что в этом кошмаре сгинуло всё сущее, только маленький баркас контрабандиста швыряет по волнам, но и его часы уже сочтены. Еще одна волна, еще один удар, и ничто не спасет пассажиров «Келсы» от смерти в океанской пучине.
Верэн считала себе плохой верующей, редко ходила в молу[5] по своей воле. Только по праздникам, да чтобы родители не ругались, а просто так — никогда. При виде расписных «жерновов» вообще смех нападал, а стоило представить себе Мировые Весы, так сразу возникал вопрос: что на таких можно взвесить? Грехи и добродетели? Ох, вряд ли. Но в миг смертельной опасности вспомнились тягучие речи озаннского «мельника». И Верэн совсем не хотелось сгинуть в цвете лет, так ничегошеньки, кроме хадрийского захолустья, толком не увидев в жизни. Великая Мельница не смолола грехов, накопленных в других, неведомых рождениях, а значит, обречена она на новую жизнь опять с того же самого нуля, где-нибудь на другом конце земли. Так и проживет Верэн Раинер голозадой дикаркой среди других дикарей, пожирая червяков и коренья. Ужас!
